21.08.2018 | Татьяна Становая

Дело «Нового величия» и внутриэлитные дискуссии

15 августа следствие неожиданно попросило перевести под домашний арест фигуранток так называемого дела «Нового величия» Анну Павликову и Марию Дубовик. Это случилось за несколько часов до того, как в Москве прошел «Марш матерей», организованный в поддержку обвиняемых. Судьба Павликовой и Дубовик неожиданно оказалась в центре обострившейся внутриэлитной дискуссии о границах допустимого для российских правоохранительных органов и, в особенности, для спецслужб.

На протяжении многих лет вопрос о репрессивной стороне функционирования российского государства, злоупотреблениях со стороны спецслужб оставался преимущественно в повестке либеральной оппозиции или модернистки настроенных элит, не относящихся к кругу лиц, влияющих на принятие политических решений. В последние годы число «посадок» за экстремизм резко выросло, причем это касалось не фигур, связанных с внесистемной оппозицией или активно участвующих в политических акциях, но все чаще простых пользователей социальных сетей, высказывающих нередко бытовые точки зрения, где присутствует и конспирология, и антисемитизм, и радикальные взгляды на природу российской власти. Борьба с проявлением такого бытового радикализма, выраженного, например, в постах в социальных сетях или даже их репостах, стало поводом для пристального внимания со стороны ФСБ, центра «Э» МВД и возбуждения тысяч уголовные дел. Около 85% антиэкстремистских дел связаны с публикацией материалов в социальных сетях.

В 2017 году, за год до президентских выборов, стало наблюдаться стремление Кремля гуманизировать образ Владимира Путина, что отражалось в освобождении Ильдара Дадина, пересмотре дела Евгении Чудновец в Верховном суде, помиловании Оксаны Севастиди. Однако тогда это носило точечный характер. Начиная с весны 2018 года, наблюдается новый тренд: попытка Кремля, прежде всего, кураторов внутренней политики, пересмотреть правила игры, введя определенные ограничители для российских «силовиков» при реализации их прерогатив в гражданских и политических сферах. Это также сопровождалось процессом перераспределения полномочий внутри администрации президента: первый заместитель главы АП Сергей Кириенко стал курировать три новых управления, в том числе управление по развитию информационно-коммуникационных технологий и инфраструктуры связи. Тогда же из АП ушел помощник президента близкий к силовикам Игорь Щеголев, которого называли одним из главных лоббистов жесткой политики государства в отношении контроля над интернетом (в том числе, блокирования Телеграмма).

Это расширяло возможности для проявления инициативы внутриполитическим блоком. Одним из поводов для этого стала спорность дела «Нового величия»: как назвала его в своей колонке для «Карнеги» Ольга Романова, «провокация, которую никто не отрицает, включая следствие». «Агент центра «Э» по имени Руслан Д. (фамилия не названа) познакомился с молодыми ребятами, восемь юношей и две девушки, сам создал организацию, сам написал устав по борьбе с кровавым режимом и сам их сдал», - указала она, добавив также, что изначально московское управление ФСБ отказалось возбуждать дело. Его расследование в итоге стало результатом «сговора» Центра «Э» МВД и «федеральной» ФСБ. Тем самым, во-первых, даже внутри самого силового сообщества такие методы пресечения экстремизма не были консенсусами, а, во-вторых, это спровоцировало межведомственную конкуренцию, что также ослабило инициаторов «провокации». Дело «Нового величия» подтолкнуто процесс, начатый кураторами внутренней политики, по рационализации политики государства в сфере противодействия оппозиции и работы с протестной частью общества.

Тема «перегибов» правоохранительных органов в борьбе с репостами и лайками была поднята на экспертном совещании ОНФ в июне: тогда заместитель начальника Главного управления по противодействию экстремизму Министерства внутренних дел России Владимир Макаров заявил, что репосты не должны становиться поводом для возбуждения уголовных дел. Путин 26 июня поручил ОНФ совместно с Генпрокуратурой до 15 сентября представить доклад, в котором будет проанализирована практика применения законодательства по борьбе с экстремизмом. Вопрос также был поднят во время «прямой линии» Путина: писатель и депутат Госдумы от фракции КПРФ Сергей Шаргунов сказал президенту, что людей порой наказывают не за призывы к насилию, а за резкие или «нелепые» суждения, которые «квалифицируют» как экстремизм. Шаргунов спросил Путина, не стоит ли остановить таких рьяных борцов, которые несправедливо применяют 282-ю статью УК. А 25 июня Шаргунов и депутат-одномандатник, председатель партии «Родина» Алексей Журавлев внесли в Госдуму два законопроекта, предложив отменить уголовное наказание за репосты в социальных сетях, признанные следствием экстремистскими, и одновременно перевести подобные правонарушения в разряд административных.

На этом фоне 15 августа лояльная государству корпорация Mail.ru Group (владеет социальными сетями «В контакте» и «Одноклассники») сообщила, что попросила Госдуму объявить амнистию по ст. 282 (возбуждение ненависти либо вражды с использованием СМИ или интернета) и ст. 148 (нарушение права на свободу совести) Уголовного кодекса. В Верховный суд отправлена просьба обобщить судебную практику по этим делам и дать юридические определения понятиям «пост», «репост», «лайк», «класс», чтобы создать правовую базу для объективного рассмотрения дел. А ранее Mail.ru Group впервые заявила о необходимости изменить законы в части наказания за лайки и репосты. 13 августа администрация «В контакте» раскритиковала необоснованные преследования за публикации в интернете и обратила внимание на рост числа таких случаев. В связи с этим компания анонсировала «самую важную реформу приватности» в своей истории – в частности, пользователям разрешат скрыть свой профиль, оставив доступ к нему только друзьям. Человек, близкий к администрации президента, заявил «Ведомостям», что по итогам кампании на тему лайков и репостов нужно ожидать либо частичной декриминализации соответствующих статей, либо переноса акцента на уточнение правоприменительной практики, для чего, в частности, потребуются дополнительные разъяснения Верховного суда, поскольку предыдущих оказалось недостаточно.

Сигналы, исходящие от Кремля, дали повод для разворачивания внутриэлитной дискуссии, где выделились три ключевых позиции. Позиция первая представлена кураторами внутренней политики, которые имеют свои внутриполитические и кадровые приоритеты: это такие вопросы как снижение социальной агрессии, информационная и политические повестки, уровень внутриэлитной конфликтности и т.д. Начиная с 2014 году, когда роль силовиков во внутренней гражданской сфере в России стала быстро расти, ФСБ стала оказывать более выраженное влияние на кадровые вопросы, на идеологические споры (подталкивать уровень консервативности элиты), начались «посадки» губернаторов, мэров, федеральных чиновников. Спецслужбы также захватили инициативу в вопросах надзора за информационной и коммуникационной средой, что вылилось в поток «охранительных» законодательных инициатив, блокирование Telegram, рост числа преследований за перепосты и лайки. Теперь, судя по всему, предпринимается попытка провести определённую разграничительную линию между прерогативами спецслужб и гражданских властей, лишив первых той свободы действий, которая часто трактуется как вседозволенность и произвол. Кроме того, такая активность заходит на поле ответственности кураторов внутренней политики.

На фоне дела Павликовой, которую обвиняют в создании экстремисткой организации «Новое величие», внутри власти возник спор: каким должен быть баланс интересов гражданских и силовых властей. Так определилась вторая позиция, суть которой заключается в том, что власти должны реагировать и вмешиваться только в самых вопиющих случаях нарушения прав, но не меняя сами правила игры. Эта позиция в публичном пространстве была представлена главным редактором Russia Today Маргаритой Симоньян, которая неожиданно для многих, заступилась за Павликову и дала понять, что влиятельные люди активно борются за ее освобождение. Однако когда известный журналист Екатерина Винокурова потребовала закрытия дела о «Новом величии», Симоньян жестко солидаризировалась с мнением пользователя Ortega (Станислава Яковлева): «Дело не будет закрыто. Предел возможного позитива в этой истории - условные срока для девочек».

На этом фоне глава Экспертного института социальных исследований Глеб Кузнецов в своем Фейсбуке резко раскритиковал «защитников» Павликовой и Дубовик фактически за половинчатость позиции и дал понять, что дело высосано из пальца, «никакого «Нового Величия» вне оперативной операции органов не существовало». Он выступил за системный подход, который не допустил бы повторения подобной ситуации. Иными словами, это касается не конкретного случая и судьбы Павликовой, а институциональных и законодательных прерогатив спецслужб.

На фоне и развернулась борьба за интерпретацию «пользы» протестной активности и имиджевые дивиденды за освобождение Павликовой и Дубовик из-под ареста. Так, 15 августа в Москве прошел «Марш матерей» — несогласованная акция в поддержку обвиняемых. На мероприятие пришло несколько сотен человек, несмотря на дождь и новость об изменении позиции следствия, заявившего о согласии изменить меру пресечения для девушек в пользу домашнего ареста. Впервые за долгое время несанкционированная оппозиционная акция в Москве не только не была разогнана, но и полиция оказывала помощь ее участникам (так, сотрудники полиции остановили поток машин и стали пропускать участников марша через дорогу, прося их идти побыстрее).

Консервативные круги отнеслись к маршу, особенно с учетом того, что он был несогласован, крайне отрицательно, называя это провокацией и попыткой усилить риски для обвиняемых (якобы это могло помешать позитивному разрешению ситуации «на самом верху»). Инициаторов мероприятия резко критиковала Симоньян. Однако близкие к власти колумнисты транслировали другую точку зрения: общество настолько запугано, что не решается выходить на акции протестов с политическими лозунгами, а акция «Марш матерей» названа «никаким не протестом», а проявлением «достоинства, гордости, смелости».

На этом фоне в информационном поле нашла отражение третья позиция, близкая к точке зрения самих спецслужб. Со стороны силовой части элита транслировалась точка зрения, что в обществе высок уровень экстремизма и это требует тщательного контроля. Некий бывший сотрудник спецслужб представил свое мнение в анонимном телеграм-канале «Незыгарь», где указал, что «в условиях кризиса и проявления массового социального недовольства, любая радикальная (левая или националистическая) идея способна поджечь ситуацию. Запрос на радикализм в обществе сегодня есть. И этот запрос, особенно в русской глубинке, весьма востребован». Таким образом, подразумевается, что смягчение политики контроля приведет к рискам роста экстремизма, политической дестабилизации, и ответственность за это будет возложена на нынешних кураторов внутренней политики.

Кроме того в этом материале содержится и прямая апелляция к либеральной части общества. Подчеркивается, что либералов к ответственности за лайки и репосты не привлекают, а подсудимыми по таким делам являются их радикальные оппоненты – ультралевые и ультраправые (что подразумевает нецелесообразность и даже алогичность участия в их защите представителей столичной интеллигенции). Более того, проводится давно известная мысль, что только сильное авторитарное государство является защитником либералов, спасая их от радикалов: «Иллюзий не должно быть: любая русская демократия в своей чистой форме приведет к власти в России три силы - организованную преступность, националистов с их языческо-фашистской идеологией и леваков с новым социальным экспериментом».

Однако другой анонимный канал обвинил в росте экстремизма российские телеканалы, которые якобы и провоцируют рост социальной агрессии. Все эти дискуссии в конечном счете отражают и рост аппаратной конкуренции внутри Кремля, где после всех кадровых перестановок более четко оформились два центра влияния: «технократы», пытающиеся снизить уровень конфликтности в обществе, пойти на определенные смягчения, но при этом не злоупотреблять консервативной идеологией; и Алексей Громов, курирующий в том числе и российские телеканалы, ставшие в последние годы проводниками «охранительной», антизападной крайне эмоциональной коммуникационной линии.

Дело «Нового величия» обострило дискуссию внутри власти: нужно ли точечно реагировать исключительно на «перегибы» правоохранительных органов или речь идет о системной проблеме, которая нуждается в законодательном и политическом регулировании? Судя по всему, на сегодня, спустя четыре года после Крыма и начала геополитического кризиса (что послужило триггером для всплеска активности «силовиков» и их экспансии в гражданские сферы), сформировался внутренний запрос на ограничение этого тренда, воспринимаемого как опасного для самой системы. При этом, кажется, складывается консенсус относительно вопроса, что «перегибы» есть, но дальше возникают расхождения, считать ли эти «перегибы» побочным проявлением полезного процесса (защиты режима от экстремизма) или симптомом опасного тренда, требующего институционального пересмотра места правоохранительных органов в обеспечении безопасности власти.

Татьяна Становая – политолог

Версия для печати