25.05.2017

Александр Гущин: «Порошенко перешел в наступление по основным вопросам повестки дня»

В последние недели на Украине можно было заметить целую волну решений, действий и планов, направленных на ослабление связей с Россией в самых разных аспектах. О наиболее заметных из этих решений и об общем смысле происходящего в соседней стране «Политком.RU» поговорил с известным экспертом по Украине и постсоветскому пространству, доцентом РГГУ Александром Гущиным.

«КТО СКАЗАЛ, ЧТО ПОРОШЕНКО ЯВЛЯЕТСЯ СТОРОННИКОМ РЕИНТЕГРАЦИИ САМОПРОВОЗГЛАШЕННЫХ РЕСПУБЛИК?»

Разного рода антироссийские санкции со стороны Украины стали вводиться естесственно сразу после крымских событий, но что касается нынешней волны, то отсчет, наверное, можно вести с марта, когда была введена официальная транспортная и торговая блокада ДНР и ЛНР, а также принуждение к закрытию украинских «дочек» российских госбанков - Сбербанка, ВТБ и ВЭБа. С чем были связаны, на ваш взгляд, эти решения? Порошенко пошел на поводу у национал-радикалов или тут какой-то более сложный расклад?

На мой взгляд, утверждение о том, что Порошенко попытался возглавить этот процесс и перехватить повестку, в принципе достаточно близко к истине. Конечно, мы знаем, что в украинской политической ситуации всегда есть какие-то подспудные течения, сложные расклады, взаимоотношения между персоналиями. Сама блокада ведь сначала была устроена представителями «Самопомощи» и радикальных организаций, и многие даже говорили, что это своеобразная месть «Самопомощи» Садового за мусорный скандал во Львове, что за ними стоит Коломойский и т.д. Реакция власти, которая вскоре официально ввела блокаду, говорит о том, что для нее сейчас очень важно тонко чувствовать существующие общественные настроения. Совершенно очевидно, что блокада вызвала определенный позитивный отклик у значительной части украинского общества.

Ведь Порошенко, насколько я помню, вначале осуждал тех активистов, которые осуществляли блокаду…

Да, в том-то и дело. Более того, мы же знаем, что установление блокады было тесно связано с определенными серыми финансовыми схемами, замкнутыми на Рината Ахметова, упоминалась и фигура самого Порошенко. До блокады ситуация столь неконтролируемой, очень специфичной торговли была во многом выгодна властям. Но как только началась блокада, опросы показали, что значительная часть украинского общества, даже большинство, поддерживает эти действия. Значительная часть экспертов, правда, связанных с Оппозиционным блоком, с Медведчуком, но имеющих серьезное присутствие в информационном поле, небезосновательно говорили, что эта блокада вредит прежде всего самой Украине, её национальной экономике, а не этим серым схемам. Но даже эти аргументы не привели к изменению позиции, наоборот – власть выступила в поддержку.

Поэтому я считаю, что это была попытка в какой-то степени перехватить повестку у радикальных сил, - новые парламентские выборы властям сейчас не нужны, поэтому они нуждаются в постоянных подтверждениях собственной эффективности в условиях сложной экономической ситуации. Порошенко с этой целью взял курс на еще большее дистанцирование от России. Последующие события подтверждают тот факт, что блокада была не просто выхваченным из контекста шагом, а элементом системной политики Киева.

Но ведь по логике вещей киевские власти, включая Порошенко, не могут не понимать, что эта блокада создает новый и довольно высокий барьер на пути последующей реинтеграции Донбасса в состав Украины…

А кто сказал, что Порошенко является сторонником реинтеграции? Это, на мой взгляд, тоже спорный вопрос. В украинском истеблишменте есть три позиции. Первая – радикальная позиция по реализации сценария Сербской Краины 1995 года военным путем. Но она сложно реализуема, потому что ясно, что Россия в любом положении, даже под санкциями, не оставит эти республики без помощи.

А кто является сторонником такой позиции, во всяком случае, во власти?

Прежде всего, конечно, национал-радикалы. Это представители Партии свободы, которые только несколько мест имеют в Верховной раде на индивидуальной основе, поскольку не прошли по партийным спискам. А из системных партий, думаю, некоторые представители Народного фронта в принципе вынашивают эти идеи, хотя таких и не большинство. Потому что этот сценарий, при всем том, что украинская армия укрепилась за последнее время, сейчас не будет положительно воспринят на Западе, а Россия не будет спокойно наблюдать за его реализацией.

