25.08.2017 | Олег Громов

Момент истины для Игоря Додона

22 августа постоянный представитель Республики Молдова при ООН Виктор Морару обратился с официальным предложением включить в повестку дня Генассамблеи ООН, которая начнется 12 сентября, вопрос о выводе российских миротворцев из зоны приднестровско-молдавского конфликта.

Такие предложения поступают от молдавской стороны с завидной регулярностью, поскольку российские миротворцы в зоне замороженного конфликта лояльны Тирасполю, а не Кишиневу. Однако на фоне обострившегося противостояния нового президента Молдавии Игоря Додона, остановившего сближение Кишинева и Бухареста, с парламентом и правительством, которыми управляют сторонники евроинтеграции, подобные призывы не кажутся такими уже банальными и лишенными какого-либо реального продолжения.

Стоит начать с того, что внутриполитический конфликт в Молдавии между условно проевропейскими и пророссийскими силами в 2009 году привел к смене власти. В результате досрочных выборов в парламенте образовалась проевропейская коалиция, представитель которой – лидер Либерально-демократической партии Влад Филат – стал премьер-министром. Однако экономический кризис и политическая неразбериха между союзниками по коалиции привели к кризису проевропейских сил. В результате на первых после 1990-х годов всенародных президентских выборах в Молдове в декабре 2016 года победил лидер Партии социалистов, бывший соратник президента-коммуниста Владимира Воронина и министр экономики в его правительстве Игорь Додон.

Он как руководитель внешней политики государства сделал разворот в сторону России: заявил о предстоящем аннулировании соглашения об ассоциации Молдавии с ЕС, инициировал предоставление стране статуса наблюдателя в Евразийском экономическом союзе, отказался от политики интеграции с Румынией и сотрудничества с НАТО (как главнокомандующий Вооруженных сил). Свой первый государственный визит Игорь Додон совершил в Москву в январе этого года, затем побывал там в марте и в мае – на параде Победы.

Эта политика абсолютно не соответствует представлениям лидеров парламентской коалиции. Поэтому, естественно, между президентом, с одной стороны, и парламентом и правительством – с другой, постоянно вспыхивают конфликты. Последние регулярно совершают шаги, которые могли бы сорвать оттепель в российско-молдавских отношениях. Самые заметные из них – высылка российских дипломатов или запрет на въезд в страну вице-премьера Дмитрия Рогозину, который не стесняется в оценках деятельности молдавского правительства.

Результат такого противоборства похож на труды лебедя, рака и щуки: Молдова мечется между двумя центрами силы и не может сделать окончательного выбора. Так, Додон предпринял попытку инициировать референдум в сентябре этого года и вынести на него вопрос о расширении своих полномочий. Однако Конституционный суд, лояльный лидеру Демократической партии Владимиру Плахотнюку, отменил это решение, что сразу же не признал сам И.Додон.

Ситуация схожа с противостоянием президента и парламента в России в 1993 году. На эту картину наслаивается приднестровский конфликт, который может использоваться как триггер для перевода борьбы в «горячую фазу». Поэтому молдавская сторона, лояльная правительству, всячески пытается ограничить маневр для российских воинских частей в зоне потенциального конфликта. В июле этого года впервые за 8 лет правления проевропейских сил правительство запретило российским военнослужащим-миротворцам транзит через аэропорт Кишинева. С 2014 года такой транзит запрещен и через территорию Украины. В результате российская Оперативная группа в Приднестровье и поддерживаемые ею миротворческие силы в приграничном городе Бендеры оказались изолированы от «большой земли» и переведены на местное обеспечение.

Киев и Кишинев оправдали свои действия «агрессивным поведением Москвы» и «ее намерением развязать очередной конфликт», однако реальных шагов к этому со стороны России в Молдавии не прослеживается. Логика поведения российских посредников в Приднестровье (генерала Лебедя в 1992 году, Евгения Примакова в 2000-м, Дмитрия Козака в 2003-м) доказывала, что Россия выбрала путь поиска компромисса. Более жесткий в высказываниях Рогозин, выполняющий функции спецпредставителя руководства страны по данному конфликту, тем не менее на практике не предпринимает конкретных мер военного приготовления к конфронтации, а, скорее, служит противовесом для сравнимых с ним по жесткости высказываний прорумынских политиков в Кишиневе.

В своих претензиях к Москве Молдова апеллирует к Стамбульской декларации совещания ОБСЕ 1999 года, где содержится призыв вывести российские войска из этой страны к 2002 году. Имеются в виду силы Оперативной группы российских войск (ОГРВ) в Молдове. Миротворческих сил по сравнению с ОГРВ гораздо меньше, и они сосредоточены почти только в Бендерах, то есть не представляют собой сколько-нибудь значимые в военном плане силы. ОГРВ же включает в себя около 5500 тысяч военнослужащих, в распоряжении которых к тому же около 20 тыс. тонн советских боеприпасов, вывезенных из Европы во время развала Варшавского блока и хранящихся в Приднестровье. Эта сила сравнима по численности с Вооруженными силами Молдавии (6 000 военнослужащих), но, вместе с тем, лучше вооружена (к примеру, по части авиации – у Молдовы ее нет совсем, а в распоряжении ОГРВ находятся боевые вертолеты).

Апелляция к Стамбульскому документу от 1999 года не учитывает, что он опирается на Договор об ограничении вооруженных сил в Европе, который был фактически аннулирован сторонами (и Россией тоже), после начла обострения отношений между РФ и США в середине 2000-х годов. Кроме того, Стамбульский документ не отменяет соглашения между РФ, Молдавией и Приднестровьем от 1992 года о разведении сторон конфликта и прекращении боевых действий.

Активизацию Кишинева по сковыванию ОГРВ и миротворцев, сопровождаемую правовыми мерами по ликвидации миротворческой миссии, можно принять за подготовку в военному конфликту. Если бы не тот факт, что верховным главнокомандующим является президент Игорь Додон, который уже заявил, что «никогда не отдаст приказ воевать с Приднестровьем». В подтверждение своих слов он уже дважды за минувшие полгода встречался с президентом Приднестровья Вадимом Красносельским – впервые со времен президентства Владимира Воронина.

Однако, во-первых, воевать могут не только войска, но и полиция, как показал опыт конфликта 1989-1992 года между Молдавией и Приднестровьем.

Во-вторых, на фоне усиления санкционного режима и масштабной кампании в США по «сковыванию» международной активности России внесение в Генассамблею вопроса о российских миротворцах в Молдове может получить поддержку Вашингтона и ЕС. Приднестровье хорошо укладывается в модель «агрессивной России» (даже если видимых фактов этой агрессии нет, во всяком случае, в отношении Молдовы – географически удаленной от России страны). Кроме того, Украина как один из посредников в конфликте и член Совбеза ООН (до конца этого года) будет педалировать данную тему на фоне конфликта в Донбассе. По мнению Киева, Приднестровская молдавская республика – это угроза с фланга для Одессы и потенциальная опасность для всей Украины потерять контроль над черноморским побережьем в случае реальной войны с Россией.

Западное видение этого конфликта хорошо отражают слова канцлера Германии Ангелы Меркель о том, что Россия использует замороженные конфликты для блокирования вступления постсоветских государств в ЕС и НАТО (Грузии, Украины, Азербайджана, Молдавии, Армении).

Вместе с тем, их урегулирование дипломатическим путем пока не представляется возможным в виду того, что бывшие метрополии хотят полной интеграции, а «сепаратисты» уже выстроили свои государства и не намерены делиться фактической властью.

Поэтому остается военный путь, в результате которого Россия в очередной раз будет представлена агрессором – вне зависимости от реального исхода дела. Поэтому момент для ликвидации миротворческой миссии в Приднестровье избран как нельзя лучше.

Во внутриполитическом смысле для Игоря Додона это – момент истины. Он либо сможет к сентябрю решить внутриполитический кризис в своих интересах и доказать личную независимость от «серого кардинала» молдавской политики Владимира Плахотнюка (по совместительству – лидера Демпартии), либо станет «хромой уткой». Проблема в том, что и первый, и второй вариант не исключают (если не приближают) сценарий размораживания конфликта, только в первом случае он выльется в противостояние внутри самой Молдовы, а во втором – Молдовы и Приднестровья.

Олег Громов – политический обозреватель

Версия для печати