12.03.2018 | Марина Войтенко

Ускорение инвестиций – смешанные ощущения

5 марта Росстат скорректировал первую (начало февраля) оценку прошлогоднего роста вложений в основной капитал, повысив ее с 3,6% до 4,4%. В номинальном выражении объем насчитывает 15,967 трлн рублей. При этом темп октября-декабря составил 6,4% год к году, оставив далеко позади показатели второго (+5%) и третьего (+2,2%) кварталов. Налицо, таким образом, заметное инвестиционное подрастание. Его природа, тем не менее, трактуется аналитиками неоднозначно. Существенными остаются риски реверсов, доля разовых факторов, эффекта низкой базы (в последней четверти 2016-го капвложения росли на 3,2%) и неравномерности процесса в различных секторах и отраслях экономики. Сильный разброс наблюдается и в прогнозных ожиданиях.

В МЭР полагают, что инвестиции увеличатся в 2018 году на 4,7%, в 2019-ом – на 5,6%. В ФГ БКС – на 6,3% и 7,8% соответственно. Экспертный консенсус-прогноз, составленный «Интерфаксом», напротив, исходит из гораздо более скромных предположений – 3,2% и 2,7%. Между тем, именно эти скорости в конечном счете будут определять количество и качество будущего общеэкономического роста.

Данные официальной статистики, опубликованные Росстатом, несколько понизили градус экспертных опасений, что драйвером инвестиционной динамики являлись, прежде всего, госпроекты (Крымский мост, стадионы ЧМ-2018, строительство новых трубопроводов, выполнение гособоронзаказа и т.п.). На них, по оценкам, приходится 1,6 п.п. годового прироста капвложений. В то же время, обозначился другой риск: примерно 50% всей дельты-2017 – вклад сектора добычи полезных ископаемых (при темпе в 8,6% его доля в общем объеме капвложений поднялась с 23,8% до 25,1%). Их структура, таким образом, все еще находится в рамках сырьевой модели развития, а зависимость роста ВВП от нефтегазовых инвестиций (+13,4% по итогам-2017 при росте доли с 14,1% до 15,6% в общем объеме) по меньшей мере не сокращается.

Резоны компаний понятны: нужно создавать базу будущего производства, следуя за конъюнктурой рынка и общемировым трендом, компенсирующим резкий спад притока новых средств в отрасль в 2014-2016 годах. Однако у этого разворота есть и обратная сторона – обмеление и/или стагнация инвестпотоков в ряде других критически важных сфер экономики.

Довольно слабая динамика в агросекторе – всего 3,1%, явный спад в обрабатывающих отраслях – минус 0,8% (при снижении доли с 16,8% до 16,0%). Еще более выраженные сокращения были отмечены в обеспечении электроэнергией, газом и паром (-4,1%); водоснабжении, водоотведении и утилизации отходов (-11,6%); строительстве (-3,7%); оптовой и розничной торговле (-9,7%). Сходная ситуация во вложениях в недвижимое имущество (-4,1%), научных исследованиях и разработках (-9,2%), образовании (-6,3%).

В то же время, в 2017-ом на 8,8% (до 2177,9 млрд рублей с ростом доли с 17,2% до 18,1%) увеличились капвложения в «транспортировку и хранение». Впрочем, треть суммы пришлась на новые трубопроводы (+12,1% по итогам года). По 12,7% и 32,0% прибавили здравоохранение и культура, спорт вместе с организацией развлечений. Правда, здесь абсолютные объемы не слишком выразительны – 194,7 млрд и 219,7 млрд рублей. Примечателен скачок инвестиций в секторе финансов и страхования на 64,7% (доля поднялась с 1,7% до 2,6%). Рост до 315,3 млрд рублей объясняется затратами на адаптацию к более жестким требованиям регулятора и масштабным развитием финансовых технологий.