Вторая позиция, присутствующая среди украинского истеблишмента в отношении «республик» – реинтеграция. Об этом часто говорят оппозиционные политики – Оппозиционный блок, партии, связанные с условно пророссийским трендом или антимайданом. Они считают, что необходимо реинтегрировать, выполнять Минск и в конечном счете все-таки придти к решению по местным выборам, к решению по конституционной политической реформе, определяющей особый статус Донбасса, через тот механизм, который был заложен в Минских соглашениях. Официальная же позиция власти состоит в том, что да – мы будем выполнять Минские соглашения, но сначала надо обеспечить безопасность и приступить к передаче границы. Это не устраивает противоположную сторону.

И вот в этом контексте есть третья позиция, о которой тоже стали много говорить. Это – приднестровизация конфликта, то есть его заморозка, перекладывание на Россию ответственности за полное финансирование ДНР и ЛНР, имея в виду, что дальше эти республики не смогут наступать на украинские части, потому что это вызовет негативную реакцию Запада в отношении России и самих республик. В результате фактического отказа от части Донбасса рассчитывает прийти к большей гомогенизации украинского общества. Сегодня по факту мы видим, что реализуется именно этот сценарий. Никакие решения, связанные с политической частью Минска, не реализуются.

То есть вам кажется, что Порошенко в принципе сторонник такого сценария?

Порошенко прежде всего стремится удержаться у власти и сохранить свой режим. Если будет складываться такая ситуация, что необходимо будет все-таки приступать к политической части урегулирования в Донбассе, они приступят. Это такая деидеологическая позиция, очень инструментальная. Говорить о том, чего он сторонник в долгосрочной перспективе, сложно. Но на данном этапе, я считаю, что он сторонник реализации именно такого сценария. Потому что он видит, что в обществе по-прежнему есть достаточно высокий процент поддержки довольно жестких решений в отношении России и самопровозглашенных республик. Ведение блокады Донбасса безусловно перехватывает повестку дня у оппозиции. Я имею в виду оппозицию национал-радикалов. Они должны его критиковать именно на этом поле, потому что там с другой стороны Оппозиционный блок.

И таким образом Порошенко в какой-то степени блокирует возможности для их критики, перехватывает повестку в этом плане и, кроме того, как бы лишает Москву возможности тоже воздействовать на внутриукраинское политическое пространство через реинтеграцию республик Донбасса. Кроме того, это снимает еще в перспективе вопрос требований со стороны других регионов, потому что Киев опасается, что если он предоставляет автономию Донбассу, то где гарантия, что другие регионы не попросят тоже автономные права. Потому что как бы киевские власти ни говорили, что проблемы нацменьшинств там не существует, но она существует. Другое дело, что эти меньшинства не такие большие, но у них есть и внешние патроны, как, например, у венгров. Поэтому ситуация там тоже не такая простая.

Но ведь, с другой стороны, замораживание этого конфликта, приднестровизация по сути ставят крест на перспективе вхождения Украины в НАТО, в пользу чего тоже значительная часть политического класса высказывается. Или это для них не столь важно?

Понятно, что есть нормы НАТО, но политическая конъюнктура все-таки важнее. Если будет соответствующая конъюнктура, то Запад окажет военную поддержку и без НАТО. Это же не только вопрос формального членства. А если донбасские территории вернутся, если Украина станет, условно говоря, мостом между Россией и Европой, что в принципе было бы на самом деле неплохо, то тогда она тем более не станет членом НАТО. Действительно, потенциальное вхождение нынешних ДНР и ЛНР в Украину будет обусловлено определенными нормами, связанными с внеблоковым статусом. Весь расчет Москвы и делался на то, чтобы реинтегрировать эти территории и через них оказывать влияние на внутриполитическую ситуацию и обеспечить внеблоковый статус.

А мартовское решение в отношении дочек российских госбанков, с чем оно было связано? Ведь они обслуживали большую часть украинского населения и являлись украинскими юридическим лицами, подчинялись украинским законам. Зачем нужно было их оттуда грубым образом выдавливать?

