23.04.2018 | Марина Войтенко

Мировой рост в процентах и рисках

Как и предполагалось, опубликованные на минувшей неделе ожидания Международного валютного фонда в отношении темпов роста в pax economica оказались вполне оптимистичны. Прогноз для общемирового ВВП на 2018-2019 годы – по 3,9%, для развитых стран он улучшен по текущему году до 2,5% (+0,2 п.п.), для следующего – стался без изменений – 2,2%, как и для развивающимся и стран с формирующимся рынком – 4,9% и 5,1% соответственно. Экономическая динамика, однако, измеряется не только в процентах. Пожалуй, еще более важна оценка рисков. Их значимость усиливается, что в текущих обстоятельствах весьма актуально для российского хозяйства.

На 0,2 п.п. повышены ожидания по увеличению ВВП США (до 2,9% в 2018-ом и 2,7% в 2019 году) и еврозоны (до 2,4% и 2,0%). Прогноз по Японии не изменился – 1,2% и 0,9%. В сегменте merging markets по сравнению с январем не изменились оценки для Индии (7,4% и 7,8%), Китая (6,6% и 6,4%) и России (1,7% и 1,5%), но повышены для Бразилии (на 0,4 п.п. до 2,3% и 2,5%). Как видим, при всей позитивности картины тренд на замедление не изменился.

В комментарии к апрельскому выпуску World Economic Outlook экономический советник МВФ Морис Обстфельд подчеркнул: «Несмотря на то, что в краткосрочном плане ситуация благоприятна, долгосрочные перспективы являются более разочаровывающими» и «за пределами ближайших нескольких кварталов существуют значительные риски для прогноза». В их числе кроме снижения темпов наращивания совокупной факторной производительности и старения населения рост финансовой уязвимости, усиление напряженности в торговой и геополитической сферах, а также беспрецедентно высокий уровень международного долга.

Согласно расчетам Фонда, его уровень уже в 2016 году достиг рекордных $164 трлн (225% мирового ВВП), из которых 63% оставляет долг нефинансового частного сектора и 37% государственного. Основная часть совокупной глобальной задолженности по-прежнему приходится на страны с развитой экономикой, однако за последние десять лет главным источником ее увеличения стали страны с формирующимися рынками.

Так, с 2007 года в общем объеме прироста показателя доля Китая составила 43%, а с 2001-го по 2016 год Поднебесная нарастила объем таких заимствований с $1,7 трлн до $25,5 трлн. Впрочем, Пекин прилагает немалые усилия по снижению долгового бремени экономики. В США же такой тенденции не наблюдается. По оценкам МВФ, суверенный государственный долг Штатов вырастет со 108% в 2017 году до 117% в 2023 году при увеличении дефицита бюджета к 2020 году, по прогнозу Бюджетного управления Конгресса (CBO), до $1 трлн.

Согласно последним данным Института международных финансов (Institute of International Finance, IIF), в чьих расчетах в отличие от МВФ учитываются также заимствования финансовых организаций и домохозяйств, совокупный глобальный долг к концу 2017 года достиг 317.8% ВВП. Учитывая, что высокие темпы накопления задолженности поддерживали низкие процентные ставки центробанков, озабоченность международных экспертов кратным возрастанием рисков в связи с более быстрым, чем планировалось ранее, сворачиванием программ количественного смягчения и ужесточением денежно кредитной политики, прежде всего, в США вполне понятна.

В целом выводы экспертов IIF совпадают с ожиданиями Международного валютного фонда. Согласно их наблюдениям, в 2018-2019 годах экономический мир продолжит расти, но «расслоение скоростей» усилится. Развитые страны по темпам будут отставать от развивающихся более чем вдвое, а от Индии и Китая (даже несмотря на их некоторое замедление) более чем втрое.

В международном публичном обороте, впрочем, набирает вес и другая точка зрения, представленная в основном в аналитических докладах ряда крупнейших банков (UBS, Lazard Asset и др.): emerging markets прошли пик роста, начинается фаза торможения. С этим согласны и в Capital Economics, указывая на снижение роста развивающихся экономик до 4% в начале 2018-го (на 1 п.п. ниже годового темпа, ожидаемого в IIF). В подтверждение этому приводится динамика глобального PMI (индекса деловой активности), который в марте показал 16-тимесячный минимум (обработка – худший результат за восемь месяцев, сфера услуг – за полтора года).

Риски мирового хозяйства непосредственным образом отражаются на динамике финансовых рынков и настроениях их игроков. Апрельский опрос портфельных управляющих, проведенный Bank of America Merrill Lynch, обнаружил немало беспокойства. Средняя доля наличных в составе активов, увеличившись до 5% (с мартовских 4,6%), вернулась к планке «повышенной осторожности». При этом 38% респондентов самой значительной угрозой с непредсказуемыми глобальными последствиями определили торговое противостояние между США и Китаем.

Снижается градус рыночного оптимизма: в марте число управляющих, наращивающих вложения в акции, на 48% превышало объем выборки тех, кто действовал противоположным образом. Апрельский разрыв сократился до 29%. Одновременно смещается и фокус инвестиций с развитых на развивающиеся экономики – за четыре последние недели фонды акций США потеряли $41 млрд, зоны евро – $11 млрд.

Несмотря на агрессивное отыгрывание участниками рынка вернувшейся волатильности, многие из них все чаще высказываются о растущих ожиданиях масштабной коррекции. Марк Мобиус из Franklin Templeton Investments (в последние 20 лет один из гуру рынка ценных бумаг) не исключает, что фондовая Америка может просесть вниз на 30%. Нужен лишь полновесный триггер. Тем не менее, некие консенсус-настроения уже сложились: рынки входят в новый период повышенной нестабильности и второй квартал может стать его знаковым началом (в мае-июне, к примеру, истекают отсрочки введения в действие решений Дональда Трампа по повышению торговых пошлин, видимых подвижек в переговорных процессах на этот счет пока не наблюдается).

Риски глобального хозяйства требуют самого внимательного отношения применительно к российским реалиям. Макроэкономические итоги первого квартала (при их экстраполяции на годовом треке) оказались хуже прогнозов МВФ. По оценке МЭР, прирост ВВП составил 1,1% (в январе год к году – 1,4%, в феврале – 1,3%, в марте – 0,7%). Замедление темпов роста в министерстве объясняют, прежде всего, спадом в динамике строительных работ (-9,7% г/г в марте после около нулевых показателей января-февраля) и слабыми результатами оптовой и розничной торговли. Свой вклад внесло и торможение промвыпуска – в марте индекс промпроизводства снизился до 1,0% г/г после 2,2%в январе-феврале (обработка при этом отметилась небольшим снижением на 0,2%). По версии Росстата, общий объем выпуска, испытывая сильные колебания, остается на одном уровне уже больше года.

Экспертные оценки ЦМАКП более оптимистичны, указывая на продолжение роста производства (на 0,4% с сезонной очисткой к февралю), правда, заметно неравномерного по видам деятельности. В то же время, в ИЭП им.Е.Т.Гайдара констатируют паузу в росте позитивных ожиданий руководителей предприятий на фоне сокращения спроса. Оно и понятно – темп промышленности в первой четверти текущего года все еще ниже средних значений-2017. На этом фоне не удивительна отмеченная в ЦМАКП приостановка к концу квартала тенденции к восстановлению инвестактивности. Среднемесячная скорость увеличения предложения инвестиционных товаров в январе-марте насчитывала +0,4%. Однако мартовский показатель (относительно февраля) оказался в отрицательной области (-0,7%). По итогам же квартала в целом сводный индекс инвестпредложения к сезонно очищенному среднемесячному уровню-2017 вырос на 5% (в том числе импорт машин и оборудования – на 11%, их производство для внутреннего рынка – на 7%, выпуск стройматериалов остался без изменений). Вместе с тем, по отношению к 2013 году общий индекс инвестактивности отстает на 4%, а из его главных составляющих в плюсе только внутрироссийское производство машин и оборудования.

Ряд экспертов, отмечая в 2017-ом впервые за 10 лет сокращение объема собственных инвестресурсов (прежде всего, прибыли) предприятий, ожидают, что в 2018 году темпы роста вложений в основной капитал останутся низкими или даже сократятся, а преодоление инвестпаузы потребует более продолжительного времени. Эта рабочая гипотеза отчасти подтверждается картиной, складывающейся в банковском кредитовании. По оценкам ДИП ЦБ РФ, в первом квартале оно достигло максимума в текущей фазе экономического восстановления (аннуализированные трехмесячные темпы превысили 12%). Но расширение корпоративного кредитного портфеля в марте замедлилось до 0,8% хотя и превышает среднемесячные показатели 2015-2017 годов с поправкой на сезонность и очистку от влияния валютной переоценки), причем поддержку динамике в основном оказывают краткосрочные ссуды и займы. Усиление спроса на заимствования в инвестиционных целях не наблюдается.

Драйвером кредитной активности остается банковская розница. За квартал она прибавила 3,3%, почти вдвое превысив темп привлечений заемных ресурсов нефинансовым сектором – 1,8%. При этом наиболее бурный рост (на 85% за квартал год к году) показала ипотека. Эксперты ожидают усиления кредитования физлиц, видя в нем на годовом горизонте один из главных инструментов поддержки потребительского спроса. Заметим, что вполне приличные результаты квартала по реальным доходам населения и реальным зарплатам (их рост составил 0,9% и 9,5% соответственно) прилива оптимизма у аналитиков не вызвали. Во-первых, мартовские показатели приростов оказались ниже февральских (4,1% после 4,3% и 6,5% вместо 10,5%). Во-вторых, январско-февральский всплеск решающим образом был связан с предвыборным периодом и, оставшись ярким эпизодом, не распространится на весь год. В-третьих, квартальный результат оборота розничной торговли в 2,2% год к году выглядит довольно слабым.

Не рассчитывают эксперты и на выраженный рывок потребления в связи с прогнозируемым в Центробанке постепенным приближением инфляции к 4% во втором полугодии. К тому же возможный перенос ослабления курса рубля на внутренние цены, как показал опрос ВЦИОМ (12-13 апреля), не окажет влияния на потребительское и сберегательное поведение двух третей респондентов.

Итоги первого квартал пока не принесли какой-либо внятной разрядки макроэкономической неопределенности, что естественно, отражается в осторожности прогнозных оценок. По версии ДИП ЦБ РФ, российское хозяйство «несколько замедлило рост до уровня, соответствующего потенциальному (около 1,5% в год)», оказавшись под воздействием разнонаправленных внешних факторов: с одной стороны – роста цен на нефть, с другой – усиления геополитической напряженности. Ожидания поквартальных темпов (с устраненной сезонностью) в январе-сентябре снижены аналитиками Центробанка на 0,1 п.п. до 0,4%, не исключено и дальнейшее притормаживание макродинамики. Рассчитываемый Центром развития НИУ ВШЭ Сводный опережающий индекс (СОИ) в марте опустился до 2% после 3,1% с февраля (прежде всего вследствие сокращения новых заказов). Вывод экспертов: «вероятность ухудшения конъюнктуры в последние недели (в том числе в связи с новым витком санкций) заметно возросла». ВВП-2018, тем не менее, как ожидается, прибавит 1,0-1,5%.

МЭР завершает корректировку своего макропрогноза. Согласно сообщениям СМИ, в новой редакции заложена среднегодовая цена Urals в $61,4 за баррель (в текущей версии – $43,8) с общим трендом на снижение котировок (первый квартал – $65,1, второй – $61,3, третий – $60,3, четвертый – $59,1 за баррель). Среднегодовой курс рубля достигнет 58,6 руб/$ (в 2017-ом – 58,3 руб/$ по факту, 64,7 руб/$ в сентябрьском прогнозе прошлого года). При этих предпосылках логичны ожидания внешнеэкономических результатов: предположения по профициту счета текущих операций повышены с $7 млрд до $48,9 млрд, внешнеторгового сальдо – с $90,1 млрд до $127,2 млрд (с $324,8 млрд до $394,1 млрд по экспорту, с $234,8 до $266,9 по импорту). Оценка темпа ВВП-2018, судя по всему, остается без изменений – те же 2,1 %, а динамика промвыпуска снижена с 2,5% до 1,7% (при ускорении обработки до 2,1% после 0,2% в 2017-ом); инвестиций, напротив, повышена на 0,1 п.п. до 4,8%.

Судя по трендам первого квартала, российское хозяйство сохраняет шансы вписаться в прогноз МВФ. Инфляция около 4%-го таргета и профицит бюджета-2018 в 0,5% ВВП (при небольшом увеличении стимулирующих госрасходов) способны обеспечить необходимый запас прочности для финансовой стабильности. Весте с тем, краткосрочной неопределенности по поводу макроусловий и содержания будущей экономической политики стало заметно больше, в том числе в связи с усиливающейся концентрацией рисков для общемирового роста. Их всесторонний и тщательный учет в планах действий нового правительства РФ остается задачей, значимо прибавляющей в своей актуальности.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати