18.09.2017 | Ростислав Туровский

Выборы 10 сентября: региональное разнообразие вместо сценарного единства

Выборы 10 сентября 2017 года не продемонстрировали каких-либо однозначных и однонаправленных тенденций в развитии электорального процесса. Напротив, существенно выросло влияние местных условий на итоги голосования. И, судя по всему, отсутствие каких-либо жестких установок центра в отношении того или иного сценария проведения выборов (по крайней мере, ход кампании и ее итоги не позволяют утверждать об их наличии) привело к заметному «разбеганию» этих сценариев в регионах.

Учитывая развернувшуюся политическую полемику и интерпретации итогов, как правило, выгодные тем или иным акторам, следует признать, что разнообразие реальных региональных ситуаций позволяет находить и аргументы, и контраргументы для самых разных выводов. В этой связи, на наш взгляд, будет правильным уделить главное внимание электоральной статистике – динамике явки и результатов основных партийных игроков.

Кому же выгодна (не)явка?

В целом электоральную активность на выборах 10 сентября нельзя, конечно, признать высокой. С одной стороны, это вполне соответствует особенностям российского голосования, когда на явку в первую очередь влияет статус и значимость той или иной кампании в глазах простых избирателей. С другой стороны, наметившийся в прошлом году общий тренд к снижению явки, характеризовавший думскую кампанию, сохраняет свое значение, захватывая кампании всех уровней. По итогам выборов нельзя говорить о повсеместной и эффективной работе мобилизационного сценария кампании, когда обеспечение более высокой (хотя бы для регионального уровня кампании) явки сочетается с массовым участием лояльного электората и оборачивается высокими результатами «Единой России» и ее кандидатов. Нельзя утверждать и о распространении другого сценария, когда проводится т.н. «сушка» явки, и в условиях, напротив, заведомо и сознательно пониженной явки уверенно побеждает «партия власти». Повышенный оппозиционный фон тоже мог проявляться и в условиях низкой явки, и в случае ее высокого уровня. Впрочем, подобное региональное сценарное многообразие характеризовало избирательные кампании всех прошлых лет, опровергая стереотипные представления о проведении российских выборов по каким-то заданным схемам (либо ставя под сомнение эффективность этих схем).

Наиболее заметным и все-таки общераспространенным трендом выборов этого года стало снижение интереса к губернаторским кампаниям. В этом легко можно убедиться, если сравнить явку для семи регионов, в которых прямые губернаторские выборы после 2012 г. прошли уже дважды (в Белгородской области при одном и том же губернаторе, в остальных – с заменой главы региона). Единственным исключением стала Калининградская область, в которой явка в 2017 г. (39,3%) стала практически идентичной той, что наблюдалась при избрании Н.Цуканова (39,5%). Наиболее резкий спад отмечался в Новгородской области, где явка опустилась до 28,3%, в то время как в 2012 г. при голосовании за С.Митина достигала 42,8%. Схожие тенденции характеризовали Марий Эл, Удмуртию, Кировскую и Рязанскую области. Хорошо подтверждает этот тренд и случай Белгородской области, где не было смены губернатора (а конкуренция на выборах даже выросла), но явка упала с 59,5% до 54,6%.

Разумеется, этой ситуации можно найти разные объяснения, каждое из которых имеет право на существование, - это и отсутствие в этот раз ставки на повышение явки «любой ценой», и снижение эффективности и жесткости губернаторского административного ресурса (что было видно по кампаниям многих новых губернаторов). Но можно воспринимать это и как свидетельство ослабления интереса к институту губернаторов, как таковому: с губернаторами не связывают большие ожидания, многие новые губернаторы остаются малопонятными массовому избирателю, а оппозиционеры кажутся малоинтересными и неперспективными. В итоге ни власть, ни оппозиция оказываются не в состоянии превратить губернаторские выборы в привлекательное публичное мероприятие, да и нередко к этому не стремятся.

Тем не менее, были и регионы, где губернаторские выборы прошли скорее по мобилизационному сценарию, причем во всех этих случаях мобилизация происходила в интересах основного кандидата. Если сравнить явку с недавней думской кампанией, то, как и следовало ожидать, почти повсеместно она оказалась ниже. Однако есть и бросающиеся в глаза исключения. В частности, Мордовия очень сильно выделилась на общем фоне, показав самую высокую явку для всех губернаторских кампаний (82%) и почти повторив уровень явки на думских выборах. Но еще более интересны примеры Пермского края и Бурятии, где явка на выборах главы региона превысила явку на думских выборах, причем в первом случае – очень существенно (42,5% и 35,1% соответственно). Во всех трех случаях были достигнуты очень высокие результаты действующих глав, что и свидетельствует об эффективной провластной мобилизации.

Напротив, во всех остальных регионах явка заметно отставала от думской. Самый резкий спад произошел в Севастополе (34,2% и 47% соответственно), сильный спад на уровне около 10 процентных пунктов характеризовал явку в Марий Эл, Карелии, Удмуртии, Кировской и Новгородской областях. В одних случаях понижение явки сопровождалось очень высокими результатами действующего главы (что принято, иной раз – умозрительно, считать примером намеренной «сушки» явки) – как в Марий Эл и, в меньше степени, в Удмуртии. Но в других регионах при низкой явке разыгрывались относительно конкурентные сценарии, как это было в Карелии, Кировской и Новгородской областях. В целом по стране явкой выделялась только Мордовия, а на уровне около 55% голосовали Белгородская и Саратовская области. Редким стало преодоление даже 40-процентного порога (Бурятия, Марий Эл и Пермский край). И, напротив, в трех регионах в этот раз явка не дотянула до 30% - в Карелии, Новгородской области и обладательнице «антирекорда» - Томской области с ее 25,8%. Повторимся, что сами по себе эти результаты не являются чем-то сенсационным, но все же общий тренд направлен в сторону снижения.

В то же время выборы в представительные органы власти не демонстрируют столь же явных тенденций, что свидетельствует о снижении интереса именно к выборам глав регионов. Причем мы бы не стали списывать этот тренд на низкий уровень конкуренции, поскольку конкуренция на российских выборах практически не связана с явкой. Скорее всего, проблема в отношении избирателей к институту губернатора.

На выборах региональных парламентов явка демонстрировала разнонаправленные тенденции, если сравнивать ее с аналогичными региональными выборами 2012 г. Так, регионы с более сильными позициями «Единой России» и, как правило, повышенной явкой скорее показывали и позитивную динамику явки, как это произошло в наиболее явном виде в Северной Осетии (с 45% до 59%), а также в Саратовской и Пензенской областях. Напротив, в Удмуртии случилось ее заметное снижение (и с этой точки зрения параллельную губернаторскую кампанию тоже нельзя назвать «мобилизационной»), небольшой спад характеризовал также Краснодарский край и Сахалинскую область. Разумеется, абсолютно во всех случаях явка этого года была ниже, на федеральных выборах прошлого года, а сам ее уровень соответствовал при этом привычным российским закономерностям (с резким отставанием Сахалина с его 26% и преодолением 50-процентного барьера только в Северной Осетии, Пензенской и Саратовской областях).

При этом если сравнивать явку с результатами «Единой России», то «мобилизационный» сценарий работал в пользу «партии власти» только в Северной Осетии. Напротив, в Саратовской области рост явки сочетался со снижением ее результата и успешным прохождением в областную думу всех трех партий парламентской оппозиции. Снижение явки и в целом ее низкий уровень отнюдь не означал полный успех «Единой России» на Сахалине. В то же время в Краснодарском крае понижение избирательской активности сочеталось с самым высоким, по итогам выборов этого года, результатом голосования за «партию власти». Аналогично снижение явки и успех «Единой России» (а также ее кандидата А.Бречалова) отличали выборы в Удмуртии. Поэтому опять же невозможно сказать о том, что на выборах реализовывался какой-то «запрограммированный» сценарий управляемой мобилизации электората.

Выборы городских собраний в региональных столицах, как и следовало ожидать, демонстрировали самую низкую явку, составившую лишь 14,4% во Владивостоке и 16,3% в Петропавловске-Камчатском. Немного не дотянула до 20% явка в Барнауле и Твери. На этом фоне результат немногим более 30% в Ярославле и Горно-Алтайске уже начинает казаться «солидным», а 73,2% в Черкесске – и вовсе фантастическим. Но на самом деле, если проводить сравнения с выборами 2012 г. (а они возможны для семи городов, где выборы состоялись осенью, а не в один день с президентскими), то, напротив, явка начинает выглядеть, как «повторение пройденного». В тех же Владивостоке, Петропавловске-Камчатском и Барнауле, а также Курске она почти совпала с результатом пятилетней давности. Существенный спад произошел только в Твери, а в Ярославле, наоборот, отмечался заметный рост. И, кстати, в обоих случаях результаты «Единой России» выросли. Наиболее существенный рост явки отмечался в Черкесске, где партийное представительство стало более разнообразным.

Таким образом, выборы этого года не свидетельствовали о преодолении понижательного тренда электоральной активности россиян, что не позволяет пока прогнозировать и высокие (для своего уровня) показатели явки на выборах главы государства в будущем году. Складывается ощущение, что институт губернатора в его нынешнем виде утрачивает интерес со стороны избирателей, хотя в отдельных регионах остаются возможными мобилизационные кампании, проводимые в интересах действующих глав, причем как «старых», так и «новых». При этом разнонаправленная динамика явки не позволяет утверждать, что ее изменение в ту или другую сторону оказывается однозначно выгодным или неблагоприятным для «Единой России». Распределение явки между различными политическими силами остается функцией региональных условий и усилий, предпринимаемых самими этими игроками. Вполне возможным остается и сценарий довольно эффективной оппозиционной мобилизации, что, в частности, показали выборы в ряде московских муниципалитетов, а также результаты КПРФ в некоторых регионах.