Ну, во-первых, потому, что это все-таки воспринимается как элемент определенного российского влияния. Любые институции, связанные с Россией, сейчас воспринимаются многими как возможность давления и шпионажа. Вот сейчас на Украине есть мобильная сеть МТС, которая там называется Vodafone, и то уже звучат голоса, что вслед за интернет-сетями надо заняться сетями мобильной связи. Во-вторых, на Украине идет вообще зачистка банков. Экс-глава НБУ Гонтарева активно проводила санацию банков, которая была не очень прозрачной, многие украинские эксперты-экономисты сильно критиковали методы этой реформы. Поэтому действия в отношении российских банков связаны, мне кажется, и с общим перераспределением банковских активов. То есть здесь две составляющие. Но в принципе это тоже один из таких четких сигналов минимизации влияния со стороны России и на этом направлении.

«СЕЙЧАС НЕ ЛУЧШЕЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ВВЕДЕНИЯ ВИЗОВОГО РЕЖИМА С РОССИЕЙ, НО ОНИ МОГУТ ПОЙТИ НА ЭТО В БУДУЩЕМ»

Теперь давайте перейдем к последним событиям. Начнем с указа Порошенко, который вызвал большой резонанс на Украине и в России. Я имею в виду указ о продлении и расширении санкций против российских компаний и физлиц. И самый большой шум вызвало то, что этот указ предусматривает блокировку российских социальных сетей, поисковиков Яндекс и Mail.ru, производителей антивирусов и новостных сайтов. В чем вы видите смысл столь неоднозначных мер?

Во-первых, эти меры критикуются не только на Западе, но и внутри Украины. Очень много общественных деятелей и экспертов, условно говоря, провластного лагеря, даже те, кто напрямую сотрудничают с администрацией президента, высказываются достаточно осторожно. В частности, высказывается мнение о том, можно было запретить пользоваться российскими социальными сетями госслужащим, бюрократам и оставить эту возможность для обычных граждан. Тогда бы это было можно понять: у нас госслужащим запрещено ими пользоваться, потому что они могут там выложить секретную информацию. Но зачем было запрещать всем жителям? Вообще это решение, конечно, не взято с потолка. Мы же знаем, что телевидение тоже блокировано уже достаточно давно

Но телевидение можно действительно трактовать как канал пропаганды, и так оно во многом и есть. Но что касается общения обычных граждан через соцсети, это все-таки другое дело.

Я считаю, что в этих соцсетях – и во «ВКонтакте», и в «Одноклассниках» – действительно много групп, которые критично относятся к нынешней украинской власти или, более того, даже поддерживают непризнанные республики. Конечно, в этих сетях меньше представлен украинский сегмент. Некоторыми критиками решения выдвигается тот аргумент, что, запрещая самые популярные сети, вы не даете возможность проукраинским силам дискутировать в рамках этих сетей и полностью отдаете их на откуп пророссийским или просепаратистским силам. Но мне кажется, что этот аргумент здесь не совсем работает, потому что все равно большинство в этих сетях составляли люди, которые настроены анти-киевски сегодня, против нынешних властей.

Конечно, с точки зрения идеалов Майдана, идеала европейской свободы, в том числе свободы информационной, это решение является свидетельством того, что не так далеки от истины люди, заявляющие об огромном разрыве между идеями Евромайдана 2013-2014 годов и тем, что получилось по факту. Потому что это решение, на мой взгляд, напрямую нивелирует те требования и установки, которыми руководствовался Евромайдан, его лидеры и участники. Безусловно, это и ограничение прав граждан, и просто внесение определенного внутреннего раскола. Потому что значительная часть неполитизированных украинцев пользовалась этими сетями. Вот мелкий бизнес, например. Ведь многие люди дистрибутируют свою продукцию через соцсети, создают группы, у них свои магазины. Мы же знаем, что для Украины очень важно мелкое товарное хозяйство. Почему эти люди не могут теперь через «ВКонтакте» и «Одноклассников» осуществлять эти действия? Это явное нарушение их прав. Конечно, можно обходить блокировки. И наверняка будут обходить. Мы знаем, что и в Иране обходят запреты, и в Китае научились.

Сейчас в Верховной раде обсуждается вопрос о введении визового режима с Россией, и сторонники такого решения логически связывают его с решением о введении безвизового режима с Евросоюзом. Известно, что эту идею поддерживают фракция «Народного фронта» Арсения Яценюка, депутаты Радикальной партии, «Самопомощи», а также некоторые депутаты от «Блока Петра Порошенко». Вообще этот вопрос о введении визового режима не впервые поднимается, но президент Порошенко и правительство прежде не поддерживали такую инициативу. Как вам кажется, в этот раз действительно реальна такая перспектива или это опять просто разговоры?

Это сложный вопрос. В принципе, по впечатлениям от общения с людьми оттуда в последнее время, я не думаю, что сейчас Порошенко на это пойдет. Хотя все возможности обеспечить одобрение такого решения в Раде у него есть. Если «Блок Петра Порошенко» будет голосовать за, и он лично поддержит, то большинство в Раде будет обеспечено.

Насколько я знаю, визовый режим вводится не законом Рады, а решением правительства. Просто речь идет о том, чтобы Рада выступила с соответствующим обращением к правительству.

Да, это так. Но я не думаю, что все-таки сегодня они на это пойдут. В прицнипе это может произойти, но позже. Принимать такое решение сейчас, сразу после запрета российских соцсетей, было бы для них не совсем правильно – и с политической точки зрения, и с точки зрения подбора момента. Мне представляется, что, вероятно, это будет отложено до следующего обострения в Донбассе. Потому что все-таки и позиция Запада здесь может быть не очень позитивной, и трудно игнорировать тот обстоятельство, что значительное число украинских граждан работает в России.

А как вы оцениваете значимость введения так называемого безвизового режима Украины с ЕС?

Это, конечно, определенный успех нынешней власти. Да, по сути дела это не безвизовый режим, это либерализация визового режима. Сохраняется 90-дневный срок пребывания, сохраняется запрет на работу и долговременное обучение. Но всё же это определенный шаг вперед, возможность для более активного туризма. Понятно, что не все имеют биометрические загранпаспорта и деньги, чтобы туда путешествовать. Но сесть на машину и доехать до Европы теперь заметно легче. Это также определенный плюс и мелким бизнесменам, которые имеют контакты с европейцами, которые теперь могут беспрепятственно на некоторое время поехать, договориться о чем-то с партнерами, что-то сделать и вернуться. Поэтому говорить о том, что это решение не имеет вообще никакого значения, неправильно. Плюс, оно имеет еще и пропагандистское значение, потому что это было одним из обещаний Порошенко. Другое дело, что этого может быть недостаточно для предвыборной кампании. Если сейчас, например, объявить досрочные парламентские выборы в конце года, то на этом он может много голосов не получить, потому что социальная повестка все равно будет основной.

А как Вам кажется, насколько велика вероятность того, что появится достаточно много украинцев, которые поедут в Европу и будут пытаться найти там какую-то серую долговременную работу, тем самым нарушая и запрет на занятость, и 90-дневный лимит пребывания? И в результате Европа использует возможность приостановить безвизовый режим с Украиной?

Не думаю, что такая вероятность велика. Я считаю, что те, кто хотел по серым каким-то путям поехать, они уже поехали. И многие уже там работу имеют, и уже вернулись, и не один раз. Поэтому мне не кажется, что теперь будет какой-то массовый поток нарушений.

«ОСЕНЬЮ ЭТОГО ГОДА ДОСРОЧНЫХ ВЫБОРОВ НЕ БУДЕТ»

– Теперь очень важный вопрос о межконфессиональных отношениях внутри Украины. Появились законопроекты в Раде, которые по сути дела направлены против нынешнего статуса Украинской православной церкви Московского патриархата. И, наверное, наиболее опасен для нее законопроект, согласно которому церковные общины могут менять конфессию после голосования общего собрания простым большинством голосов. Таким образом, часть приходов УПЦ МП могут отойти к УПЦ Киевского патриархата или другим церквям. Вроде бы это голосование отложено, и вопрос пока не получил развития. Как вам кажется, с чем связано будирование такого важного и взрывоопасного для Украины вопроса?

Несмотря на все события последних лет, межконфессиональное согласие между тремя православными церквями Украины все-таки сохранилось. Это как бы последний оплот согласия в обществе, и если его разрушить, то тогда возможность неконтролируемых последствий очень велика, потому что религиозный вопрос в сегодняшних украинских условиях – это взрывоопаснейшая вещь. Предлагаемые законы, конечно, не будут приняты и не будут голосоваться, в этом я абсолютно уверен. А то, что кто-то на них пиарится и, возможно, хочет и с финансовой точки зрения какие-то выгоды получить, это уже такая украинская традиция.

То есть, Вы считаете, что это вопрос личного или группового пиара?

Я считаю, что здесь несколько составляющих. В определенной степени это - зондаж общественного мнения и мнения политического класса на предмет возможности осуществления таких действий. И зондаж внешней реакции – со стороны России и Русской православной церкви. А кроме того, есть еще внутренний пласт: вопрос перераспределения приходов, перераспределения доходов от них имеет очень большое значение, и потому это лишняя возможность показать себя суперпатриотом, который выступает за усиление собственной церкви. Но там же ведь не только о переидентификации приходов законопроект. Там есть и законопроект о согласовании государством церковных кадровых решений, назначений. По сути дела, это подрывает основополагающий принцип отделения церкви от государства, это напоминает практики, которые были в советское время. Это в очередной раз демонстрирует, как и в истории с соцсетями, что нынешняя украинская власть далека от тех идеалов и идей, которые декларировались Евромайданом.

Наконец, вопрос о последнем по времени решении из этой антироссийской волны. 23 мая был принят закон о введении для телеканалов минимума в 75% вещания на украинском языке, в том числе в новостных программах. Некоторые украинские эксперты считают, что актуализация языкового вопроса свидетельствует о начале подготовки к выборам – сначала парламентским, потом, возможно, и досрочным президентским. Как Вы считаете, тут есть какая-то связь?

Я думаю, что да. И безвиз с Европой, и решение по российским соцсетям, и постоянное вбрасывание вопроса о визах с Россией лежат в русле попыток властей усилить свои электоральные возможности. Сейчас резко активизировались темы, связанные с социокультурной, исторической, языковой политикой. И по вопросу празднования Дня победы 9 мая. Потому что этот праздник праздновался два дня, и власть постаралась нейтрализовать активные действия националистов в отношении колонн демонстрантов, которые шли с георгиевскими лентами (кстати, власть, похоже, не ожидала, что эти колонны будут столь многочисленны). Правда, потом руководство милиции в тех местах, где задерживали националистов, было снято со своих постов на том формальном основании, что были допущены беспорядки. Тем не менее, дискурс власти такой: сделать 8 мая праздником вместе с 9 мая в европейской интерпретации, то есть выдвинуть на первый план не российское патриотическое понимание этого праздника, а тему объединения всех тех, кто сражался с разных сторон, и тему скорби. С одной стороны, это попытка на словах объединить этот праздник, что с точки зрения интересов киевских властей, может быть, и правильно. Но с другой стороны, постепенно все равно традиционная интерпретация 9 мая вытесняется и заменяется европейской интерпретацией. Это тоже симптом интересный. И плюс еще вбрасывание, вынесение на общественное обсуждение языкового вопроса.

Всё это говорит о том, что сейчас президентское большинство и сам президент перешли в наступление по основным вопросам повестки дня и стремятся перехватить повестку у оппозиции.

Как Вы оцениваете в связи с этим вероятность досрочных выборов?

В этом году я бы оценил ее как меньше 50%. Вероятнее всего, что осенью этого года досрочных выборов не будет. Я думаю, самый ранний срок, когда они могут состояться, – это весна следующего года. Что сейчас может подвигнуть президента Порошенко идти на эти выборы? Только осознание того, что ситуация в будущем будет хуже. Многое будет зависеть еще от того, как будет развиваться экономическая ситуация. Пока определенный уровень экономического плато достигнут: из глубочайшего падения перешли к стагнации, по итогам прошлого года рост составил чуть больше 1%. Граждане этот рост пока не ощущают, потому что государство стремится переложить на них бремя основных выплат по коммуналке и т.д. И кризис, связанный с переформатированием тяжелого машиностроения, металлургии, пока не позволяет говорить, что страна начинает быстро оправляться.

От темпов экономического роста этого года тоже будет зависеть, пойдет власть на досрочные выборы или нет. Ведь надо будет идти не только с темой языка и России-агрессора, но и с какой-то социальной повесткой. Я уверен, что исключительно на темах внешнего врага, языка и каких-то запретов получить состав Верховный рады более благоприятный для Порошенко, чем сейчас, будет очень сложно.

«НЕЛЬЗЯ ОПИРАТЬСЯ ТОЛЬКО НА ОДИН СЕГМЕНТ УКРАИНСКОГО ОБЩЕСТВА»

Вы говорили, что многие меры последней волны имеют культурное, языковое, гуманитарное измерение. Означает ли это, что украинская власть стремится, ставит себе целью провести ускоренную дерусификацию культурного пространства, подорвать общие культурные традиции с тем, чтобы в будущем стало невозможно попятное движение?

Наверное, в целом можно так сказать. Другое дело, что это очень долгий процесс. Разорвать горизонтальные связи между людьми, живущими на Украине и в России, изменить их восприятие друг друга очень сложно. Но учитывая то, как ведется политика в области образования, воспитания молодежи, усиленного развития научно-образовательных и культурных контактов с Западом, как решается языковой вопрос и вопрос соцсетей, можно утверждать, что власть напрямую и системно занимается выведением российско-украинского социокультурного пространства из прежнего особого статуса, понижением этого статуса. И прежде всего это касается работы с молодежью. Конечно, можно говорить, как на Украине часто говорят, что именно война – причина всему, что если бы не было войны, то не было бы таких действий. Но сейчас мы видим, что если Минские соглашения что-то и решили, то решили одно – минимизировали вооруженные столкновения в Донбассе. Если будет замороженный конфликт, приднестровизация этого конфликта и будет продолжаться нынешняя культурно-языковая политика, то в перспективе 10 лет ни о каком общем социогуманитарном пространстве говорить не придется.

То есть, если очень осторожно оценивать, то эта политика нынешней украинской власти приносит плоды, является достаточно эффективной?

Я считаю, что определенные цели действительно реализуются. И сам факт того, что общество поддерживает такие вещи, как блокада Донбасса, и немало людей поддерживает ту же блокировку сетей, свидетельствует о том, что есть общественный запрос, власть его чувствует, подпитывает, и определенных успехов она на этом направлении достигла. У нас сейчас часто стали утверждать, что всё – администрация Трампа сокращает финансирование Украины. Но, во-первых, основное внешнее финансирование Украины идет не от США, а от МВФ. Во-вторых, говорить о том, что для американцев украинский проект закрыт, пока преждевременно. И в Киеве прекрасно понимают, что для них политический зонтик, в самом широком смысле слова, будет продолжать существовать. Как бы Европа или США Украину ни критиковали за какие-то вещи, всё равно в конечном итоге существование Украины в виде западного геополитического форпоста для них выгодно. И идти на какой-то размен на российских условиях и тем более заключать большую сделку Запад с Москвой не будет.

Я думаю, что и российское руководство уже поняло, что не стоит ждать от Белого дома при Трампе отказа от поддержки Украины. С другой стороны, учитывая все эти тенденции и решения, принятые украинской властью, как в такой ситуации следует вести себя России, чтобы по возможности противодействовать разрыву культурно-исторических связей с Украиной и наоборот способствовать сохранению межчеловеческих отношений?

Я считаю, прежде всего, надо снизить накал пропаганды. У нас часто украинские события подаются с большим перебором. Наша риторика и терминологически не совсем точна, и иногда оскорбительна в отношении Украины – не властей, а именно Украины. Достаточно включить телевизор, и сразу видно, что ситуация чрезмерно нагнетается. Это идет скорее на пользу украинским властям, которые говорят: посмотрите, как нас представляют русские. Если некоторые наши эксперты заявляют, что Украина – «недогосударство», то чего же мы хотим. Поэтому, прежде всего, надо более аккуратно подходить к пропаганде. Потом нужно восстанавливать на каком-то уровне экспертный диалог. На Украине очень много экспертов, которые вполне адекватны, с которыми можно разговаривать. Надо восстанавливать экспертный диалог, общественный диалог, может быть, межрегиональное сотрудничество, это очень важная вещь. То есть тактика малых дел должна быть задействована. Если невозможно сразу использовать площадки в Москве или в Киеве, то есть белорусская площадка, есть ряд других. Кроме того, сохраняются и некоторые неполитические каналы вроде образовательного партнерства. Другое дело, что это всё находится под влиянием государства. По собственному опыту работы в высшей школе я знаю, что и раньше было сложно сделать совместную программу, а теперь вообще невозможно.

Мне кажется, что если начать с этого, с проблесков того, что называется «мягкой силой» на этом направлении, то тогда какие-то шансы есть. А если однозначно опираться только на один сегмент украинского общества, который, кстати, не в большинстве находится, или продолжать раскручивать пропагандистский маховик в СМИ, то это будет работать в минус, а не в плюс.

Беседовал Александр Ивахник

Версия для печати