07.09.2017 | Александр Ивахник

Мусульмане Мьянмы нашли горячую поддержку у Рамзана Кадырова и российских единоверцев

Трагические события в Мьянме, далекой стране Юго-Восточной Азии, связанные с репрессиями в отношении мусульманского народа рохинджа, откликнулись неожиданным и тревожным для Кремля эхом в России. В Москве и на Северном Кавказе прошли митинги протеста российских приверженцев ислама против действий властей Мьянмы, а глава Чечни Рамзан Кадыров выступил с рядом заявлений, идущих вразрез с внешнеполитическим курсом РФ.

Чтобы понять смысл произошедшего, необходимо коснуться контекста событий в Мьянме. Небольшой мусульманский народ рохинджа (1,1 млн. человек из 55 млн. жителей Мьянмы) проживает в штате Ракхайн (другое название – Аракан) на северо-западном побережье страны на границе с Бангладеш. У рохинджа всегда были сложные отношения с властями Мьянмы (до 1989 года – Бирмы) и с преобладающими в стране буддистами. Еще при владычестве Британии в этом районе происходили вооруженные столкновения между буддистами и мусульманами. Власти Мьянмы считают рохинджа потомками нелегально пересекших границу бенгальцев и с самого начала независимости дискриминировали их. В 1982 году представители рохинджа были лишены гражданства страны, права на обучение и свободное передвижение. После этого сотни тысяч рохинджа переселились в соседние страны.

Униженное положение рохинджа способствовало формированию среди части его представителей радикально-исламистских настроений, что привело к возникновению около пяти лет назад вооруженной организации «Армия спасения рохинджа Аракана» (АСРА), признанной в Мьянме террористической. Есть сведения, что АСРА создавалась с помощью Саудовской Аравии, а ее идеология близка к идеям запрещенной в РФ «Аль-Каиды». Целью группировки декларировалось создание отдельного мусульманского государства для рохинджа. С октября прошлого года произошел целый ряд вооруженных столкновений между боевиками АСРА и военными Мьянмы. В результате около 90 тысяч мусульман бежали в Бангладеш и живут там в плохо оборудованных временных лагерях.

25 августа боевики «Армии спасения рохинджа Аракана» напали на 24 полицейских поста и военную базу. В ответ силы безопасности Мьянмы начали широкомасштабную антитеррористическую операцию в штате Ракхайн. Поступающая из этих мест информация скудна и противоречива, правозащитники и иностранные журналисты покинули территорию с началом столкновений. В социальных сетях выкладывается много фейковых фотографий и видео, имеющих отношение к другим конфликтам в других местах. Мьянманские военные сообщили, что за десять дней операции было убито по меньшей мере 400 человек, из них не менее 370 боевиков. По данным ООН, более 100 тысяч мусульман-рохинджа были вынуждены бежать из Мьянмы в соседний Бангладеш, немало из них погибли, переправляясь через джунгли и реки. Источники в ООН сообщают, что рохинджа, добравшиеся до Бангладеш, рассказывают о поджогах десятков деревень, расстрелах безоружных людей, в том числе детей и женщин. В свою очередь, власти Мьянмы обвиняют боевиков АСРА в нападениях на буддистские монастыри и осквернении статуй Будды. Естественно, гуманитарная ситуация и в штате Ракхайн, и на прилегающих территориях Бангладеш крайне осложнилась.

Таким образом, налицо довольно типичный для слаборазвитых стран этно-конфессиональный конфликт, усугубляемый длительными традициями всевластия военных и религиозным фанатизмом части как буддистов, так и мусульман. И пришедшее к власти в Мьянме в 2016 году гражданское правительство лауреата нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи мало что с этим может поделать.

Резкое обострение бедствий, с которыми сталкивается народ рохинджа, не оставалось без внимания международного сообщества. Вопросы о необходимости прекращения вооруженного насилия в Мьянме, об организации гуманитарной помощи и о причастности сил безопасности Мьянмы к преступлениям против человечности не раз поднимались в ООН. Но попытки принятия Совбезом ООН соответствующей резолюции в январе 2017 года и заявления в марте блокировались Китаем и Россией. Китай является традиционным патроном Мьянмы и кроме того озабочен собственными проблемами с мусульманскими сепаратистами в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Россия, во-первых, не хотела вступать в противоречия с Китаем по этому вопросу, во-вторых, традиционно исходит из недопустимости вмешательства во внутренние дела суверенных государств и, в-третьих, в последнее время активно развивает экономическое и военно-техническое сотрудничество с властями Мьянмы. 28 августа МИД России выступил с осуждением вооруженной вылазки боевиков АСРА 25 августа, «направленной на подрыв усилий мьянманских властей и международного сообщества по стабилизации положения в Ракхайнской национальной области Мьянмы».

В такой ситуации уже не в первый раз миссию бескомпромиссной защиты единоверцев-мусульман взял на себя глава Чечни Рамзан Кадыров. Вслед за президентом Турции Реджепом Эрдоганом, 1 сентября обвинившим власти Мьянмы в геноциде мусульман, Кадыров откликнулся на события в далекой стране гневным постом в своем инстаграме. «Весь мир видит, что происходит гуманитарная катастрофа, видит, что это открытое преступление против человечности, но молчит… Реакция политиков и мировых лидеров на события в Мьянме свидетельствует о полной безнравственности современного мироустройства. Главы государств и министры иностранных дел в рот воды набрали. ООН ограничивается жалкими заявлениями о своей “озабоченности”», – написал глава Чечни.

В следующие дни стало ясно, что, выступив в роли поборника гуманитарных прав народа рохинджа, Рамзан Кадыров решил не ограничиваться интернетом. В субботу, 2 сентября, в соцсетях и мессенджерах начал распространяться призыв к мусульманам собраться перед посольством Мьянмы в Москве на митинг протеста против убийств и преследований мусульман-рохинджа. Уже в воскресенье у посольства Мьянмы на Большой Никитской улице прошла несогласованная акция с участием около 800 мусульман. По внешнему виду это были в основном молодые люди с Северного Кавказа. По данным присутствовавшего там блогера Ильи Варламова, было очень много чеченцев, которые приехали специально из Грозного. Собравшиеся заняли тротуары, некоторые сидели на заборах ближайших зданий. На несколько часов была перекрыта проезжая часть улицы. Протестующие скандировали «Аллаху акбар» и «Буддисты – террористы». Они требовали от посольства Мьянмы ответа и призывали руководство России выступить в защиту рохинджа. Звучали отдельные предложения ехать в Мьянму, поскольку «все мы знаем военное дело». Блогер Варламов сообщил, что в какой-то момент на акцию прибыл представитель ближайшего сподвижника Кадырова Адама Делимханова, который призвал «братьев» сохранять спокойствие и действовать в рамках закона. В конце акции были собраны подписи под петицией президенту Путину. Митинг, продолжавшийся около четырех часов, чередовался коллективными молитвами (заблаговременно были принесены коврики).

На Большой Никитской было много ОМОНа и полиции, но в происходящее правоохранители не вмешивались. Наблюдался поразительный контраст по сравнению с тем, как действуют силовики в ходе разгона несанкционированных акций политической оппозиции. Скорее всего, у силовых начальников на улице не было четких указаний сверху – только наблюдать и, в крайнем случае, сдерживать. А высшее начальство либо опасалось спровоцировать открытый конфликт с Рамзаном Кадыровым, либо, зная о сплоченности и решительности мусульманской общины, не хотело «нарываться».

Хотя федеральные телеканалы фактически проигнорировали несанкционированную акцию мусульман в центре Москвы, она имела гораздо бóльший резонанс, чем состоявшийся на следующий день миллионный (по данным МВД Чечни) митинг в Грозном. Массовость мероприятия в Грозном не удивляет: хорошо известно, как Рамзан Кадыров способен почти поголовно мобилизовать жителей республики. Степень их внутренней мотивированности и реальной политизации при этом вызывает большой вопрос. А вот митинг в Москве и так же несанкционированное воскресное шествие в поддержку мусульман Мьянмы в Махачкале, в котором участвовало около 2 тысяч человек, свидетельствуют о высокой самоорганизации политизированной части исламского сообщества и о том, что влияние Рамзана Кадырова на это сообщество отнюдь не ограничивается пределами Чеченской Республики. Показательно, что Духовное управление мусульман Дагестана распространило заявление о том, что «не имеет никакого отношения ко всем происходящим на данный момент в Дагестане несанкционированным митингам и противостояниям, идущим вразрез с официальной позицией Российского государства», а демонстранты выражали возмущение молчанием республиканских властей и муфтията относительно притеснений народа рохинджа. Зато Совет муфтиев России поддержал проведенную главой Чечни акцию в Грозном. «Она выражает мнение мусульман Северного Кавказа и всей России», – заявил заместитель председателя Совета Рушан Аббясов.