Поддержка власти: отсутствие единого сценария

Специфика губернаторских выборов этого года определялась тем, что они проводились в условиях очень существенной замены губернаторского корпуса, начавшейся еще до думских выборов прошлого года и продолжившейся весной этого года. Если бы выборы проходили по «графику», то в этом году переизбирались бы несколько глав регионов, избранных как раз после возвращения прямых выборов в 2012 г., а также «последние» назначенцы весны 2012 г. Но многочисленные кадровые перестановки, а также прошедшие ранее досрочные выборы такой график «поломали». В итоге второй раз после 2012 г. баллотировался только Е.Савченко в Белгородской области. Из назначенцев 2012 г. в выборах участвовали главы Мордовии, Саратовской, Свердловской и Томской областей, уже отработавшие один полный срок. Во всех остальных регионах баллотировались совершенно новые люди, семеро из которых заняли свой пост только этой весной, незадолго до начала кампании. Разумеется, на выборы оказывал влияние и тот факт, что многие новые главы были практически неизвестными избирателям «варягами», что создавало им сложные стартовые условия.

В итоге, с одной стороны, губернаторские выборы прошли в условиях невысокой явки, что можно считать признаком скепсиса в отношении как «новичков», так и «старожилов», т.е. губернаторского корпуса в принципе. На наш взгляд, это более важный и требующий серьезных выводов тренд, чем рассуждения об «управляемой» манипуляции явкой и ее последствиях. С другой стороны, оппозиционная мобилизация на выборах губернаторов оказалась еще более слабой, свидетельствуя о том, что в роли губернаторов подавляющее большинство избирателей оппозиционеров тем более не представляло. Общий уровень электоральной конкуренции, как теперь уже можно смело утверждать на основании полученных результатов, пошел на снижение. В шести регионах из 16 главы набрали более 80% голосов. Напротив, не было не только ни одного случая второго тура, но даже и намека на это – минимальный полученный результат в этот раз был выше 60% (С.Жвачкин в Томской области с 60,6% голосов). Губернаторы в довольно ровных пропорциях поделились на тех, кто набрал 80-90% (шесть случаев), 70-80% (четыре случая) и 60-70% (шесть случаев).

Разумеется, итоговые результаты региональных руководителей сильно зависели от предвыборной расстановки сил. Особенно заметно на итоги повлияла ситуация с КПРФ. Очевидно, что отсутствие кандидата КПРФ в Марий Эл помогло А.Евстифееву набрать свои 88,3%, а А.Цыденову в Бурятии – 87,4% голосов. Их результаты как раз стали вторым и третьим, вслед за В.Волковым в Мордовии, где даже наличие кандидатов от всех трех партий парламентской оппозиции все равно не влияет на результат. Напротив, появление кандидата КПРФ в Белгородской области способствовало снижению результата Е.Савченко, в 2012 г. получившего 77,6% голосов, а теперь – 69,3%. В Карелии А.Парфенчикову явно помешала конкуренция с сильным кандидатом «Справедливой России», в результате чего он оказался вторым с конца главой региона, набрав 61,3% голосов. В Томской области поляризация произошла по линии противостояния сторонников «Единой России» и ЛДПР с известным кандидатом А.Диденко, и в итоге С.Жвачкин замкнул условный губернаторский рейтинг нынешнего электорального сезона. В то же время отсутствие кандидатов «Справедливой России» во многих регионах способствовало более эффективной консолидации провластного электората.

В то же время интересно отметить, что уровень поддержки губернаторов мало зависел от срока их правления. Примечательно, что среди назначенцев 2012 г. оказались и самый «рейтинговый» В.Волков, и самый «отстающий» С.Жвачкин. Аналогично и среди назначенцев 2017 г. были и «лучшие», и «худшие» примеры. Поэтому нельзя сказать, что все «новички» смогли успешно использовать эффект обновления региональной власти и привлечь общественные симпатии на фоне своих предшественников. Пожалуй, лучше всего это удалось (если еще принять во внимание наличие более или менее полноценного партийного спектра в кампании) М.Решетникову и А.Алиханову. Напротив, А.Парфенчиков и И.Васильев с этой точки зрения отстали, тогда как их основные конкуренты выступили очень неплохо. При этом среди относительно успешных и неуспешных губернаторов могли быть и «варяги», и «местные»: фактор самой кампании сглаживал различия между ними, и нельзя сказать, что «варяги» обязательно вызывали раздражение, а «местные» - симпатию.

Правда, если сравнивать результаты голосования за новых губернаторов и их предшественников, то вырисовываются свои различия. Например, результаты А.Бречалова, А.Никитина и И.Васильева оказались ниже, чем у А.Соловьева, С.Митина и Н.Белых соответственно. Напротив, А.Евстифеев, Н.Любимов и А.Алиханов были «впереди» Л.Маркелова, О.Ковалева и Н.Цуканова. Впрочем, на этом основании еще не следует делать выводы о том, что бывшие губернаторы, некоторые из которых находятся сейчас под арестом, были популярнее нынешних. Правильнее говорить о том, что у «новичков» не было возможности или желания воспользоваться жестким административным ресурсом, что, однако, формально приводило к снижению явки и/или губернаторского результата.

Наконец, важно отметить, что при всех различиях между губернаторскими результатами во всех без исключения регионах главы уверенно опережают показатели «Единой России». Это неудивительно при фактически плебисцитарных сценариях кампании и слабых кандидатах от оппозиции, что выливается в переток на сторону губернаторов электората других партий, причем фактически всех партий парламентской оппозиции, хотя и в разных пропорциях. Для чистоты эксперимента можно сравнить итоги двух совмещенных кампаний по выборам губернатора и регионального парламента в Удмуртии и Саратовской области. В Удмуртии А.Бречалов довольно эффективно выступил в роли надпартийного кандидата, получив 78,2% голосов (партия набрала 63,2%). Поменьше, но тоже заметен и отрыв В.Радаева: он получил 74,6%, а партия – 66,8%. В отличие от А.Бречалова, В.Радаев не привлек на свою сторону сторонников КПРФ, у которых был свой сильный кандидат.

Тем временем для «Единой России» на выборах обозначились свои разнонаправленные тенденции. На выборах региональных парламентов партии удалось добиться значительного роста в Северной Осетии и Удмуртии. Напомним, что в Северной Осетии в условиях конкуренции с «Патриотами России» в 2012 г. был получен неожиданно слабый результат (44,2%), который теперь вырос до 59,2%. В Удмуртии неплохо сработала синхронизация кампаний А.Бречалова и «Единой России», приведшая к тому, что разрыв между результатом главы региона и партии остался, но партия заметно прибавила (с 53,2% до 63,2%). Высокий уровень поддержки партии был подтвержден в Краснодарском крае и Пензенской области. Причем в обоих случаях результат практически совпал с тем, который был достигнут в 2012 г., но превысил итоги думских выборов прошлого года. Это значит, что в условиях естественным образом снизившейся после думских выборов явки провластная мобилизация в этих регионах оказалась эффективной.

Более сложным случаем оказалась на этот раз Саратовская область, в которой результат «Единой России» понизился по сравнению и с предыдущими региональными, и с недавними федеральными выборами, хотя и остался на высоком уровне (66,8%). В этом регионе, по сути, произошло выправление баланса между уровнями поддержки всех парламентских партий (учитывая также отзыв «Единой Россией» трех своих кандидатов в одномандатных округах): при сохранении доминирования ведущей партии все остальные партии парламентской оппозиции улучшили свои показатели. Отстающим же регионом выглядит Сахалин, где электоральный рейтинг «Единой России» остался на уровне думской кампании, но снизился в сравнении с предыдущими региональными выборами. Сравнивая итоги региональных кампаний разных лет, важно также помнить, что только в Саратовской области они проходили при одном и том же губернаторе, а во всех остальных случаях улучшение или ухудшение результата соотносится со сменой главы региона.

Аналогично различаются и тенденции на муниципальных выборах представительных собраний, проходивших в 11 региональных столицах, большинство которых не являются благоприятными для «Единой России». Поэтому и результат свыше 50% голосов был получен лишь в двух городах – Курске и Черкесске, и, напротив, в Пскове, Омске и Кирове он оказался ниже 40%. Тем не менее, для «партии власти» это неплохо, поскольку она не демонстрирует в городах явных провалов (нет ни одного поражения, а минимальный результат в Кирове составляет неплохие 35,9%), и, как правило, в состоянии получить от 40% до половины голосов, выступив на нормальном среднем уровне, не угрожающем к тому же парламентскому большинству.

Но электоральные тенденции при этом довольно разнообразны. Солидный рост на уровне около 10 процентных пунктов отмечался в Курске, немного меньше – в Ярославле. Подросли результаты в Твери и Омске, для которых особенно характерно затяжное противостояние с КПРФ. Напротив, Черкесск, хотя и показал наилучший результат, но в условиях возросшей конкуренции при этом заметно «сдал». Существенный спад отличал голосование за «партию власти» в Пскове и Кирове, не очень большой, но все же бросающийся в глаза – в Петропавловске-Камчатском, Владивостоке, Горно-Алтайске. При этом кампания в Ярославле проводилась параллельно с кампанией врио губернатора Д.Миронова, получившего результат под 80% голосов, и в целом можно говорить о довольно успешной провластной мобилизации. Напротив, в Кирове параллельные губернаторские и городские выборы прошли в условиях более напряженной политической борьбы.

Таким образом, поддержка «Единой России» в этом электоральном сезоне оказалась еще более четко привязанной к качеству организации и проведения кампании, а также к характеру межпартийных отношений и договоренностей. Этим можно объяснить существенные колебания результата в ту и другую сторону, хотя при этом наиболее и наименее благоприятные территории остались практически теми же самыми. Причем в некоторых случаях партия «подтянула» результат в проблемных регионах и городах (Северная Осетия, Ярославль, Тверь, Омск), а в некоторых это сделать не удалось (Сахалинская область, Владивосток, Киров).

Оппозиция: борьба и уступки

Для различных оппозиционных игроков прошедшие выборы также не позволяют сделать вывод о какой-либо общей тенденции. В целом можно говорить о том, что основные партии системной оппозиции закрепились на определенных и не таких уж и плохих рубежах, и это относится не только к парламентской оппозиции, но и к «Яблоку». Однако региональные тренды, как и у «Единой России», являются разнообразными и противоположными, как правило, зеркально отображая тренды «партии власти».

В отношении КПРФ можно неплохо оценить ее выступление на губернаторских выборах, хотя максимальный результат составил только 19% у С.Мамаева в Кировской области. Тем не менее, на фоне других партий только КПРФ демонстрировала способность к приемлемой мобилизации электората в условиях пониженной явки. Можно было убедиться и в том, что именно КПРФ воспринимается в регионах в качестве главной оппозиции губернаторам, что ведет к поляризации электората, и в ряде случаев позволяет коммунистам выступить в роли консолидаторов оппозиционного электората и выйти за рамки своей партийной поддержки. С этой точки зрения выделились пять регионов, где кандидаты КПРФ получили 15-20% голосов (в порядке убывания результата - Кировская область, Севастополь, Саратовская, Новгородская, Белгородская области). Во всех этих регионах кандидаты КПРФ набрали больший процент голосов, чем их партия на прошлогодних думских выборах. Причем С.Мамаев улучшил и свой личный результат в Кировской области в сравнении с прошлой губернаторской кампанией, где он выступал оппонентом Н.Белых. В Саратовской области, где одновременно проходили две кампании, показательно, что О.Алимова набрала больше голосов, чем партийный список КПРФ, который она возглавляла (в Удмуртии в аналогичных условиях этого не было и в помине). В ряде других случаев результат был ниже, но все же практически соответствовал итогу думских выборов (Карелия, Свердловская, Томская области).

Иными словами, в большом числе регионов коммунисты сумели мобилизовать своих сторонников, причем в ряде случаев – на поддержку не столь уж широко известных кандидатов. А это значит, что потребность в оппозиционных кандидатах в регионах остается, и КПРФ гораздо чаще других удается эту потребность удовлетворять. Тем не менее, не все избиратели КПРФ жестко настроены против власти, и отсутствие кандидата КПРФ может привести к их голосованию за действующего главу региона: судя по цифрам, это произошло не только в Марий Эл, где КПРФ поддержала А.Евстифеева, но и в Бурятии, где коммунисты конфликтовали с А.Цыденовым.

Впрочем, были на губернаторских выборах у КПРФ и большие провалы. Хуже всего дела пошли в Рязанской области, где старый лидер коммунистов В.Федоткин, не стремившийся к выдвижению, все-таки стал в итоге кандидатом, но кампанию провалил, набрав менее 7% голосов, что много хуже и его личного результата в 2012 г., и результата Компартии в прошлом году. В Удмуртии кандидат КПРФ В.Бодров выступил значительно хуже, чем партийный список, хотя он же его возглавлял. Снизил свой личный результат в сравнении с прошлой губернаторской кампанией и недобрал голоса сторонников КПРФ И.Ревин в Калининградской области. Неудачными оказались для КПРФ Пермский край и Ярославская область.

Оценивать партийный рейтинг КПРФ становится сложнее, поскольку на него сильно влияют спойлеры, почти повсеместно выдвигаемые на выборах представительных органов власти. Например, наилучший результат на выборах региональных парламентов был получен на Сахалине (16,3%), он лучше думского, но хуже предыдущего результата на региональных выборах, и при этом много голосов ушло к «Коммунистам России» и КПСС. Явно негативный тренд на региональных выборах проявился в Северной Осетии, где партию сняли с выборов, а затем восстановили. Несмотря на этот казалось бы благоприятный ход событий, привлечь к себе симпатии избирателей КПРФ не удалось, и она получила совершенно провальный для этого региона результат – 6,6% (на прошлых региональных выборах это были 10,5%, а на недавних думских – солидные 22,2%). Также КПРФ стала терять позиции в Удмуртии, где у нее тоже нет исторически устойчивой поддержки. Зато регионы с высокой долей сельского населения, которые когда-то входили в «красный пояс» и затем приносили коммунистам сплошные огорчения, стали показывать некоторый рост: в Саратовской области (в особенности), а также в Пензенской области и Краснодарском крае ситуация в сравнении с выборами 2012 г. улучшилась. В Саратовской области коммунистам благоприятствовало и совмещение двух кампаний, поскольку только О.Алимова выступала в роли активного оппонента властей на выборах губернатора, а в двух одномандатных округах Саратова кандидаты КПРФ оказались фаворитами после отказа от участия кандидатов «Единой России».

Однако более надежные выводы можно сделать на основании муниципальных кампаний, которых было больше, и которые проходили во многих важных для КПРФ городах. И здесь уже складывается ощущение, что коммунисты, провозгласив ранее ставку на работу с городским электоратом, стали этот электорат терять. Конечно, самым громким примером стала Москва, где КПРФ резко уменьшила представительство в муниципальных собраниях и утратила статус самой крупной оппозиционной силы. На уровне региональных столиц лучший результат был получен в Омске (27,8%), но и он понизился. Резкий спад в сравнении с предыдущими аналогичными выборами отмечался в Горно-Алтайске, Курске и Кирове. Заметные потери произошли в Пскове, Твери, Ярославле и Черкесске. Примеров роста, напротив, очень мало, и это только два дальневосточных города – Владивосток и Петропавловск-Камчатский. В Барнауле же КПРФ повторила прежний результат. В итоге немного оказалось и городов с результатом более 20% - это были Омск, Владивосток и Псков. Интересно, что, несмотря на активность С.Мамаева, как кандидата на пост губернатора, на городских выборах в Кирове результат был получен слабый (всего 13%, хуже только в Черкесске).

Конечно, серьезной проблемой и ограничением для КПРФ остаются спойлеры, эффективность которых, похоже, выросла. И это тоже плохой знак для КПРФ, если ее потенциальный избиратель или бездумно путает партии, или сознательно не хочет голосовать за КПРФ. На муниципальных выборах «Коммунисты России» преодолели пятипроцентный барьер как раз в Омске и Кирове (где, очевидно, не случайно они и выдвигались), что способствовало ослаблению КПРФ. На выборах регионального уровня участие сразу двух спойлеров существенно повлияло на итог на Сахалине: «Коммунисты России» набрали там 4,1% голосов, а КПСС – 3,8%. Вероятно, если бы не это, то Сахалин мог бы вписаться в общий дальневосточный тренд, где популярность КПРФ, судя по всему, стала расти (примечательно также, что во Владивостоке, где этот тренд особенно силен, даже неплохой результат КПСС не помешал росту рейтинга КПРФ). Впрочем, реальный успех был достигнут «Коммунистами России» там, где за ними стояла реальная сила в лице местной группы влияния – в Черкесске (12,4% голосов). Наличие финансовых ресурсов позволило им опередить КПРФ в этом городе.

В целом у КПРФ остается неплохой потенциал, но не всегда и не везде он эффективно используется самими коммунистами. Судя по всему, крупные города становятся для них проблемой, поскольку развернуть в них качественную агитацию и выстроить сетевую работу с избирателями не удается. Тем не менее, если не брать Москву, то в региональных столицах не все так уж и плохо. Есть потенциал и на периферии, что показывают итоги выборов в бывшем «красном поясе». Проблемы КПРФ состоят скорее в организационной работе и нехватке ресурсов, что и оказывает влияние на конечный результат. И несмотря на это, КПРФ, хотя и не всегда выделяется на фоне остальных партий своим рейтингом, но, безусловно, воспринимается в качестве главной региональной оппозиции, что проявляется в ходе губернаторских кампаний.

Для ЛДПР, наоборот, губернаторские выборы никогда не представляли большого интереса, и она скорее склонна была играть на них подчиненные роли. Неплохие электоральные тренды прошлого года заставляли ее действовать активнее, но кадровый ресурс от этого больше не стал. Даже депутаты Госдумы, которых ЛДПР выдвигала чаще, чем остальные партии, временами показывали крайне слабые результаты. В сущности, единственным относительным успехом и примером мобилизации партийного электората стало выступление А.Диденко в Томской области, сумевшего занять нишу главного, хотя и знающего «правила игры», соперника С.Жвачкина. А.Диденко за счет произошедшей поляризации электората набрал 19,4% голосов, почти повторив результат ЛДПР на думских выборах прошлого года. В остальном же даже наиболее подготовленные кандидаты недобирали голоса. Другой известный политик – К.Черкасов в Кировской области повторил своей результат прошлых губернаторских выборов (около 10%), в Рязанской области А.Шерин немного ухудшил свой же результат 2012 г. В связи с появлением кандидата КПРФ в Белгородской и Новгородской областях новые кандидаты ЛДПР выступили уже заметно хуже прежних. Замена кандидатов в сравнении с прежними губернаторскими кампаниями обернулась ухудшением результата и в других регионах – Марий Эл, Калининградской области, Удмуртии. На одновременных губернаторских и парламентских выборах кандидаты ЛДПР всегда получали гораздо меньше голосов, чем их партия.

Таким образом, на губернаторских выборах ЛДПР по-прежнему демонстрировала слабый кадровый потенциал и склонность к договоренностям с властями. В электоральной плоскости это вело к неявке части сторонников ЛДПР (многие из которых негативно настроены к власти, но не питают интереса к кандидатам ЛДПР на местах) или к их голосованию либо за действующего главу региона, либо за кандидата КПРФ (опять же в зависимости от отношения избирателя к власти). Иными словами, на губернаторских выборах электорат ЛДПР опять развалился на части.

Напротив, использование партийного рейтинга для получения статуса парламентской партии стало более эффективным, и здесь, наоборот, укрепившийся партийный рейтинг расширяет возможности ЛДПР. Показательно, что партия обрела парламентский статус сразу в трех «новых» регионах – Краснодарском крае, Пензенской и Саратовской областях, и по-прежнему осталась без этого статуса только в Северной Осетии (выдвижение там сына В.Жириновского вряд ли было перспективным ходом). На региональных выборах партия обычно получала меньший процент голосов, чем на прошлогодних думских (что опять-таки отражает слабость региональных отделений), но чаще всего демонстрировала рост по сравнению с предыдущей региональной кампанией (а это свидетельствует в пользу постепенного повышения уровня работы в регионах). В итоге у партии не было сенсационных успехов (в лучшем случае, на Сахалине она набрала только 12,8% - при результате на думских выборах в 20%), но относительно ровные результаты позволили ей создать фракции почти во всех субъектах.

Похожие тенденции характеризуют и городские выборы, где ЛДПР тоже «капитализирует» свой рейтинг в создание фракций и укрепление организационной сети. По итогам выборов партия прошла уже во все 11 городских собраний, в т.ч. в Ярославле, Твери и Черкесске, где ее раньше не было. В Кирове и Петропавловске-Камчатском были получены результаты свыше 20%, но, правда, они и выделяются на общем фоне (далее следует Курск с 13,4%). И в сравнении с предыдущими аналогичными выборами рост партийного рейтинга произошел везде кроме Пскова.

Таким образом, ЛДПР успешно пользуется своим стабилизировавшимся рейтингом и добивается парламентского статуса в регионах и муниципальных образованиях, расширяя сеть своих фракций. Это, несомненно, способствует закреплению ее позиций в регионах. Однако возможности партии при этом ограничены слабостью региональных организаций и их лидеров, что не позволяет ей добиваться высоких результатов и приводит к заметному отставанию показателей на региональных и муниципальных выборах от федеральных. Особенно сильно эта проблема проявляется на выборах губернаторов.

Впрочем, «Справедливая Россия», основная часть электората которой лояльна власти, часто использует губернаторские выборы для политического торга. Эта партия реже других парламентских партий участвует в губернаторских выборах. Так и сейчас в семи регионах из 16 она не выдвигала кандидатов, либо, уже заявив их, отказалась от выдвижения. Судя по итогам голосования, это в наибольшей степени помогло действующим главам Бурятии, Калининградской, Саратовской и Ярославской областей. По Кировской области, напротив, такой уверенности нет. Да и в случае выдвижения кандидаты «Справедливой России», которые почти все получили менее 5% голосов, властям не мешали. Мобилизовать электорат и тем самым ограничить возможности для губернаторов партия смогла в Томской и Свердловской области. А единственным примером, когда именно кандидат «Справедливой России» поляризовал кампанию и стал основным соперником действующего главы, оказалась Карелия. Там И.Петеляева, которую партия усиленно продвигала с самого начала (не договорившись притом с А.Парфенчиковым о ее выдвижении в Совет Федерации), явно опередила других оппозиционеров, получив более 18% голосов и, вероятно, привлекая к себе сторонников и других партий.

В целом же проблемы с рейтингом и наличием устойчивой электоральной поддержки «Справедливой России» решить не удается. Выборы региональных парламентов ознаменовались обретением парламентского статуса в Пензенской области и его потерей на Сахалине. В Краснодарском крае, как и раньше, партия осталась вне парламента. Значительный рост произошел только в Северной Осетии, на которую была сделана ставка (список там возглавлял сам С.Миронов): в этом регионе партия получила 10,2% голосов.

Результаты же муниципальных кампаний отчетливо свидетельствуют об ухудшении позиций «Справедливой России». Партия потеряла основную часть своих муниципальных депутатов в Москве. В региональных столицах главный успех был получен в Кирове (20% голосов), где список партии возглавлял известный представитель местной элиты В.Сураев, бывший секретарь регионального политсовета «Единой России» (но роста рейтинга в Кирове не было, такой же хороший результат был у партии и в прошлый раз). В остальном же результаты более 10% были получены только в Барнауле, Омске и Пскове. В сравнении с предыдущими городскими выборами рост тоже был заметен в Пскове, а небольшой – в Барнауле и Петропавловске-Камчатском. В то же время партия пережила очень сильный спад в Твери и Ярославле, снизились показатели и в других городах. В Черкесске за счет снижения результата до минимума «Справедливая Россия» не смогла подтвердить свой парламентский статус.

Поэтому «Справедливая Россия», как это показали и думские выборы прошлого года, удерживает свои позиции в парламентской четверке, но о больших успехах говорить не приходится. Наилучшие результаты партия получает в тех считанных случаях, когда к кампании подключаются действительно мощные ресурсы. На остальных территориях она существует скорее в режиме выживания, и склоняется к договоренностям с властями для решения этой задачи. Тем не менее, нельзя сказать, что неучастие или пассивное участие в губернаторских кампаниях оборачивается для нее какими-то явными политическими плюсами и компенсациями.

Впрочем, для остальных партий можно говорить только о точечных успехах. Для «Яблока» главным таким успехом стали московские выборы, где эта партия вырвалась на второе место по числу полученных мандатов, сформировав даже большинство в отдельных муниципалитетах. «Яблоко» и его союзники сумели в этот раз опереться на сформировавшуюся еще в 1990-х гг. оппозиционную электоральную субкультуру некоторых западных и центральных районов Москвы, хотя явка в этих районах все равно осталась на низком уровне. Однако на периферии «Яблоку» удалось только сохранить представительство в городской думе Пскова (где лицом партии является Л.Шлосберг). В Ярославле «Яблоко» своего представительства лишилось, и ему к тому помешала конкуренция с ПАРНАСом (который в муниципалитет тоже не прошел и который был, в отличие от «Яблока» представлен на выборах губернатора – известным местным политиком С.Балабаевым, набравшим 5,9% голосов). В Барнауле история была другой, но закончилась тоже неудачно: в прежней городской думе был представлен ПАРНАС, в этот созыв выдвигалось «Яблоко», но набрало недостаточно голосов.

Борьба за парламентский статус имеет большое значение для всех непарламентских партий - в связи с важностью получения парламентской квоты для участия в думской кампании. Но выборы региональных парламентов этого года проходили в малом числе регионов, многие из которых к тому же отличаются своим консерватизмом. Поэтому единственным случаем стало очередное прохождение «Патриотов России» в парламент Северной Осетии, но и то с заметным снижением результата (с 26,6% до 15,7%). А вот на городском уровне «Патриоты» утратили позиции в Ярославле.

Все остальные успехи непарламентских партий имели локальный характер и на федеральную парламентскую квоту не влияют, но все-таки принципиально важны для участия в будущих региональных кампаниях. Обращает на себя внимание выступление партии «Родина», получившей более 10% голосов на выборах в Горно-Алтайске и Твери. Причем, судя по всему, «Родина» в этих городах подтвердила свою прежнюю способность отбирать голоса у КПРФ. Напротив, Российская партия пенсионеров за социальную справедливость, скорее всего, помешала «Единой России». Она с запасом преодолела заградительный барьер во Владивостоке, где «партия власти» выступила довольно слабо, а коммунисты – успешно (а также немного не дотянула до этого в Пскове). Наконец, особым казусом стал Черкесск, где в городскую думу прошла «Гражданская платформа», но, как и в случае с «Коммунистами России», это целиком объясняется отношениями между партиями и местными группами влияния.

Наконец, обращает на себя внимание и эксперимент с введением голосования «против всех» в Твери. Этот «кандидат» набрал 5,3% голосов, что свидетельствует о наличии потенциала для такого рода голосования, уже забытого в большинстве регионов. На выборах мэра Якутска – единственных прямых выборах мэра региональной столицы, состоявшихся в этом году, «против всех» голосовали 10,9% - здесь список кандидатов полностью повторял парламентскую четверку. И хотя эти примеры – единичные, но можно предположить, что голосование «против всех» становится востребованным, поскольку ни парламентская оппозиция, ни наиболее активные непарламентские партии (которые были представлены в Твери) не удовлетворяют интересам части активного электората. При этом властям это голосование в обоих случаях никак не помешало, а скорее помогло.

***

Итак, региональные и местные выборы 10 сентября не обозначили существенных сдвигов в электоральном поведении россиян и в партийной системе. У всех партий отмечались и относительные успехи, и сбои, а «в среднем» все остались примерно на тех же позициях, что и раньше. Разве что ЛДПР в плане политических итогов кампании выглядит чуть успешнее, расширив сеть своих фракций в регионах и муниципалитетах. На итоги выборов сильно влияли технологические решения и эффективность их реализации кандидатами и региональными партийными организациями. При этом объективные различия между регионами не позволяли реализовать какой-либо «базовый» сценарий кампании, будь то провластная массовая мобилизация или заведомая «сушка» явки с целью обеспечения столь же высокого электорального результата. В реальности выборы продемонстрировали разнообразие сценариев и по явке, и по уровню фрагментации электорального поля.

Однако возникает ощущение неустойчивости и ненадежности как явки, так и поддержки любой российской партии, что позволяет прогнозировать возможный дальнейший рост волатильности голосования. Появляются и «подозрения» в отношении перспектив поддержки российского губернаторского корпуса, ограниченные возможности которого в его влиянии на социально-экономическую ситуацию на территории не просто становятся все более очевидными для электората, но даже специально, хотя и косвенно подчеркиваются федеральным центром, решающим региональные задачи в режиме ручного управления.

Для президентской кампании выборы 10 сентября не обозначили каких-либо новых проблем, поскольку вопрос о явке стал актуальным еще в прошлом году. И если судить по итогам кампании этого года, то, вероятно, здесь не требуется единообразного подхода. Понятно, что искусственное ограничение явки на президентских выборах уж точно будет бессмысленным, а массовая мобилизация может всколыхнуть протестный потенциал, даже в отсутствие «новых лиц» среди кандидатов. Вероятно, для разных регионов потребуются свои решения, а естественный и плавный ход кампании будет лучше, поскольку даст более предсказуемые результаты.

Ростислав Туровский – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати