07.08.2017 | Марина Войтенко

Новые криптосмыслы цифрового будущего

На минувшей неделе пристальное внимание не только экспертов, но и популярных изданий (причем как в сети интернет, так и традиционных) было приковано к «приключениям» криптовалют. Формальным поводом послужил «хардфорк» Bitcoin (BTC) – принудительное разделение на «классику» и Bitcoin Cash (BCC)^[1]. Плотность новостного и дискуссионного потока по этой теме для России оказалась и вовсе удивительной. Вместе с тем, его наполнение указывает на ускорение и повышение значимости цифровизации в глобальном финансовом мире, ведущей к сложному, но неизбежному переформатированию как экономических процессов, так и регулятивной среды.

Создание одной из первых децентрализованных валют (на настоящий момент, по оценкам, их около тысячи) до сих пор покрыто тайной. Всё, что об этом известно – ее разработал некий программист под именем Satoshi Nakamoto, и пока не ясно, реальный ли это человек или под одним именем творила целая группа математиков. Весной 2016 года австралийский предприниматель Крейг Райт, чьи компании инвестируют в биткоин-кошельки, биржу биткоинов и другой бизнес, связанный с криптовалютой, пытался объявить себя «отцом-основателем», однако весомых доказательств не представил. А на просторах рунета популярна также конспирологическая версия о том, что истинный разработчик системы – российский математик Григорий Перельман, доказавший гипотезу Пуанкаре.

Важна и дата появления новой технологии – 2009 год – разгар Великой рецессии. То есть, в основе самой идеи создания валюты, которая регулировала бы себя сама, не только стремление решить сложную математическую задачу, но и поиск путей максимального снижения зависимости от чьих-либо предпочтений, политических и экономических кризисов и т.д. Нет ни национального центробанка, ее эмитирующего, ни политического/коммерческого лобби, способного спровоцировать ее девальвацию. Децентрализация дает пользователям системы возможность осуществлять операции по переводам напрямую, без посредников в виде платежных систем и т.д. В том числе и поэтому не удивительно стремительное распространение криптовалют по всему миру^[2], особенно в странах с неустойчивым внутриполитическим положением (например, в Венесуэле) и/или с застаревшими структурными проблемами экономик (например, Китай).

С этой точки зрения весьма показателен комментарий интернет-омбудсмена Дмитрия Мариничева телеканалу RT по поводу состоявшегося хардфорка. По его мнению, разделение криптовалюты биткоин на два вида свидетельствует о том, что сфера электронных денег «гипертрофированно демократична» и позволяет участникам системы самим выбирать направление дальнейшего ее развития, голосуя за тот или иной вариант. «Это нужно воспринимать как некий позитивный момент общественного контроля. То же самое, как если бы у людей был выбор, соглашаться или нет на деноминацию национальной валюты. Это очень наглядный пример того, как общество может саморегулироваться», – подчеркнул интернет-омбудсмен.

Вместе с тем, в последнее время высказывалось немало подозрений по поводу безопасности хранения, платежей и переводов криптовалют. Профучастники рынка уверены, что сама система (например, того же биткоина или второго по популярности эфириума) надежны на 100%, поскольку они основаны на так называемом блокчейне – цепочке блоков, содержащей информацию обо всех транзакциях (перевода с одного адреса на другой), и каждый коин имеет свой собственный код^[3] (то есть, смену владельцев можно отследить, и его нельзя подделать). Другое дело – безопасность мест их хранения – цифровых кошельков в виде приложений в телефонах и/или компьютерах. Ведь даже при максимальной их надежности всегда есть риск поймать вирус, который может украсть пароль и т.д. Наглядный пример обоснованности такого утверждения – развитие ситуации кибервымогательства посредством вируса WannaCry.

Напомним, масштабная атака WannaCry, затронувшая около 300 тыс пользователей в 150 странах, произошла в середине мая. Вирус-шифровальщик массово выводил из строя компьютеры и требовал выкуп за дешифровку файлов пользователей. Сумма «требований» составляла от $300 до $600, а в общем перечисленных хакерам средств – около $140 тысяч. Двенадцать недель эти средства лежали без движения на трех биткоин-кошельках, которые находились под наблюдением правоохранителей со всего мира. Однако в ночь на 2 августа специализированный Twitter-бот Quartz зафиксировал движение – в течение получаса было выведено все. В общей сложности хакеры осуществили семь переводов на сумму от $19 до $27 тыс. Эксперты отмечают, что деньги прошли через так называемый биткоин-миксер, а затем были переведены в другую валюту. То есть, этот процесс аналогичен и напрямую связан с «отмываниями» и хищениями традиционных валют. И это – свидетельство настоятельной необходимости усиления и изменения подходов к выстраиванию всех систем безопасности (включая их глобализацию).

Актуальности проблеме добавляет ускорение проникновения блокчейна в глобальные финансы. Капитализация только биткоина на 1 августа уже превышала $45 млрд., эфириума – $21 млрд. Несомненный шаг вперед для рынка – намерение крупнейшей в США Чикагской биржи опционов (CBOE) совместно с криптовалютной биржей Gemini Trust запустить торговлю фьючерсами, деривативами и индексами на биткоин уже к концу этого года. В случае получения разрешения CFTC (Комиссии по торговле товарными фьючерсами), CBOE станет официально регулируемой торговой площадкой, предлагающей услуги в этом сегменте, что, безусловно, поспособствует снижению волатильности цифровых валют, а также поможет им существенно расширить свою пользовательскую базу за счет ряда клиентов, которые на данный момент не могут участвовать в торговле на рынке криптовалют в силу существующих регуляторных ограничений.

Множится и «криптовалютный ассортимент». В середине июля инвестиционный банк Goldman Sachs получил патент на расчетно-клиринговую систему SETLcoin, в основе которой лежит собственный коин, описываемый как как «методы регулирования обращения ценных бумаг на финансовых рынках с использованием p2p-технологий и криптографических методов». Концепция предполагает создание системы с собственной криптовалютой и включает технологии обмена SETLcoin на оцифрованные акции таких компаний, как Google и Microsoft, а также на традиционные криптовалюты[4]. Среди таковых, в частности, называются биткоин и Litecoin.

К быстрорастущему тренду, трансформирующему всю финансовую индустрию, присоединяются и российские участники. «Сбербанк» и ВТБ рассматривают возможность запустить собственную криптовалюту на базе Ethereum (по информации Bloomberg, проект получил условное название «Газ»), призванную сделать платежи быстрее и безопаснее.

Возрастающая скорость перемен, а «криптовалютном хозяйстве» несет с собой и новые содержательные смыслы, когда количество переходит в качество. Тот же биткоин в настоящее время – это огромный бизнес с суточным торговым оборотом в $1,5 млрд по примерно 300 тыс транзакций, к тому же еще глобальная платформа для сотен стартапов, предлагающих разнообразные проекты. Принципиальная возможность конвертации «крипты» в фиатные, то есть, государственные деньги (с обращением под контролем центробанков), через электронные кошельки или специальные обменные площадки привела к повышению волатильности виртуальных валют. В июле к примеру, их общая капитализация то взлетала до более чем $100 млрд, то падала до $87 млрд – спекулятивные игроки почувствовали вкус к изменчивости котировок[5].

Одновременно наблюдаемую ситуацию все чаще стали сравнивать с пузырями по различным активам в прошлом (тюльпановой лихорадкой в 30-е годы XVII-го века, крахом «Компании Южных морей» в 1720 году, бумом доткомов в 1999-2000и годах и т.п.), проводя прямые аналоги с финансовыми пирамидами. В то же время, многие аналитики обращают внимание на «обратную сторону монеты»: криптоэкспансия вызвала к жизни такое знаковое явление как ICO (initial coin offering – инициативное коин-предложение). Речь идет о публичных мероприятиях, то есть, сделках, когда покупатель оплачивает криптовалютой, уже находящейся в обороте, так называемый смарт-контракт или токен, представляющий собой обещание будущих результатов компании-продавца. По идее, это – некое обязательство, принимаемое эмитентом токена, исполнить право, приобретенное инвестором-участником проекта. Несмотря на некоторую схожесть с IPO при размещении акций у ICO до сих пор нет четкой юридической регламентации, и ответственность «инициаторов» (их нередко называют «токенизаторами») предельно размыта (хотя сам по себе принцип блокчейна дает все для «розыска ответчика»).

