06.02.2018 | Марина Войтенко

Росту требуется «цифра»

Вышедшая на минувшей неделе очередная порция официальной статистики вновь подтвердила: рост экономики продолжается, но его темпы не дотягивают до прогнозных ориентиров, а динамика важнейших макропоказателей остается неоднородной. В контексте же поиска путей преодоления структурных ограничений в российском хозяйстве в числе главных приоритетов стратегического ресурса развития оказывается переход к «цифровой реальности».

По предварительной оценке Росстата, (опубликована 1 февраля) ВВП-2017 увеличился на 1,5%, оказавшись заметно ниже (на 0,2-0,5 п.п.) официальных прогнозов. В ЦБ РФ и Внешэкономбанке при этом констатировали, что с исключением сезонности темп главного макроэкономического показателя в четвертом квартале прошлого года был отрицательным. Динамика его важнейших слагаемых при этом замедлилась. При увеличении за год потребительского спроса и инвестиций на 3,4% и 3,6% соответственно их скорость во втором полугодии снизилась. Промвыпуск-2017, прибавив 1%, в октябре-декабре сокращался. В ЦБ РФ полагают, что торможение динамики произошло в основном за счет разовых факторов. Их исчерпание приведет к росту ВВП в январе-июне 2018-го на 1,0-1,5% в годовом выражении, причем драйверами выступят потребление и вложения в основной капитал, которые и «потянут» за собой производство.

Наблюдаемый макропейзаж, между тем, вновь (в который раз!) сконцентрировал внимание на структурных ограничениях общеэкономического роста. МЭР и Агентство стратегических инициатив направили в правительство доработанную концепцию улучшения бизнес-среды в России. Предложено создать совет по инвест-климату (под руководством премьер-министра). Его приоритетом должны стать цифровизация отношений государства и бизнеса и переформатирование действующих «дорожных карт» с учетом новых обстоятельств и идей. Прогресс «цифровой реальности» в этом контексте рассматривается как стратегический ресурс развития.

Напомним, что, по экспертным оценкам, вклад цифровой экономики в ВВП в РФ к концу 2017 года составил вместе с мобильным сегментом 5,06%. К 2021 году вклад «чистых» интернет-рынков увеличится с нынешних 2,1% до 4,7%. В этой сфере уже работает порядка 2,3 млн человек, включая самозанятых. В ближайшие пять лет, по прогнозам, будет создано еще не менее 1 млн новых рабочих мест (почти половина из них связаны с ожиданием прироста числа программистов – выпускников ВУЗов).

Приведенные выкладки в целом корреспондируют с данными аналитиков McKinsey (июль-2017), согласно которым доля цифровой экономики в ВВП РФ насчитывала 3,9%, что в два-три раза ниже, чем у стран-лидеров (США – 10,9%, Китай – 10%, суммарно Великобритания, Германия, Италия, Франция, Швеция – 8,2%). Тем не менее, утроение «цифровой доли» к 2025 году в McKinsey видят как сложную, но вполне достижимую цель.

Способствовать этому призвана утвержденная в 2017 году программа «Цифровая экономика», которая должна реализовываться на пяти основных направлениях: регулирование, инфраструктура, технологические заделы, безопасность, кадры и образование. По четырем из них в начале января-2018 правительство утвердило планы мероприятий на общую сумму 522 млрд рублей. В том числе на «Нормативное регулирование» (предусматривает формирование правовых условий для внедрения и использования инновационных технологий на финансовом рынке) – 284 млн рублей, на «Формирование исследовательских компетенций и технологических заделов» (искусственный интеллект, нейротехнологии, и т.д.) – 50,1 млрд, Наиболее затратный проект – «Информационная инфраструктура» (запуск дата-центров по РФ, разработка концепции создания и развития сетей 5G, также распространения широкополосного доступа к интернету и т.д.) – 436,6 млрд рублей до 2020 года, из которых 100,4 млрд будет выделено из бюджетных средств, а 336,1 млрд рублей планируется привлечь из внебюджетных источников.

На направление «Информационная безопасность», включающее создание национального и региональных центров реагирования на компьютерные инциденты и сокращение доли использования иностранного оборудования российскими госорганами, пока выделено 35 млрд рублей. Но, скорее всего, эта сумма будет увеличена, к чему будет подталкивать разрастание киберрисков.

По экспертным оценкам, за год с апреля-2016 года по март-2017 число жертв вирусов-шифровальщиков в мире увеличилось до 1,15 млн с 718 тыс. по итогам предыдущих 12 месяцев. Потери только от одного WannaCry, по некоторым данным, составили $1 млрд. Согласно прогнозу IDC, уже к 2019 году с громкими кибератаками, нацеленными на подрыв их информационных систем, столкнутся 70% крупных транснациональных корпораций США и Европы. Если в 2016 году объем рынка информационной безопасности составил $82 млрд, а к 2020-ому он вырастет до $100 млрд. Причем и организации, и государства будут внедрять все больше IT-решений в этой сфере. Так, в ноябре-2017 Совет ЕС оценил потери экономики Евросоюза от кибератак в €400 млрд ежегодно и принял решение о создании европейской сертификационной системы мирового уровня для программных продуктов, связанных с обеспечением кибербезопасности.

В «Глобальном индексе кибербезопасности», рассчитываемом Международным союзом электросвязи на основе обследования 193 стран, Россия заняла десятое место. И это при том, что, по оценке компании Positive Technologies, на РФ приходится примерно 10% от общего числа кибератак в мире. По популярности у хакеров страна уступает только США.

На первый взгляд, результат внушает оптимизм. Однако, согласно результатам исследования PwC, у 40% российских компаний нет стратегии информационной безопасности, а больше половины вообще не реагируют на подобные инциденты. При этом из представленных на «Инфофоруме 2018» 1 февраля данных Федеральной службы по техническому и экспортному контролю (ФСТЭК) РФ, проанализировавшей проникновение вирусов-шифровальщиков в системы отечественных организаций в 2017 году, следует, что компьютерные системы пострадали из-за невыполнения элементарных требований информационной безопасности. По оценкам Национального агентства финансовых исследований (НАФИ), в прошлом году только прямые потери компаний от кибератак составили около 116 млрд рублей.

Между тем, сегмент страхования киберрисков, которое должно стать составной частью общей системы внутреннего контроля и управления рисками на предприятии, только начинает развиваться. Государственная программа «Цифровая экономика» предусматривает содействие росту рынка этих услуг, а полис информационной безопасности может стать обязательным с 2020 года для всех стратегических отраслей. Однако определить алгоритм расчета потенциального ущерба, отраслевые стандарты, а также параметры контроля/регулирования рынка еще только предстоит. Пока наиболее заметны прилагаемые в этом направлении усилия Сбербанка и «АльфаСтрахования».

В целом на пути цифровизации российской экономики безусловный лидер – рынок финтехуслуг, занимающий в настоящее время, по оценке Ernst&Yang, третье место в ТОП-20 мирового рейтинга (индекс проникновения услуг финансовых технологий в российских городах-миллионниках в 2017 году составил 43%). При этом все более усиливается конкуренция продуктовых линеек, предоставляемых банками в традиционном смысле слова и финансовыми стартапами технологических компаний. Причем большинство крупнейших банков уже стоит перед альтернативой – либо через два-три года вовсе уйти с рынка, либо превратиться по сути в высокотехнологичные бизнесы с банковской лицензией. В этом случае тоже есть выбор – или скупить уже готовые финтех-стартапы, либо выращивать их самим (в 2017 году стартовала межбанковская акселерационная программа Fintech Lab при поддержке банков ВТБ 24, «Хоум Кредит», «Ак Барс», «Санкт-Петербург», «Абсолют» и платежной системы MasterCard). Существует и самый продвинутый вариант – переход на новую бизнес-модель на основе цифровой стратегии развития. Это уже делают Сбербанк, Тинькофф-банк, на подходе ряд других.

Как подчеркивает глава Сбербанка Герман Греф, «мы не можем оставаться только банком, мы не можем оставаться в предыдущей парадигме». Bigdata о клиентах, действительно, быстро научит IT-компании предоставлять банковские услуги в полном соответствии с «формулой» Билла Гейтса – «banking is essential, banks are not». Facebook уже запустил такой пилотный проект в двух юрисдикциях. В 2018-ом ожидается регистрация компаний финансовых сервисов такими гигантами, как Amazon и Google. Alibaba Group самостоятельно предоставляет банковские, страховые и клиринговые услуги, а объем операций через ее платежную систему Alipay составляет около $1,7 трлн.

Системный признак универсальной технологической компании нового типа – наличие собственной экосистемы, то есть, платформы работы с данными о потребительских особенностях и предпочтениях клиентов, позволяющей формировать для них лучшее индивидуальное предложение. Стратегия Сбербанка в том смысле направлена на то, чтобы стать посредником первого уровня, предлагающим своим клиентам разнообразные сервисы и продукты других компаний, финансируя при этом и удовлетворение потребительского спроса, и собственно производство. В итоге экосистема, укореняясь в нефинансовых отраслях, позволяет добиваться двойного эффекта монетизации клиентской базы. По большому счету это – доминирующий мировой тренд, имеющий еще одно принципиально важное следствие: через приобщение к финтех услугам и розничные, и корпоративные клиенты быстрее обретают навыки самостоятельного обживания «цифровой реальности».

В продвижение финтеха с опорой на международный опыт активно включаются российские институты развития. Так, ВЭБ, создавший центр компетенций блокчейн и цифровой трансформации (Блокчейн коммуна), стал резидентом Crypto Valley (Швейцария) – наиболее продвинутой в настоящее время экосистемы блокчейн и криптотехнологий. Востребованность бизнесом такого рода деятельности ВЭБ очевидна. В 2017 году отечественные компании привлекли с помощью ICO $390 млн – почти треть из общемирового объема в $1,2 млрд.

Однако стратегический «цифровой фокус» ВЭБ не сводится только к блокчейн. В 2018 году предполагается создание еще двух центров компетенций – по квантовым и конвергентным технологиям. На этой основе будут возникать фонды для привлечения инвестиций, необходимых для «разгона» прорывных стартапов на российском и азиатском рынках.

Поддержка развития финтеха в российском банковском секторе стала уже и полноценным «предметом» деятельности его регулятора. В декабре-2016 Банк России совместно с крупнейшими участниками финрынка учредил Ассоциацию развития финансовых технологий (Ассоциацию ФинТех), одним из основных направлений деятельности которой является реализация проектов на основе распределенных реестров. В настоящее время ведутся работы по развитию Мастерчейн (единой платформы обмена и хранения финансовой информации, на основе которой участники рынка смогут создавать и выводить на рынок инновационные сервисы) и т.д. Во втором квартале-2018 планируется запуск «регулятивной песочницы» (в разработке был использован опыт Великобритании, Сингапура и Швейцарии) – сэндбокса для апробации в режиме тестирования инновационных финансовых технологий и сервисов, при внедрении которых необходимо внесение изменений в законодательство или разработка нового регулирования, в том числе в сфере защиты прав потребителей и инвесторов.

Пристальное внимание регулятора направлено на предотвращение киберпреступлений в финансовой сфере, включая создание стандартов информационной безопасности для участников рынка, помощь в выработке эффективных методов купирования киберрисков. Продолжается работа над созданием национальной финтехархитектуры и новыми подходами в регулировании и надзоре, направленными на содействие возникновению сразу нескольких экосистем, что будет способствовать повышению конкуренции и тем самым появлению на рынке более качественных и дешевых продуктов для потребителей и т.д.