В структуре вложений по видам основных фондов радикальных сдвигов не произошло. Снижение доли жилых зданий и помещений (с 5,7% до 4,8%) было компенсировано некоторым увеличением удельных весов «машин, оборудования и транспортных средств» (с 33,1% до 33,8%) и нежилых зданий и сооружений (с 51,1% до 51,8%). Явного вектора на модернизацию производств не просматривается. Однако обращает на себя внимание при стагнации вложений в ИКТ-оборудование их рост в объекты интеллектуальной собственности (доля поднялась на 1 п.п. до 3,9%, объем насчитывает 465,0 млрд рублей). Среди объяснений этого позитивно нерядового явления приспособление бизнеса к новым возможностям налоговой оптимизации и развитие несырьевого неэнергетического экспорта, встраивающегося в глобальные и региональные цепочки добавленной стоимости. Требования конкурентоспособности тем самым начинают понемногу трансформировать видовую структуру инвестиций.

Более заметны сдвиги в распределении их источников. Доля собственных средств повысилась с 51,0% до 52,1%, привлеченных – снизилась с 49,0% до 47,9%. Бюджетная консолидация сказалась на госинвестициях, их совокупная доля, потеряв 0,1 п.п. составила 16,3%. При этом потоки федеральных средств и ресурсов из бюджетов субъектов Федерации двигались разнонаправленно. Доля первых сократилась с 9,3% до 8,2%. Вторых, напротив, увеличилась с 6,0% до 6,8%. Эксперты объясняют это в том числе и тем, что регионам в прошлом году удалось собрать на 248 млрд рублей больше по налогу на прибыль, благодаря временному ограничению переноса компаниями убытков прошлых лет (соответствующая поправка к Налоговому кодексу действует по 2020 год включительно).

В течение года несколько укрепилась (с 10,4% до 10,9%) доля банковского кредитования в инвестициях, что стало следствием снижения ставок и смягчения прочих (непроцентных) условий. Сюрприз-2017 – резкое увеличение с 2,9% до 5,4% доли иностранных банков в займах под капвложения. Финансовые аналитики не исключают, что вследствие рисков, растущих на фоне отзыва лицензий и санаций системообразующих банков, прямое зарубежное кредитование для немалого числа инвесторов становится попросту выгоднее и безопаснее.

Расширение участия российских и иностранных кредитных организаций в финансировании вложений в основной капитал, видимо, получит продолжение в текущем году: прибыль предприятий РФ в 2017-ом (данные опубликованы Росстатом 6 марта) сократилась на 8,5% (с 11,285 трлн рублей до 10,320 трлн).

Эксперты, впрочем, не склонны расценивать такой сдвиг как критичный. Компании сохраняют определенный запас прочности для будущих инвестиций. Причем помимо ожиданий более комфортных условий банковского кредитования в низкоинфляционной среде, реализации намерений государства развернуть масштабное строительство инфраструктурных объектов и в 1,5 раза повысить объемы ввода жилья, заметную роль играет адаптация к сильному рублю, позволяющему снижать издержки и активно использовать возможности для инвестиционного импорта. Согласно опросам руководителей предприятий, проведенным ИЭП им.Е.Т.Гайдара (январь и февраль 2018-го), если за сохранение текущих значений курса нацвалюты для активизации капвложений высказались 20% респондентов, то за еще большее ее укрепление – 48%. Явных же сторонников новой девальвации (с главной надеждой на расширение внутреннего спроса) – всего 7%.

Важный итог-2017 – рост доли частных инвестиций в их общем объеме с 44,4% до 48%. Удельные веса других элементов структуры капвложений по формам собственности снижаются. У государственной – с 19,4% до 18,2%, смешанной российской – с 10,0% до 9,8%, иностранной – с 8,8% до 8,1%, совместной российской и иностранной – с 12,1% до 11,2%. Как представляется, этот тренд указывает на готовность бизнеса в РФ к усилению инвестактивности. Тем не менее, процесс этот по сути лишь в самом начале.

Согласно результатам обследования Росстата (опубликованы 6 марта), среди факторов, ограничивающих инвестиционную деятельность, наибольшее число российских промышленников называют недостаток собственных финансовых средств (57% в 2017 году и 61% в 2016-ом), высокий процент коммерческого кредита (53% и 56%), неопределенность экономической ситуации (57% и 61%), инвестиционные риски (51% и 50%). При этом ситуация на мировом рынке волнует лишь 37% респондентов (в 2016-ом – 41%), а недостаточный спрос на продукцию и того меньше – 23% и 27%. Даже параметры курсовой политики в РФ беспокоят гораздо сильнее – 43% и 48% соответственно.

Между тем, в экспертном и бизнес-сообществе уже сложился консенсус по поводу того, что именно инвестиции должны стать драйвером социально-экономического развития страны. Правда подходы к решению этой задачи все еще сильно разнятся. Так, Центр стратегических разработок предлагает опираться на структурную трансформацию российского хозяйства, включая увеличение вложений в человеческий капитал, повышение эффективности институционально-регулятивной среды и снижение доли государства в экономике при обеспечении финансовой стабильности. Аналитики же Института экономики роста им. Столыпина П. А. делают ставку на увеличение кредитного плеча за счет удешевления финансовых ресурсов, наращивания госрасходов для стимулирования частных вложений. Главным источником роста в Столыпинском клубе видят инвестиции в реальный сектор экономики, при этом борьба с инфляцией не должна быть первостепенной задачей, а допустимый ее уровень «может составлять иногда двухзначное значение».

Как видим, подходы совершенно разные. Большинство экспертов уже определили их как действующие в разных направлениях, и, как точно отметила главный экономист Альфа-Банка Наталия Орлова в интервью «БИЗНЕС Online» (10 марта), «самый большой риск в том, что эти две стратегии будут соединены». Возможно, такие опасения чрезмерны (в послании Президента РФ Федеральному собранию (1 марта 2018) принципиальная готовность к структурным реформам, ведущим к созданию регулятивной среды, стимулирующей частные капвложения; а также маневр в бюджетных расходах в пользу человеческого капитала и т.п., «рассыпана» многими намеками). Однако отсутствие четких сигналов, например, о тех же налоговых перспективах, не дает повода для снижения ощущения высоких инвестиционных рисков.

По-прежнему нет ясности в том, что станет с налогом на добавленную стоимость. Владимир Путин на встрече с женщинами предпринимателями 7 марта прямо заявил: «Это сложный вопрос, я пока никакой позиции не занял». Вызывают беспокойство у региональных властей и бизнеса новации Минфина в отношении определения эффективности налоговых льгот.

Министерство предлагает считать стимулирующую льготу неэффективной, если за пять лет с ее введения дополнительные доходы, полученные от компании, не превысили потери бюджета от ее внедрения. Априори неэффективными могут считаться льготы консолидированным группам налогоплательщиков и бизнесу, занятому добычей полезных ископаемых, производством нефтепродуктов и металлургам. Цена вопроса высока – Минфин считает целесообразным не учитывать неэффективные льготы при оценке налогового потенциала регионов для распределения дотаций на выравнивание бюджетной обеспеченности. А это – более 40% трансферта из федеральной казны – около 2 трлн рублей на ближайшие три года. Еще более туманными становятся перспективы о предоставлении льгот по налогу на движимое имущество компаний, уже получившего в бизнес-среде на звание «налога на модернизацию». Да, и институту консолидированных налогоплательщиков, видимо, предстоят трансформации. Все эти фискальные неопределенности, к сожалению, не развеивают экспертных опасений в том, что инвестиционный процесс в российской экономике в течение нескольких ближайших кварталов может остаться заложником возможностей бюджетов всех уровней, компаний с госучастием и нефтегазовых грандов.

Позитивные инвеститоги 2017 года поэтому по сути оказываются серьезным вызовом экономической политике. Российское хозяйство, действительно, показало способность начать выходить из многолетней паузы в капвложениях. В то же время, их объем и особенно структура все еще остаются существенным ограничением будущего роста. Чтобы к 2025 году добиться увеличения ВВП на душу населения в полтора раза, его среднегодовые темпы должны насчитывать не менее 4-5%. Для этого, однако, требуется увеличение вложений в основной капитал минимум до 8-10% в год. Без бизнес-мотиваций, запускаемых внятной и хорошо структурированной реформаторской повесткой регулятивных действий государства, добиться этого будет затруднительно. Прояснение «облачности», скорее всего, случится не ранее середины лета. Но, оно же во втором полугодии вполне в состоянии поспособствовать тому, что конечный результат-2018 в сфере инвестиций будет лучше прошлогоднего.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

Версия для печати