Тем не менее, суммы по сбору от ICO растут впечатляюще. В 2013-2015 годах было привлечено около $150 млн, в 2016-ом – $250 млн, за шесть с половиной месяцев 2017-го – уже $1,2 млрд (в том числе $420 млн в Китае). В текущем году в среднем за неделю проводилось 2,75 ICO, в предшествующем – 1,5. В такой динамике эксперты справедливо констатируют расширяющийся спрос на новый инструмент финансирования стартапов.

Действительно, согласно имеющейся статистике, 9,5% ICO (по классификации инвестиционных стадий), организуется как «предпосев», то есть, финансируется разработка продукта, концепта, технологического решения и т.п. На «посев», когда деньги привлекаются для завершения разработки продукта и проведение первоначального маркетингового исследования приходится лишь 3% «кейсов».

Заметим, что немалое число эмитентов стремится указать обеспечение своих токенов (от золота до поставок предполагаемой собственной конечной продукции), а в качестве дополнительной гарантии предлагает собственную криповалюту. Именно так поступил, например, зарубежный облачный сервис Storj, периодически выпускающий токены Storjcoin X, на которые можно приобретать дисковое пространство, участвовать в майнинге (за вознаграждение), разумеется, нет ограничений по их перепродаже третьим лицам.

Storj, конечно, входит в упомянутые 3%. Но стартапы, еще только «созревающие», тоже охотно идут на coin-эмиссии. Есть такие случаи и в России. Наиболее известен проект ZrCoin: выручка от токена идет в производство синтетического диоксида циркония – материала, использующегося в медицине для протезов. Каждый ZrCoin продавался по себестоимости 1 кг диоксида, а выкупаться у инвесторов будет по рыночной цене (по текущим котировкам, двукратный рост вложения). Сохраняется также (по выбору) и обязательство физической поставки продукта. Не удивительно, что эмитент в июне-2017 собрал $4,5 млн от 2,3 тыс «подписчиков»[6].

До недавнего времени ICO практически находился вне правового поля, что и привлекало к нему внимание стартапов, в том числе в связи с отсутствием четкого определения статуса токенов. Среди экспертов единства мнений по этому поводу не наблюдается. Одни считают, что токены – это не доля в компании и не инвестиция с целью получения прибыли. Это – лишь обеспеченное обязательством право, которое можно перепродать. Поэтому регулирование по типу рынка ценных бумаг здесь не к месту.

Другие указывают, что токены покупаются в расчете на рост их цены при последующей продаже, а, следовательно, это – финансовый актив особого рода с зависимостью его стоимости от бизнес-успеха эмитента.

Еще одна позиция заключается в том, что ICO – не что иное как высокотехнологичный способ краудфартинга, то есть системы добровольных пожертвований на реализацию проекта. Однако сторонники этой точки зрения также подчеркивают необходимость законодательного регулирования, защищающего права всех участников этого процесса, ставшего побочным продуктом технологии блокчейн. Один из главных доводов – схожесть с рядом операций в рамках shadow banking.

Между тем, в конце июля-2017 произошел существенный регулятивный сдвиг. Комиссия США по биржам и ценным бумагам (SEC) уровняла токены с акциями, если в ходе ICO финансирование происходило под обещания удорожания актива (так называемый принцип признанной ценности – storage of value-based), а его владелец получает доход напрямую от выпустившей его компании. Во всех других случаях SEC будет принимать решения в индивидуальном порядке, создавая основания для прецедентного правоприменения. Эксперты, однако, отмечают: большинство ICO подпадают под американское законодательство о ценных бумагах. Поэтому компании, выпускающие активы, основанные на технологии блокчейн, должны регистрировать сделки, если к ним не применяются исключения. То же касается и бирж, торгующих криптовалютными и smart-контрактами. Как подчеркнул глава SEC Джим Клейтон, «мы стремимся к тому, чтобы содействовать развитию инновационных способов привлечения капитала, однако защита инвесторов и рынков является нашим главным приоритетом». Пока, впрочем, она будет заключаться в основном в предупреждениях о вероятных последствиях и рисках для приобретателей.

1 августа о намерении двигаться по этому же пути объявили власти Сингапура (с начала года ICO привлекли более $100 млн). В свою очередь (не без рекомендаций регулятора) блокчейн-ассоциации Китая создали совместный протокол для управлениями финансовыми рисками по проведению ICO (объединил 43 различных платформы, предлагающих соответствующие услуги).

Россия, находясь в этом же тренде, тоже стоит на пороге законодательного определения, что такое криптовалюты и ICO. Рассмотрение соответствующего законопроекта намечено Госдумой на сентябрь 2017 года. Прогноз экспертов: «крипта» в РФ, скорее всего, получит статус финансового продукта со всеми вытекающими регулятивными последствиями.

Текущая ситуация в глобальной «криптосфере», действительно, вызывает воспоминания о доткомах в 1999-2000 годах. Пузырь тогда лопнул с сильным «шумовым эффектом». Но именно в том времени взяли начало Google, Amazon, Yandex и многие другие. И благодаря тем событиям интернет вышел на нынешний уровень со всеми его многозначными перспективами. Нечто подобное происходит, видимо, и сейчас. Мировое цифровое будущее стремительно обретает новые смыслы, источником которых являются фининструменты нового поколения, создаваемые на основе технологий распределенных реестров. Они сопряжены с рисками, которыми РФ еще предстоит научиться управлять. Но они же являются и важным слагаемым добротности экономических стратегий бизнесов и государства на ближайшие 10-15 лет.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

^[1] Инициатором стала небольшая группа майнеров, недовольная скоростью транзакций и размером блоков – пакетов биткоинов, которые и составляют блокчейн. Наиболее богатые майнеры (преимущественно из Китая), владеющие дорогостоящим оборудованием, предложили максимально допустимый параметр увеличить в 8 раз – с 1 МБ до 8 МБ, что должно привести приведет к увеличению скорости транзакций. Менее, чем через сутки после начала существования «альтернативный биткоин» Bitcoin Cash стал третьей в мире криптовалютой по капитализации (более $9 млрд) после собственно биткоина и эфириума (Etherium). Руководство отдельных электронных платежных систем не признали произошедшее разделение. Среди них оказались Coinbase, Bitstamp и BitMEX. Представитель последней заявил, что форк фактически позволяет создавать деньги из ничего.

«Майнинг» от английского «mining» – «добыча полезных ископаемых». Термин вошел в употребление именно по аналогии с добычей золота. Чем больше в сети устройств, которые занимаются майнингом, тем лучше сеть коина защищёна от атак. Владельцы или операторы таких устройств называются «майнерами».

^[2] В России, например, с биткоинами уже работают платежные системы Qiwi и «Яндекс.Деньги».

^[3] Так, по условиям системы Bitcoin, их никогда не может быть создано более 21 миллиона. На начало августа существовало 16,5 миллионов. И только сама система может создавать новые единицы.

^[4] И это – лишь один пример. Всего же только в США, по данным Управления по патентным и товарным запасам, с начала года поступило 390 патентных заявок, связанных с технологией блокчейн и криптовалютами. Это почти в два раза больше, чем за аналогичный период 2016 года, когда в USPTO было отправлено 204 заявки, пишет CoinDesk. Степень роста еще более очевидна, если посмотреть на количество созданных блокчейн-приложений за последние пять лет – 71 в 2012 году против 469 в 2016 году. Согласно полученным данным, число одобренных патентов также растет. Количество выданных патентов увеличилось с 70 в 2013 году до 152 в 2016 году.

^[5] Глобальная инвестиционная и трейдинговая р-2-р сеть EToro объявила о запуске фонда криптовалют Crypto CopyFund. Общая рыночная капитализация криптовалют превысила 100 млрд. долларов. Фонд будет инвестировать в наиболее популярные криптовалюты Bitcoin, Ethereum, DASH, LiteCoin и Ripple. Портфель фонда будет пересматриваться каждый месяц. Минимальная сумма, с которой частный инвестор может принять участие в фонде составляет 5 000 долларов.

^[6] По такому же принципу выпущены: «ИТкоин» в Татарстане, обеспеченный мясом племенных бычков (приобретая «продукт» весом в 350 кг, инвестор затем может дать поручение о его продаже при весе 450 кг, расчетный доход – 36% годовых; «Колион» (ферма «Колионово» в Московской области) с обеспечением в виде товарного купона, который можно либо продать, либо получить по нему продукцию, в частности, элитные саженцы из питомника; а также ряд других криптовалют под локальные проекты.

Версия для печати