В связи с событиями в Мьянме Рамзан Кадыров также привлек к себе пристальное внимание видеообращением 3 сентября на своей странице в инстаграме. Кадыров не только проклял тех, кто «совершает геноцид против мусульман», но и поведал о своем желании: «Если бы была моя воля, была бы возможность, я ударил бы ядерным (оружием) туда даже, просто уничтожил бы тех людей, которые убивают детей, женщин, стариков». Руководитель республики возмутился бездействием российских СМИ, которые «сразу выступают», если в Европе взрывают и убивают, «а когда за три дня убито несколько тысяч человек – они молчат». Далее глава Чечни, видимо, намекая на крайне осторожную позицию МИД РФ и активное развитие контактов Москвы с властями Мьянмы в последние годы, заявил следующее: «Если даже Россия будет поддерживать тех шайтанов, которые совершают преступления, я против позиции России. Потому что у меня есть свое видение, своя позиция». Заканчивая видеообращение, Кадыров многозначительно пообещал: «Я буду поддерживать любого, кто против этого зла. Я буду рядом, впереди, позади – не имеет значения. С теми, кто будет наказывать этих шайтанов, этих нелюдей. Хотите – давайте вместе, мы уже над этим работаем».

Некоторые комментаторы объясняли демарш Рамзана Кадырова его эмоциональностью. Однако Кадыров – уже достаточно опытный политик, умеющий взвешивать свои поступки. Его действия, скорее, были связаны со стремлением влиять на внешнеполитический курс России, напрямую, через голову МИД, апеллируя к главе государства, и с амбициями самостоятельного международного исламского лидера, которые у него успели сформироваться. Другой вопрос, что эти амбиции впервые не вписывались во внешнеполитические приоритеты Москвы.

Особую пикантность этим событиям и заявлениям придавало то, что они имели место в те дни, когда президент России Владимир Путин находился в Китае на саммите БРИКС и общался с лидером КНР Си Цзиньпином. 4 сентября Путин на встрече с президентом Египта ас-Сиси впервые отреагировал – довольно обтекаемо – на ситуацию в Мьянме. «И президент Путин, и президент ас-Сиси выразили крайнюю озабоченность тем, что происходит в Мьянме, осудили любые проявления насилия, от кого бы они ни исходили и против кого бы они ни были направлены, в том числе и против мусульман. Они призвали власти страны взять ситуацию под контроль как можно скорее», – сообщил журналистам пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. После этого глава Чечни, по-своему интерпретировав слова Путина, несколько отыграл назад и публично поблагодарил президента России за «осуждение насилия против мусульман».

5 сентября, на пресс-конференции по итогам саммита БРИКС, Владимир Путин уже непосредственно прокомментировал высказывания Рамзана Кадырова по политике в отношении Мьянмы: «Что касается мнения граждан России по поводу внешней политики российского государства, то каждый человек имеет право иметь собственное мнение, это вне зависимости от его должностного положения. Что касается руководителей регионов, то это тоже в полном объеме их касается. Но я вас уверяю, здесь никакой «фронды» со стороны руководства Чечни нет, прошу всех успокоиться, всё в порядке». Эти слова свидетельствуют о нежелании президента России в настоящее время обострять отношения с главой столь важной и проблемной республики, как Чечня, тем более незадолго до президентских выборов.

Однако едва ли Владимир Путин всерьез считает допустимым наличие «собственного мнения» по внешнеполитическим вопросам у руководителей субъектов Федерации. Невозможно себе представить, чтобы подобное внешнеполитическое вольнодумство сошло с рук губернаторам, скажем, Калининградской области или Приморского края. Так что проблема с международными (и внутрироссийскими) амбициями Рамзана Кадырова, несомненно, присутствует, и по мере их возрастания противоречия будут обостряться.

Александр Ивахник – руководитель департамента политологического анализа Центра политических технологий

Версия для печати