30.10.2017 | Алексей Макаркин

Си Цзиньпин: лидер, но не диктатор

XIX съезд компартии Китая проходил в условиях, когда страна стала одним из мировых лидеров. Старые рецепты сочетания социализма и рынка стали устаревать. Партии требуются перемены, и Си Цзиньпин добился одобрения их сценария, выработанного с учетом советского опыта, признанного негативным.

Социальное расслоение и реакция на него

Никакого политического плюрализма, сколько-нибудь напоминающего горбачевскую перестройку, китайское партийное руководство не потерпит. Жесткий контроль за всеми политическими процессами, СМИ, Интернетом, религиозными организациями сохранится. В то же время Си Цзиньпин стремится проявлять гибкость, что связано с ростом в стране среднего класса. Времена, когда китайцы были готовы работать за несколько десятков долларов, ушли в историю. В прошлом году средняя зарплата в стране составляла 750 долларов – это немного по сравнению с Европой, но очень прилично, если сравнивать с доходами китайцев полтора десятилетия назад.

При этом в последние годы зарплата стабильно растет, притом, что темпы роста снижаются. Уже давно нет двузначных цифр роста ВВП – в прошлом году он увеличился на 6,7%, в этом прогнозируют 6,8%. По сравнению с нынешними российскими темпами – это очень много, мечта правительственных экономистов. Однако китайским амбициям такой рост соответствует не вполне.

В этих условиях страна столкнулась с проблемой социального расслоения. Если человек получает 50-100 долларов, он не задумывается о том, какие миллионы получает начальство. Он много работает и думает о выживании – своем и своей семье. Но при 750 долларах мысли о справедливости становятся закономерным явлением, угрожающим политической стабильности. В этих условиях правящая страной партийная олигархия оказалась перед выбором из двух вариантов, который исключал политическую либерализацию (ее противником является не только Си Цзиньпин, но и вся бюрократия).

Первый вариант можно назвать популистским – он означал частичный возврат к риторике периода «культурной революции», направленной против бюрократии в целом. Сторонниками этого подхода считались такие видные партийные деятели как член постоянного комитета политбюро («элиты элит» партии), бывший глава госбезопасности Чжоу Юнкан, первый секретарь Чунцинского партийного комитета Бо Силай и некоторые другие лидеры. Вслед за риторикой могла последовать и практика, включавшая и прямое обращение к «низам».

Второй вариант – авторитарный – предусматривал усиление борьбы с коррупцией, но жестко управляемое «сверху», без излишнего популизма. Политику продолжения роста доходов, направленную на формирование стабильного среднего класса, который не будет слишком сильно завидовать «верхам». Снижение неравенства признано более важным фактором, чем темпы роста. И усиление влияния «человека номер 1» в руководстве партией – для того, чтобы держать ситуацию под контролем.

Большинство номенклатуры выбрало второй, более комфортный для нее вариант. Причем первыми жертвами антикоррупционной кампании стали как раз «леваки» Чжоу и Бо, обвиненные в большом количестве преступлений и приговоренные к пожизненному заключению. Их и еще двоих бывших чиновников высокого ранга даже назвали «новой бандой четырех» - по аналогии с ближайшим окружением Мао Цзэдуна, разгромленным после его смерти. Такой подход со всей долей условности можно сравнить с деятельностью Юрия Андропова на посту главы КПСС и СССР – впрочем, Андропов был тяжело болен и вскоре скончался, а Си Цзиньпин вполне здоров.

На съезде же Си предложил партийной бюрократии не только кнут, но и пряник. Кнут, конечно, ощутимее. Борьба с коррупцией, в ходе которой Си избавился от одних своих оппонентов и хотя бы частично нейтрализовал других, будет продолжаться. И практика показала, что фигурантом уголовного дела может стать любой партийный, государственный или военный деятель. Но все же для того, чтобы провести как можно больше своих людей на ключевые посты, Си должен был не только «давить», но и лавировать. С этим связано его заявление на съезде о формализации арестов партийных и государственных деятелей, обвиняемых в коррупции. Сейчас это считается внутрипартийным делом. А раз так, то обвиняемый фактически лишается права на защиту, содержится в неизвестном его родственникам месте и столько времени, сколько нужно партийным следователям для того, чтобы добиться чистосердечного признания и искреннего раскаяния. Теперь же Си предлагает распространить на них общую практику, дающую хотя бы призрачную надежду на лучшую участь.

Победа Си Цзиньпина

По итогам съезда Си Цзиньпин существенно укрепил свои позиции. Это консенсусная точка зрения экспертов, высказывавшаяся еще до съезда. Аргументов в ее пользу много – это и появление упоминания в уставе партии об «идеях Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой в новую эпоху», которое ставит его наравне с Мао Цзэдуном и выше не только двух своих непосредственных предшественников, но даже Дэн Сяопина. В отношении Дэна в уставе употреблено слово «теория», что почетно, но несколько ниже по престижности; кроме того, упоминание в уставе о Дэне появилось только после его смерти. Что касается двух предшественников Си – Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао – то их идеи также прописаны в уставе, но без указания авторства.

Важным аргументом в пользу роста влияния Си является отсутствие преемника среди семерых членов постоянного комитета политбюро – «элиты элит» партии. Во-первых, никто из них не моложе 60 лет – так что к следующему съезду им будет не меньше 65-ти. Это слишком значительный возраст для того, чтобы возглавить партию и страну на следующие 10 лет. Есть и еще один важный признак – перед тем, как Си возглавил партию, он в течение четырех лет был заместителем председателя КНР (своего предшественника Ху Цзиньтао). Сейчас этот пост занимает Ли Юаньчао, не входящий в состав постоянного комитета – и пока среди членов комитета не видно функционера, который мог бы его сменить (что не исключает, впрочем, неожиданных кадровых решений).

Состав этого комитета в целом выгоден Си. Его близкими союзниками являются три его члена этого органа из семи (Ли Чжаньшу, Ван Хунин, Чжао Лэцзи) плюс еще один голос у самого Си.

Необходимо отметить, что специалисты традиционно выделяют в рамках китайской олигархии различные кланы – например, «шанхайский», связанный с Цзян Цзэминем, или «комсомольский», неформальным лидером которого считается Ху Цзиньтао. Но необходимо отметить, что китайские кланы носят достаточно условный характер, а некоторых из них, возможно, не существует. Так, Си Цзиньпина на момент его прихода к власти относили к числу «принцев» - то есть сыновей видных деятелей компартии (отец Си занимал ряд высоких постов в партии и государстве при Мао Цзэдуне, в том числе был вице-премьером, а при Дэн Сяопине входил в состав политбюро). Другим «принцем» считался Бо Силай – сын еще более влиятельного партийного деятеля Бо Ибо. Однако прошло совсем немного времени, и один «принц» уничтожил блестящую карьеру другого.

Поэтому при анализе расстановки сил в руководстве компартии и государства следует обращать внимание не только на исторические связи или давние карьерные пересечения тех или иных деятелей, но – в первую очередь – на их карьеры в последние годы.

Так, Чжао Лэцзи в течение всего пятилетнего правления Си Цзиньпина являлся его ближайшим соратником – секретарем ЦК партии по оргработе, заведующим организационным отделом ЦК КПК и членом политбюро. В этом качестве он напрямую занимался борьбой с коррупцией, способствовавшей укреплению позиций Си. В этом качестве он тесно сотрудничал с главой Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины Ван Цишанем, которого сменил на этом посту сразу же после XIX съезда. При этом необходимо отметить, что до прихода в политбюро Чжао делал карьеру без участия Си – он руководил внутренними провинциями Цинхай и Шэньси, тогда как Си делал карьеру в прибрежных – более богатых – провинциях. Впрочем, Чжао родился в провинции Шэньси, откуда происходит семья Си. Но о его связях с Си или его родственниками неизвестно.

Ли Чжаньшу, который должен возглавить постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей – один из ближайших людей к Си. Эксперт Александра Габуева в статье для Carnegie.ru отмечает, что «они познакомились еще в начале 1980-х, когда оба возглавляли соседние уезды в провинции Шэньси... Потом их карьерные пути разошлись, но они поддерживали связь». После прихода Си на пост лидера Китая, Ли стал начальником канцелярии ЦК КПК, секретарем ЦК и членом политбюро. Как глава канцелярии, он постоянно сопровождал своего шефа. Примечательно, впрочем, что еще несколько лет назад Ли считался членом клана «комсомольцев» - и, соответственно, потенциальным оппонентом Си. Так как своей карьерой он был обязан не своему давнему знакомому по Шэньси, а, скорее, Ху Цзиньтао.

Ван Хунин сделал необычную карьеру для представителя высшего звена китайской элиты. Он никогда не руководил региональными парторганизациями и не занимал правительственных постов. Это интеллектуал, сделавший университетскую карьеру в качестве преподавателя и декана Фуданьского университета, расположенного в Шанхае и входящего в состав ведущих высших учебных заведений Китая. В период волнений 1989 года Ван находился на стажировке в США – при этом он известен как сторонник китайского национализма и дистанции от Запада. С 1995 года он работал в Центре изучения политики ЦК КПК, который возглавлял в 2002-2012 годах. С 2012 года он являлся секретарем и членом политбюро ЦК. В настоящее время он является главным идеологом партии.

Ван известен тем, что пользовался доверием всех трех последних лидеров Китая, которые ценят его экспертный ресурс. В течение последних пяти лет он тесно работал с Си Цзиньпином – и целый ряд его идей приобрел официальный характер. В частности, речь идет о том, что Китай должен обладать «мягкой силой», основанной на культуре, и именно конкуренция в этой области является основной составляющей международной конкуренции. Причем в понимании Вана культура является многоаспектным понятием, включающим в себя факторы политической системы, национальной культуры и колорита, экономической системы, процесса исторического развития и наследия, идеологии, научно-технический фактор и др.

Таким образом, «тройка» ближайших соратников Си будет контролировать парламент, борьбу с коррупцией (хотя неясно, каковы будут реальные полномочия комиссии по проверке дисциплины в случае реализации инициативы Си по смягчению отношения к провинившимся партийцам) и идеологию. Это большой ресурс, которого не было у его предшественников.

Важную роль играет и тот факт, что Си провел лояльного ему генерала Чжана Юся на пост своего заместителя в Центральном военном совете. Чжан Юся считался союзником еще пять лет назад, когда их обоих относили к числу «принцев» (отец Чжана также был генералом и воевал вместе с отцом Си). После прихода Си к власти Чжан возглавил Главное управление вооружений и военной техники китайской армии. Другим заместителем председателя Центрального военного совета также является сын генерала и союзник Си - Сюй Цилян.

Сохранение олигархии

И все же китайская власть остается олигархической, а Си – не диктатор. Вопрос о том, останется ли он главой Китая после 2022 года – тема не сегодняшнего дня. Может быть, и останется – хотя для этого надо будет поменять Конституцию, предусматривающую пребывание на посту председателя КНР в течение лишь двух сроков. А это может стать слишком большим изменением для олигархической системы. Кроме того, в 2022 году ему будет почти 70 лет – и его оставление на лидерском посту может создать эффект геронтократии, которого китайское партийное руководство всячески стремится избежать.