Стоит отметить, на этом пути ЦБ РФ следует в русле общемировых тенденций, в том числе и в развитии собственных регулятивных технологий. Наглядные примеры – использование современных методов для анализа данных, включая внедрение таких удобных для рынка форматов отчетности, как XBRL; в также подход к выпуску и обороту цифровых активов. Соответствующий законопроект, подготовленный рабочей группой, Минфина РФ и Банка России, определяет криптовалюты и токены как имущество в электронной форме, созданное с использованием шифровальных (криптографических) средств, то есть, фактически разновидность ценных бумаг. Конечно, проект закона носит пока лишь рамочный характер, и ему предстоит пройти не один этап согласований. Сейчас важно то, что профессиональное сообщество сможет принять активное участие в проработке деталей, а формализация и четкое законодательное определение статуса токенов снимут барьеры для внедрения бизнес-решений.

Технологии финансовых услуг открывают двери в «цифру» для всей остальной экономики. Тем не менее, большинство компаний в реальных секторах, причем это – отнюдь неспецифическая российская особенность, поторапливаются медленно. Оно и понятно, поскольку новая технологическая реальность – это не про удельные весы отраслей в ВВП, а о переменах самого смысла их деятельного существования, когда пропуском в лигу конкурентоспособности становится выстраивание бизнеса вокруг масштабной IT-платформы.

В канун Давосского форума ВЭФ опубликовал примечательные данные об уровне внедрения технологий четвертой индустриальной революции в производство. Согласно проведенным опросам, только 29% промышленных компаний в мире начали использовать интернет вещей, 41% находятся в стадии пилотных проектов,30% даже не начинали тестировать возможность применения. В числе зафиксированных сдерживающих факторов: большой объем требуемых инвестиций при пока еще неочевидном эффекте для роста производительности; неясные перспективы расширения спроса; неадекватность новым технологиям качества человеческого капитала.

Вместе с тем, эксперты подчеркивают, что первые два ограничения могут быть преодолены по мере перехода от массового предложения товаров и услуг к индивидуализированному (нередко это называют кастомизацией производства), что повлечет за собой новые измерения производительности (их основой может стать, например, монетизация используемых данных). Что же касается человеческого капитала, то рецепт здесь только один – непрерывность образовательного процесса для сотрудников должна быть постоянным и приоритетным слагаемым внутрикорпоративного управления.

Между тем, по оценкам наблюдателей, 2017-й, по-видимому, стал переломным: технологических прорывов не было, но качественно изменился подход к использованию технологий. С ростом предложений на рынке облачных систем разработчики создают для них все больше приложений, а топ-менеджмент компаний все чаще инвестирует в решения для интернета вещей. Стоимость вычислительных мощностей перестала быть сдерживающим фактором развития технологий и после затянувшегося спада на рынке ИТ стали заметны первые признаки оживления.

В первую очередь это коснулось решений для интернета вещей. Проявились, например, эффекты экономии (в десятках и сотнях миллионов долларов) на плановых ремонтах оборудования и техники, ускорились внедрение промышленных роботов и автоматизация логистических систем. Прогнозы предупреждают, что data-trends будут стремительно ускоряться. Объемы создаваемых в мире данных к 2025 году, как ожидается, возрастет до 163зеттабайт (в 16,3 раза к уровню-2015). Более четверти составят данные реального времени, 95% которых будет приходиться на долю интернета вещей.

Новая технологическая реальность меняет смысл функций государства по поддержке экономики и ее регулированию. Их трансформация в своего рода экосистему госуслуг – вполне реальная перспектива ближайшего десятилетия. Резервы российского госуправления на этом поприще огромны. Цифровизация контрольно-надзорной деятельности лишь в самом начале и, к сожалению, во многом формальна. Принцип one in – two out (на каждую новую регулятивную норму отмена двух старых) не соблюдается. «Цифра» министерствами и ведомствами нередко рассматривается не стимулом к консолидации сервисов и передачи части из них на аутсорсинг бизнесу или некоммерческим организациям, а как очередной повод для расширения полномочий. Тем не менее, попытки поставить инвестклимат на очную ставку с «цифрой» заслуживают внимания, поскольку способны добавить регулятивной среде гибкости, требующейся для преодоления структурных ограничений росту. Напоминание отнюдь не лишнее для экономической повестки-2018.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

Версия для печати