26.06.2017 | Марина Войтенко

Рост, нефть и курс – майско-июньские «аномалии»?

Официальные оценки итогов последнего месяца весны фиксируют практически кратное усиление позитивных сдвигов в экономике. Экспертные же расчеты, подтверждая вектор движения, вместе с тем, указывают на отсутствие существенных стимулов к ускорению восстановительного роста, его неравномерность и временный характер весенних катализаторов деловой активности.

По версии Минэкономразвития (21 июня) рост экономики РФ в мае в годовом выражении ускорился до 3,1% с 1,7% в апреле (после уточнения данных Росстатом значение показателя ВВП повышено с 1,4%). Общий темп за январь-май составил 1,3%. Положительный вклад, считают в министерстве, внесли все основные отрасли российского хозяйства – обрабатывающая и добывающая промышленность, оптовая и розничная торговля, строительство. Сходные результаты представлены аналитиками ВЭБ (23 июня). В последний месяц весны ВВП прибавил 2,9% год к году против апрельских 1,6%. Некоторое ускорение показывает и динамика с исключением сезонности – в мае +0,5% к предыдущему месяцу после +0,4% в апреле и марте. Выводы экспертов, однако, более сдержаны: майская статистика – в основном результат холодов и календарного фактора (на один рабочий день больше, чем в 2016-ом), при этом существенных изменений в макротрендах не произошло.

Послерецессионное восстановление остается слабым и неравномерным, а мало репрезентативные помесячные статистические «аномалии» сопровождаются усилением рисков последующего торможения. В расчетах МЭР, подчеркивают эксперты, основа ускорения – позитивные перемены в промвыпуске. Они, бесспорно, есть, но их размерность, рассчитанная Росстатом, вызывает вопросы. Переход на новые классификаторы все еще сопряжен с большим количеством ошибок в отчетности предприятий, что делает помесячную статистику ненадежной и волатильной.

Следует учитывать и разовые факторы. Увеличение производства автобусов в мае на 44%, например, было напрямую связано с госзакупками для школ и службы скорой помощи. В МЭР также признают: если «убрать» все обстоятельства такого рода, то прибавление майского промвыпуска год к году окажется почти вдвое меньшим – не 5,6%, а 3,0%. Понятно, что корректировки требует и итог (в годовом выражении) января-мая в 1,7%. Не удивителен поэтому и экспертный консенсус-вывод: промышленность, действительно, обнаруживает умеренно слабое оживление, но радикального прорыва не наблюдается.

Опросы Росстатом руководителей промпредприятий показывают, что рост выпуска по-прежнему сдерживается недостаточностью внутреннего спроса, неопределенностью перспектив экономической политики и высоким уровнем налогообложения. Примечательно и то, что баланс оценок респондентами состояния спроса остается отрицательным: в июне-2017 – минус 24% в добыче, минус 33% – в обработке. Год назад – минус 22% и минус 37% соответственно. Как видим, существенных подвижек не происходит.

По мнению большинства экспертов, для измерения экономической динамики сейчас более надежны поквартальные сравнения. Между тем, по итогам полугодия здесь также возможны свои сюрпризы. Главный аналитик БКС Владимир Тихомиров напоминает: в январе-марте рост ВВП на 0,5% обеспечили, прежде всего, два фактора – цены на нефть и гособоронзаказ, иначе говоря, добычные отрасли и обработка. Другие секторы «держались около нуля» или пребывали в отрицательной зоне. В свою очередь сигналы первых двух месяцев второго квартала противоречивы. Потребительский спрос стагнирует, вклад нефтедобычи, очевидно, снизится вслед за ценами, а агросектор (один из очевидных драйверов экономического восстановления) сбавил темпы до минимума с июня 2015 года: май в годовом выражении – 0,3%, январь-май год к году – 0,6%. Неоднозначные ожидания нового урожая, считают в Sberbank CIB, вполне могут реализоваться и негативным темпом по итогам 2017 года.

С оценками общеэкономической перспективы осторожны и в ВЭБе. С одной стороны, очевидно, что в мае заметно прибавил инвестиционный спрос (2% к апрелю и более 13% год к году). Машиностроение выросло на 4,5% к апрелю, импорт машин и оборудования увеличился на 5%, после глубокого падения второй месяц к ряду признаки оживления демонстрирует строительство. В то же время, уверен главный экономист ВЭБ Андрей Клепач, «темпы роста еще не стали устойчивыми». Динамика торговой розницы (при отставании за январь-март от уровня-2016 на 0,8% в апреле и мае рост год к году достиг 0,1% и 0,7% соответственно) полностью обеспечена благоприятным «эффектом базы». Доходы населения «продолжают оставаться нестабильными», а внутренний спрос все больше ориентируется на импорт. Тем не менее, прогнозирует Андрей Клепач, «высокий результат января-мая позволяет ожидать, что рост рост ВВП по итогам года может превысить 1%».

На сколько именно? Вопрос остается открытым, в том числе в связи с расхождениями в официальных и экспертных оценках состояния потребления населения. По данным Росстата, в мае реальные зарплаты в годовом выражении выросли на 3,7%, в месячном – на 1,6%, падение реальных располагаемых доходов замедлилось до 0,4% после 7,5% в апреле (в январе-мае снижение год к году достигло 1,8%). Расчеты ЦМАКП с устранением сезонности также показывают, что среднемесячный рост реальных зарплат в апреле-мае был на уровне 0,5%, повышение продолжается уже пять месяцев на фоне сокращения инфляции и стабилизации на рынке труда. Однако с очисткой от сезонного фактора ЦМАКП констатирует приостановку роста потребления. Увеличение спроса на непродовольственные товары в апреле-мае насчитывало 0% (в первом квартале – рост на 0,8%), на продовольственные – спрос и вовсе потерял 0,2% (в январе-марте вырос на 0,6%). При этом в мае-2017 реальное потребление (розничные товарооборот + платные услуги) было ниже показателя кризисного мая-2009.

Не исключено, что заминка с потреблением носит проходящий характер. Банк России отмечает прирост кредитов физлицам с начала года на 2,7% (в том числе в мае на 0,7%). Помимо устойчиво растущей ипотеки заметно и увеличение необеспеченных потребительских ссуд. Вместе с тем, можно предположить: ожидаемые приросты зарплат в значительной мере будут направляться на обслуживание кредитов, что скажется и на вкладах населения (в мае их объем поднялся лишь на 0,2%). В итоге в динамике потребительского спроса может возникнуть своего рода «пат»: падения не будет, но и выраженный рост сохранится в «режиме ожидания»[1]. При этом реальные доходы и зарплаты останутся под риском некоторого ускорения инфляции.

Заметим, что неоднозначность наблюдаемых макротрендов зримо отражается в тенденциях банковского сектора. Вопреки значительной прибыли (653 млрд рублей с начала года) рост корпоративного портфеля выглядит малоутешительно (1% в январе-мае, в том числе 0,3% в мае). При этом в пассивах кредитных организаций доли депозитов и средств юрлиц на счетах и вкладов населения практически сравнялись (30,3% и 30,6%). С одной стороны, это – явное указание на наличие источников финансирования деловой активности. В то же время, это одновременно и наглядное свидетельство дефицита мотиваций к ее наращиванию.

Перспективы роста-2017 в РФ существенным образом зависят и от положения на рынках crude oil, динамика которых в последнее время также вызывает немало вопросов. На минувшей неделе впервые за семь месяцев котировки североморской эталонной марки нефти Brent падали ниже $45 за баррель (для сравнения: в начале 2017-го она торговалась выше $55), демонстрируя устойчивость понижательного тренда, сменившего сильную весеннюю волатильность и продолжающегося пятую неделю подряд. Добавим к этому, что за полгода нефтефьючерсы подешевели на 20%.

Для России все это немаловажно, поскольку страна продолжает лидировать в мировой нефтедобыче – в апреле-2017 РФ добывала в среднем 10,655 млн баррелей в сутки, саудовская Аравия – 9,954 млн; а удельный вес «черного золота» в общем российском экспорте за четыре месяца составил 27,8% (в поставках за рубеж топливно-энергетических товаров – 43,7%).

Аналитики обращают внимание на несколько причин снижения нефтецен. Среди них кратное наращивание добычи в освобожденных в силу сложной внутриполитической ситуации от квот соглашения ОПЕК+ Нигерии и Ливии (темпами примерно в три раза выше уровня годичной давности); наращивание выпуска в США – количество буровых установок в стране растет 22 недели подряд, а добыча достигла самого высокого уровня с августа-2015 – 9,34 мдлн баррелей в сутки (и это, видимо, не предел – в Управление энергетической информации США ожидают увеличения до 10 млн барр/сутки); более медленное, чем ожидалось, снижение запасов в нефтехранилищах – на конец апреля, по данным Международного энергетического агентства, они оказались выше чем в конце прошлого года в период начала действия соглашения ОПЕК+ (при этом после снижения в марте и апреле, в мае объемы нефти в плавучих хранилищах[2] вернулись к январским уровням, достигнув, по данным французской компании Kpler SAS, специализирующейся на энергетических рынках и отслеживании перемещения грузов, 111,9 млн баррелей). И все это указывает на то, что нефтяной рынок все еще далек от возвращения «власти быков».

Поляризуются и прогнозы по рынку. Разброс оценок весьма велик – от $30 до $60 за баррель. Аналитики Morgan Stanley полагают: при сохранении статус-кво в следующем году избыток мирового предложения нефти продолжит рост. В прогнозе МЭА также подчеркивается, что рост поставок нефти в следующем году превзойдет ожидаемый пик спроса, а производства за пределами ОПЕК в 2018-ом будет расти в два раза быстрее, чем в текущем году.

Судя по всему, длительный период относительно низких цен становится для отрасли новой нормой, адаптация к которой как инвесторов, так и производителей идет полным ходом. Во всяком случае, Chevron Corp., Royal Dutch Shell PLC, Exxon Mobil Corp. и BP PLC уже дали понять, что при цене барреля в $60 долларов смогут получить достаточно денежных средств, чтобы в этом году покрыть расходы и обеспечить выплаты акционерам. И даже при $50 за баррель нефтекорпорации уверены в возможности наращивания инвестиций, поскольку уже ощутили эффект от оптимизации расходов.

Видимо котировки в ближайшие год-полтора будут «гулять» в интервале $50-60. При этом новый уровень равновесной цены, возможно, сложится около $50-55 за баррель. Для РФ это будет означать снижение вклада нефтеценового фактора в темпы экономического роста.

Немаловажно и то, что ситуация на мировом рынке сырой нефти значимо влияет на курс российской национальной валюты. На минувшей неделе, протестировав уровень в 60 рублей к доллару США и 67 рублей к евро (затем, правда, отыграв назад), она потеряла в номинальном выражении 4% на фоне снижения нефтецен, новых «санкционных упражнений» в Сенате США, внешнего негатива в связи со сбитыми международной коалицией сирийских самолета и беспилотника и ряда других факторов.

Эксперты сразу сделали вывод, что зависимость рублевого курса от нефтекотировок вновь усилилась (что обычно заметно ощутимее проявляется при их падении), и этот фактор будет доминирующим вплоть до прояснения картины на глобальном рынке «черного золота». Ряд аналитиков предположили, что текущая цена рубля все еще выше «справедливой» в 61-63 за доллар. Другие же предупредили – слабый рубль означает повышение рисков разгона инфляции и торможения инвестиционного спроса.

На текущей неделе курс несколько укрепится, благодаря налоговому периоду. В дальнейшем же снижению давления на рубль будут способствовать возвращение нефти в диапазон $48-57 за баррель, ставший привычным после первого соглашения ОПЕК+, и наращивание евробондовых заимствований российскими компаниями (за пять месяцев 2017 года объем размещений достиг $12,9 млрд против $13 млрд за весь 2016-й).

В некоторых прогнозах предполагается, что доллар к концу года может стоить 55-56 рублей. Основной же массив оценок укладывается в интервал 58-62 рубля (глава Минпромторга Денис Мантуров даже назвал его комфортным для большинства отраслей промышленности с точки зрения проектов импортозамещения и плановой маржинальности экспортных сделок). При этом для поддержания макроэкономической стабильности предпочтительнее стабильные курсовые значения около нижней границы.

Особенности экономической динамики в РФ в мае-июне не остались без внимания внешних наблюдателей. В новом макропрогнозе международного рейтингового агентства Fitch говорится, что восстановительные процессы в российском хозяйстве способствуют ускорению глобальной экономики и сопровождаются повышением реальной заработной платы, розничных продаж и промпроизводства. Низкая инфляция открывает возможности смягчения денежно-кредитной политики. На этом фоне оценка роста России улучшена до 1,6% в 2017-ом и до 2,2% в 2018 году, что выше средних ожиданий МВФ, Всемирного банка и ОЭСР (1,3-1,4% в текущем году и 1,4-1,6% в следующем).

Тем не менее, большинство российских экспертов отмечают, что текущие тренды могут в итоге оказаться «аномальным» отклонением от «долгосрочной средней», поскольку макропоказатели улучшаются одновременно с усилением рисков торможения наметившегося роста. В этих условиях пока не будут очевидны окончательные итоги первого полугодия, целесообразным представляется сохранение консервативного прогноза темпа ВВП-2017 в 1,1-1,5%.

Марина Войтенко - экономический обозреватель 

[1] На вероятность такого развития событий указывают и данные майского мониторинга социального самочувствия, опубликованного ВЦИОМ: в ближайшие 12 месяцев 30% граждан ожидают улучшения жизненной ситуации, 11% дают негативный прогноз, 45% полагают, что через год будут жить примерно также, как и сейчас.

[2] Плавучие нефтехранилища традиционно активно используются тогда, когда наблюдается избыток со стороны предложения на мировом рынке нефти.

Версия для печати