Есть другой вариант, который выглядит более вероятным – Си все же уйдет, но не окончательно. По примеру Дэн Сяопина, он сохранит за собой руководство Центральным военным советом. Но как реально будут развиваться события, станет ясно году к 2020-му, вряд ли раньше. А преемник вполне может быть назначен из числа «простых» членов Политбюро. Как вариант – нынешний лидер парторганизации Чунцина Чэнь Миньэр. Ему 57 лет, в первой половине «нулевых» годов руководил отделом пропаганды провинции Чжэцзян, которой тогда руководил Си. С 2015 года он руководил парторганизацией провинции Гуйчжоу – горного внутреннего региона страны, а в июле нынешнего года был назначен на влиятельнейший пост главы комитета КПК в Чунцине. На XIX съезде он впервые вошел в состав политбюро, что означает серьезный кадровый рост. В то же время биография Чэнь Миньэра заставляет предположить, что его приход в постоянный комитет был бы нарушением правил игры – он совсем недолго работает в Чунцине и не успел отличиться на своем нынешнем посту. Не исключено, что в скором будущем его карьера получит новый импульс.

Сценарий, при котором Си через пять лет «уйдет, оставаясь», может быть таким образом дополнен еще одним фактором – преемник может быть выдвинут из числа «простых» членов политбюро, а не из «элиты элит». Это заранее ослабит его позиции по сравнению с предшественником.

Есть несколько признаков того, что власть Си ограничена. Пост премьера остается за Ли Кэцяном, отношения которого с лидером являются не безоблачными. Ли Кэцяна традиционно относили к числу «комсомольцев», связанных с Ху Цзиньтао – и нет оснований пересматривать эту оценку. Еще один новый член постоянного комитета, вице-премьер Ван Ян также исторически связан с Ху. Он считается сторонником дальнейших реформ (разумеется, экономических, без политики), убежденным противником разного рода «мобилизационных» сценариев и противником Бо Силая. В 2012 году это стало препятствием для его включения в состав постоянного комитета, сейчас приверженность экономическим реформам перестала быть проблемой (тем более, что еще один реформатор, Лю Хэ, входящий в ближайшее окружение Си, стал на съезде членом политбюро).

Таким образом, условные «комсомольцы» сохраняют «миноритарный пакет» в постоянном комитете, хотя их влияние и уменьшилось (так, Ван Ян может рассчитывать лишь на относительно небольшое повышение – до должности первого вице-премьера).

Из высшего партруководства ушел ближайший соратник Си и главный борец с коррупцией Ван Цишань. Ему больше 68 лет (время ухода в отставку для китайских руководителей), но для него не сделали ожидавшегося исключения. Это может быть связано с двумя обстоятельствами – состоянием здоровья (что трудно подтвердить) и обвинений в адрес его родственников в коррупции, которые были выдвинуты незадолго до съезда. Таким образом, репутационная проблема могла оказаться ограничителем для кадровой политики Си.

Наконец, шанхайский партсекретарь Хань Чжан, также впервые вошедший в состав «элиты элит», является выдвиженцем 91-летнего Цзян Цзэминя, непосредственного преемника Дэн Сяопина. Отношения между «шанхайской» группой Цзяна и Си носят сложный характер – и назначение Ханя показывает, что Си должен идти с этой группой на компромиссы. Впрочем, Хань значится в списке членов постоянного комитета последним – это означает, что он наименее влиятельный участник нового руководства. Он может возглавить Народный политический консультативный совет Китая (в него входят не только коммунисты, но и их союзники, в том числе представители бизнеса Гонконга, Макао, Тайваня).

Таким образом, на партийном съезде завершилась начатая арестом «новой банды четырех» самая значительная за последние десятилетия реорганизация олигархии, закрепившая первенство Си в китайской политике. Система стремится адаптироваться к новым вызовам раньше, чем грянет гром и события начнут выходить из-под контроля. Проведение более справедливой политики, структурные реформы и сохранение политического контроля – этот курс будет связываться с именем Си. Но его эффективность будет в немалой степени зависеть от уровня экономического роста в течение ближайших лет. Нынешний уровень приемлем для партийной элиты, которая может перенести центр тяжести на социальную справедливость, но в случае его дальнейшего снижения придется принимать дополнительные меры по стимулированию роста.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати