19.06.2017 | Борис Макаренко

Договориться с Трампом?

На саммите «Большой двадцатки» в Гамбурге состоится первый очный контакт президентов России и США. Событие давно ожидаемое – настолько, что кажется, что эти два лидера уже давно знакомы, а если верить недоброжелателям Трампа, так он давно уже «русский кандидат», т.е. находится под неправомерным влиянием России. Что же может, а еще существеннее – чего не может случиться на этой встрече?

Последнее уточнение существенно: в политике зазор между ожиданиями и реальностью – один из самых опасных провокаторов кризисов и критики. Поэтому, пожалуй, главная задача этого саммита – не допустить ненужных разочарований, а для этого нужно задать и утвердить в публичном пространстве корректный контекст.

Начнем с трех важных оговорок. Первая: этот текст – не психологический портрет Дональда Трампа. Таковых написано уже немало – и высокопрофессиональными специалистами, и откровенными дилетантами, выдававшими свое преклонение перед персоной Трампа за объективное знание (с чем их и поздравляем!) Мы, скорее, резюмируем политологическое знание о лидерском типе действующего президента США.

Вторая оговорка: автора никак нельзя отнести к поклонникам Трампа – ни по политическим убеждениям, ни по человеческим симпатиям. Однако недостатки Трампа – очевидное продолжение его достоинств (от этого утверждения недалеко до ироничного заключения, что «главная проблема Трампа – это он сам»), что позволяет нам надеяться выдержать объективность в освещении фигуры американского президента.

Наконец, третья: мы не будем вдаваться в суть переговорных позиций по конкретным проблемам российско-американских отношений. Встреча президентов в рамках саммита «Двадцатки» будет проходить в формате «на полях», что не предполагает детального обсуждения всего комплекса проблем, к тому же трудно ожидать серьезных сдвигов по многим из них, пока между политическим руководством двух стран столь высок уровень недоверия.

Итак, что же в личности американского президента может быть важным для предстоящей встречи?

Новичок в политике

Ситуация беспрецедентна: во главе крупнейшей страны Запада встал человек, вообще не имевший политического опыта. Среди американских президентов и в ХХ веке бывали люди, не прошедшие всей карьерной лестницы, но Эйзенхауэр по крайней мере был главнокомандующим, знавшим, что такое иерархия и «служебная система»; Рейган после актерской карьеры поработал губернатором Калифорнии. В других странах иногда на «капитанском мостике» оказывались персоны с малым политическим опытом – Валенса, Гавел, сейчас – Ципрас в Греции, но их страны не обладают ни такой военной мощью, ни столь масштабной государственной управленческой машиной.

Проблема не в управленческих способностях Трампа – как крупный бизнесмен он, естественно, обладает таким опытом; дело и не в том, что он по своей природе скорее предприниматель, находящий перспективные бизнес-решения, а не менеджер: любой бизнесмен, да и некоторые американские президенты (те же Эйзенхауэр и Рейган) передоверяли основное бремя управленческой работы своим подчиненным, оставаясь лишь публичными политическими лидерами. Специфику Трампа как президента без политического опыта можно свести к следующим пунктам:

«Пудритель мозгов» - так мы позволим себе перевести суть популярной концепции Гарри Франкфурта “On Bullshit” (другие переводы – брехня, туфта, надувательство). Трамп – не лжец в классическом понимании этого слова: его стиль – подогнать реальность под свои интересы, не смущаясь ни искажениями, ни разоблачениями. Цель «пудрения» - навязать другим (партнеру, оппоненту, широкой публике) такое видение реальности, которое позволит ему добиться своих целей. Во многом, очевидно, выработку такого стиля породила специфика трамповского бизнеса: девелопмент, гостиницы, казино: во всех этих сферах элемент азарта, спекуляции, угадывание человеческих эмоций и игра на них имеют первостепенное значение. Безусловно, ее усилил опыт ток-шоу ”Apprentice” драматичной симуляции приема на престижную работу в бизнесе.

Такой стиль оказался важным слагаемым успеха Трампа. С одной стороны, очевидно, что «пудрение мозгов» - явление того же ряда, что post-truth (постправда), fake news – новая черта информационного пространства, которая дает тот же эффект: заставить публику воспринимать реальность такой, как это выгодно заказчикам таких «новостей». С другой стороны, такой стиль идеально подходит политику-популисту, играющему на эмоциях избирателей и строящего отношения личного доверия между собой и обществом в обход (и в пику) элит политики и бизнеса. Свидетельство того, что у Трампа это сработало – его победа на выборах и сохраняющееся «крепкое доверие» ядерного электората.

«Пудрение мозгов» Трамп применял и применяет как «наступательно» (на этом, собственно, и была построена его избирательная кампания), так и «оборонительно», когда он отбивается от обвинений в «русских связях», критикует оппонентов (судей как корпорацию, Дж.Коми и т.п.) или обвиняет Б.Обаму в том, что тот организовал прослушивание его переговоров, причем воспользовался для этого услугами британских спецслужб (что было с негодованием отвергнуто в Лондоне).

Проблема же этого стиля в том, что на него «не покупаются» серьезные политики ни в США, ни тем более зарубежом, и государственные служащие. Для них необходимость реагировать на «пудрение» - серьезный раздражитель и причина недоверия Трампу как руководителю или партнеру.

Оппортунист. Вторая черта Трампа, привнесенная из бизнеса – оппортунизм. Она естественна и даже необходима для предпринимателя, который ищет возможности (opportunities), «ловит момент», подстраивается под меняющиеся обстоятельства. У политика оппортунизм, разумеется, тоже присутствует, но сдерживается массой ограничителей: четкие принципы, на которых строится государственная политика, преемственность и традиции, разнообразные «табу», ощущение недопустимости чрезмерных рисков.

Еще одно отличие политики от бизнеса, связанное с оппортунизмом – слишком высокая цена неудач. Если в бизнесе можно неоднократно терпеть неудачу, разоряться, а потом пробовать вновь и вновь (собственно, так и протекала бизнес-карьера Трампа), то в политике неудача может слишком сильно отразиться на состоянии дел в стране и погубить политическую репутацию: «вторые шансы» политики получают весьма нечасто.

Склонность к оппортунизму мешает Трампу обрести системность в работе. Он – как пишет американская пресса, основываясь на утечках от недовольных чиновников – не любит глубоко вникать в суть проблем, не читает памяток к беседам с иностранными лидерами (т.е. не «выучивает» повестку дня и четкие формулировки позиций).

Такая «манера» ярко проявилась при попытке проведения законопроекта о реформе медицинского страхования (Obamacare), когда ни Трампу, ни его команде не удалось заручиться поддержкой конгрессменов из «кокуса Свободы», т.е. провести системную работу с парламентариями – ключевая, но весьма обычная функция для Белого дома.

Тактика «якорения». С оппортунизмом связана черта политической тактики Трампа, названная американскими наблюдателями «якорением» (anchoring): в парусном судовождении при сложных условиях якорь вывозили на шлюпке максимально далеко по ходу движения корабля, а потом лебедкой подтягивали к нему судно. Аллюзия состоит в том, что Трамп склонен к публичному объявлению максималистской позиции (стена на границе с Мексикой, требование от стран НАТО увеличить оборонные бюджеты, выход из партнерств о свободной торговле и т.п.), чтобы ошеломить партнера, заставить его приспосабливаться к реальности, а затем в переговорах добиться оптимального компромисса. Для бизнеса эта тактика привычна – это один из вариантов торга. В политике же она рискованна: позиция заявляется публично (а в случае Трампа – еще и громко вплоть до скандальности). Это, с одной стороны, раздражает партнеров и ухудшает переговорную атмосферу, с другой – создает репутационный риск для Трампа: раз «запросная позиция» формулировалась столь категорично, недостижение целей или даже существенный компромисс будут расцениваться как слабость или поражение. Наглядный пример – эволюция (точнее, отказ от прежнего мнения) позиции Трампа по блоку НАТО.

«Чужак в Вашингтоне». Строго говоря, большинство американских президентов современной эпохи до победы на выборах не имело опыта работы в столице. Показателен пример Р.Никсона, долгое время прожившего в Вашингтоне в должностях сенатора и вице-президента, но за 8 лет, предшествующих победе на выборах, успевшего растерять свои связи (что косвенно поспособствовало тому, что элита Республиканской партии столь слабо противодействовала процессу его импичмента).

Но все президенты до Трампа очень быстро выстраивали «треугольник» связей в Вашингтоне: Конгресс – своя партия – «исполнительная вертикаль», и последние два компонента безоговорочно принимали их как политических лидеров и «начальников». У Трампа это получается медленно и плохо – во многом в силу описанных выше особенностей.

Отсюда – стремление приставить к каждому ведомству исполнительной власти своих «комиссаров» - людей, пользующихся его личным доверием, но малокомпетентных в делах ведомства, над которым они «надзирают». Отсюда же – кадровая чехарда в его личной команде, также подобранной по принципу личной лояльности. С этим же связано и пренебрежительной отношение Трампа к «работе с документами».

«Чужеродность» Трампа не следует преувеличивать. Во-первых, он тоже стал лидером для всей Республиканской партии и, соответственно, ее фракций в обеих палатах Конгресса. Государственная служба тоже – в силу традиции – не может не быть лояльной президенту, даже если испытывает недовольство и порой «утекает» в прессу чувствительные нюансы. В-третьих, что особенно важно для внешнеполитической сферы, «команды» Трампа, занимающиеся внешней политикой, обороной и безопасностью, практически единодушно признаются сильными и высокопрофессональными. Это, с одной стороны, несколько ограничивает специфические лидерские черты Трампа (но не устраняет проблем его публичного поведения и выстраивания отношений с зарубежными партнерами), с другой – успокаивает его критиков: они надеются, что команда «воспитает» Трампа или, во всяком случае, не позволит ему зайти слишком далеко.

Популист. О популизме Трампа уже говорилось выше. Мы вернулись к этой черте, чтобы подчеркнуть два существенных момента. Во-первых, популистская повестка дня будет все чаще сталкиваться с реалиями государственной политики: в качестве примера приведем то, что реформа Obamacare – если и когда она состоится – сильнее «ударит» по населению тех штатов, которые на выборах проголосовали за Трампа, что может еше более подорвать его базу поддержки.

Во-вторых, именно «популистская повадка» будет подталкивать Трампа к поведению, задаваемому описанными выше особенностями, что будет постоянно провоцировать все новые напряжения в его отношениях и со внутриполитическими, и внешнеполитическими партнерами.

Трамп и Россия

Подробно разбирать эту тему, очевидно, не имеет смысла: слишком много об этом уже написано. Повторим лишь основные существенные моменты, которые влияют и будут влиять на будущее развитие российско-американских отношений.

Вернемся к тому, что обусловило «симпатию» Трампа к России (на каковую у нас ответили взаимностью). Мы не ставим под сомнение искренность Трампа в его желании улучшить отношения с Россией, однако в формировании такой позиции проявились многие личностные особенности американского президента. Во-первых, Трампа с российским руководством объединяла острая конфронтация с Б.Обамой и Х.Клинтон, т.е. у него сработала простейшее логическое заключение: «враг моего врага – мой друг». Добавим к этому: постоянные упреки в слабости российской политики действующего президента и его бывшего госсекретаря (она же – соперник Трампа на выборах) стали одной из главных линий «негативной агитации» в избирательной кампании Республиканского кандидата.

Во-вторых, при колоссальных различиях в идейно-политических воззрениях американского и российского лидеров, между ними можно найти сходства в подходах ко некоторым принципиальным вопросам и политическом стиле:

· Приоритетность суверенитета и «величия» своего государства, «разумный эгоизм» в отстаивании его интересов, забота о поддержании на высоком уровне военного потенциала страны;

· Склонность к плебесцитарной политике, основанной на прямой связи между лидером и обществом, избравшим его на этот пост с широким мандатом, все «посредующие институты» в такой схеме играют второстепенную, вспомогательную роль;

· Вера в первостепенную роль лидера во внешней и внутренней политике страны, значимость личных контактов (отсюда и тема «личных каналов связи»), договоренности между которыми могут быть более важными и надежными, чем сложные договорные отношения, вырабатывающиеся командами дипломатов.

· Обратная сторона предыдущего пункта – недоверие (вплоть до презрения) к элитам.

Было бы серьезной ошибкой считать, что такие сходства могут быть основой для выстраивания устойчивых добрых отношений или способом решить накопившиеся проблемы, в первую очередь – преодоление недоверия между элитами двух стран. Однако в определенном контексте они могут быть полезны для того, чтобы остановить дальнейшее ухудшение (о чем на днях говорил Р.Тиллерсон) и начать «разгребать завалы».

Наконец, третий объективный фактор. «Русский след» стал основной темой нападок на Трампа со стороны всех его недоброжелателей, в первую очередь – из Демократической партии. Однако инициативы о придании санкциям характера закона или запрета президенту отменять действующие санкции без участия Конгресса пользуются поддержкой и некоторых республиканцев (в первую очередь – Дж.Маккейна). «Русская тема» - в разных своих вариациях (от санкций до попыток импичмента и многочисленных расследований) – мощнейшее средство давления на Трампа и антипрезидентской мобилизации всех оппонирующих ему сил. Вероятность импичмента крайне низка, пока в обеих палатах большинство принадлежит «партии слонов» (если, разумеется, не появятся свидетельства однозначных нарушений закона со стороны Трампа, например, препятствования правосудию): поражение их лидера обернулось бы электоральной катастрофой для всей партии. Однако у его оппонентов, судя по всему, достаточно возможностей, чтобы еще длительное время поддерживать напряжение вокруг темы «Трамп и Россия».

«Русская тема» сильно осложняет Трампу действия по многим направлениям (и попросту отнимает у него и его ближайшего окружения массу времени и сил). Еще более важно, что у Трампа «связаны руки» на российском направлении. Любой шаг, который может быть расценен как уступка с американской стороны будет трактоваться как свидетельство зависимости Трампа от России, любая «победа» - как намеренная попытка российской стороны «подыграть» Трампу, даже абстрактная нормализация отношений воспримется как отказ Трампа от принципиальной позиции в угоду России.

Короткий вывод

Исходя из всего сказанного, сколь-либо значимые результаты первой встречи В.Путина и Д.Трампа кажутся маловероятными. Однако так случится только если перед ней будут созданы неправомерно завышенные ожидания, а такую ошибку, кажется, научились не делать команды обоих президентов.

Позитивом может быть продемонстрированная обоими лидерами доброжелательное отношение друг к другу, отказ от публичных пикировок (или сведение их к ритуальному «обмену уколами») и декларация о намерениях произвести ревизию всех накопившихся проблем и отдать с этой целью соответствующие указания своим подчиненным.

Добавим еще один обнадеживающий момент, который уже упоминался в начале: немаловажно, что встреча проходит в рамках саммита «Двадцатки». А это значит, во-первых, что никто не будет ждать от краткого диалога больших и комплексных решений по проблемам двусторонних отношений, а во-вторых, важно то, что хотя бы символического прогресса в отношениях ожидают от Трампа все его союзники по НАТО, потому что, как сообщил госсекретарь Р.Тиллерсон, они считают, что продолжение кризиса в отношениях с Москвой «ухудшит их ситуацию». А это значит, что те западные лидеры, которые будут на саммите в Гамбурге, присоединятся к позитивным комментариям по поводу успешного первого контакта российского и американского президентов, что усилит эффект от их встречи.

Борис Макаренко – председатель правления Центра политических технологий

Версия для печати