14.01.2019 | Марина Войтенко

Мировая экономика – реальность замедления

8 января Всемирный банк, опубликовав очередной обзор состояния глобального хозяйства, ухудшил прогноз его роста: общемировой ВВП будет притормаживать с 3% в 2018 году до 2,9% в 2019-ом и 2,8% в 2020-2021 годах. Оценка ожидаемых темпов в РФ по сравнению с июнем-2018 снижена сразу на 0,3 п.п. до 1,5%. В 2020-2021 годах банк ожидает ускорения до 1,8%. При этом, однако, сохранится отставание от динамики pax economica в целом как минимум на 1 п.п. Предположения эти, между тем, российскими аналитиками воспринимаются как оптимистические. Официальный прогноз МЭР на текущий год составляет (пока!) 1,3%. Но даже эта высота рассматривается экспертами как не слишком вероятная. Планка реализма в настоящее время определяется на уровне около 1%.

Итоговый результат-2019 будет зависеть от степени материализации внешних и внутренних рисков. При этом в числе последних особую роль будут играть: глубина макрошока первого полугодия; способность регуляторов выстроить механизмы исполнения структурной повестки для перехода к новой модели развития, а также решения (они могут быть и вынужденными) в экономической политике, таящие в себе опасность разрывов в ее логике, диктуемой достижением национальных целей-2024.

В обзоре Всемирного банка примечательно уже само название – «Потемневший небосклон» (Darkening Skies). Пресс-релиз к нему озаглавлен еще яснее – «Над мировой экономикой сгущаются грозовые тучи» (Storm Clouds Are Brewing for the Global Economy). Прогнозные корректировки – наглядная иллюстрация к этой картине.

Оценка перспектив-2019 для развитых экономик по сравнению с июньской версией осталась неизменной – 2%, в том числе для США – 2,5%. Но для зоны евро она понижена на 0,1 п.п. до 1,6%. На 2020 год ожидания снижены на 0,1 п.п. в целом, а для Соединенных Штатов – на 0,3 п.п. до 1,7%.

Наиболее сильно скорректированы прогнозы для стран с формирующимся рынком и развивающихся стран – на -0,5 п.п. в текущем году и -0,2 п.п. в следующем – до 4,2% и 4,5% соответственно. Для экспортеров сырья – на -0,7 п.п. и -0,1 п.п. до 2,3% и 2,9%. Ожидания по динамике экономик БРИКС снижены на 0,2 п.п. и 0,1 п.п. до 5,2% и 5,3%. При этом без изменений остались только для Индии – по 7,5% в ближайшие два года. Вторая по величине в мире экономика Китая в 2019-ом будет расти темпами 6,2% (на 0,1 п.п. медленнее, чем предполагалось ранее), в 2020-м – 6,3%.

Заметим, что приведенные оценки – базовый сценарий. На деле же, предупреждает World Bank, риски того, что экономический рост может оказаться слабее ожидаемого, увеличиваются. В числе такого рода предпосылок:

ü начавшееся еще в 2018-ом сокращение частных инвестиций в мире, деловой активности в обрабатывающих секторах, объемов международной торговли. Так, по оценке Всемирного банка, введенные США новые тарифы и ответные меры торговых партнеров Штатов уже оказали давление на мировой импорт в сумме $430 млрд (около 2,5% глобальной торговли товарами). В случае же дальнейшей эскалации торговых противоречий между странами мировой экспорт может сократиться почти на 3%, а глобальные доходы – на 1,7%. Пока (без учета такого риска) прогноз по темпам расширения объема мировой торговли товарами и нефакторными услугами ВБ снизил на 0,6 п.п. на текущий год (до 3,6%) и на 0,5 п.п. на 2020-й (до 3,5%). Для сравнения: в 2017-ом показатель составлял 5,4%;

ü увеличение глобального долга и нарастающая напряженность в финансовых системах ведущих экономик. По оценке Международного валютного фонда, глобальный долг уже по итогам-2017 достиг рекордного уровня в $184 трлн в номинальном выражении, что эквивалентно 225% мирового ВВП в том же году. При этом на долю трех крупнейших заемщиков в мире – США, Китай и Япония – приходится более половины общей задолженности, что превышает их долю в мировом производстве. Достигнутый за годы «дешевых денег» в результате различных «количественных смягчений» и беспрецедентного снижения процентных ставок ведущих ЦБ высокий уровень совокупного государственного и корпоративного долга аналитики МВФ уже характеризуют как «потенциальную линию разлома»;

ü неоднозначная динамика цен, порождающая опасения возможного ускорения инфляционных процессов и усиливающая давление на центральные банки. В наибольшей степени это касается стран с формирующимся рынком и развивающихся стран, что в случае дальнейшего роста стоимости займов усугубляется усилением риска сильного сокращения притока капитала на emerging markets и снижения курсов валют этих государств.

Кроме того, такой триггер охлаждения общемировой конъюнктуры как резкое усиление торгового протекционизма с повестки дня отнюдь не снят. Присутствующие в публичном пространстве оценки вероятных взаимных потерь США и Китая в ходе торговой войны (версия Всемирного банка лишь одна из многих) обусловили повышенное внимание аналитиков и участников рынков к переговорам делегаций двух стран 7-9 января (длившихся на 1 день дольше, чем планировалось ранее). Итоги оказались предсказуемо неоднозначными. С одной стороны, очевиден некоторый прогресс и позитивный настрой сторон.

В заявлении офиса торгового представителя США Роберта Лайтхайзера отмечено, что нынешний переговорный раунд «сфокусировался на обещании Пекина существенно увеличить закупки американских сельхозтоваров, энергоносителей и промышленной продукции». При этом «стороны рассмотрели способы достижения справедливости, взаимной выгоды и сбалансированности торговых отношений». Причем новое торговое соглашение должно включать в себя механизм непрерывного контроля эффективности его выполнения. В заявлениях уполномоченных лиц также всемерно подчеркивались «интенсивность, тщательность переговоров» и стремление добиться конкретных результатов, несмотря на расхождения по ряду структурных вопросов, что станет предметом следующих раундов в ближайшие месяцы (в том числе на более высоком уровне ближе к концу января).

Наблюдатели, тем не менее, отмечают: ощутимого прогресса по сокращению господдержки китайских компаний и обязательствам Поднебесной по защите интеллектуальной собственности достигнуто не было. Действия же (на чем настаивают США) по реальному открытию внутренних товарных и финансовых рынков по большей части по-прежнему остаются на уровне «протоколов о намерениях». В этих обстоятельствах градус неопределенности в настроениях экспертов и инвесторов по поводу вероятности разрядки мировой торгово-политической напряженности снизился весьма незначительно. Одна из главных причин – усиливающаяся неоднозначность ближайших и среднесрочных перспектив двух крупнейших экономик мира. И это – не случайно. Согласно расчетам экономистов Всемирного банка, снижение роста американского ВВП на 1 п.п. с лагом в год замедляет рост развитых и развивающихся экономик на 0,6 п.п., китайского – приводит к торможению развитых на 0,3 п.п., развивающихся – на 0,6 п.п., а экспортеров сырья – на 1,2 п.п.

Между тем, тренды на замедление и китайской, и американской динамик очевидны. Но и в том, и в другом случае важны нюансы. Американские экономисты, опрошенные агентством Bloomberg, в начале января, оценили вероятность рецессии в США в ближайшие 12 месяцев в 25% (в декабре-2018 средний показатель насчитывал 20%) – риск вырос до максимума за последние 6 лет. В основе опасений – ужесточение монетарной политики ФРС, способной «посадить» экономику, и озабоченность по поводу возможной потери контроля над динамикой бюджетного дефицита и госдолга.

На минувшей неделе рынки получили ряд сигналов о том, что ФРС готова не спешить с дальнейшим повышением базовой ставки. Именно так был прочитан, опубликованный 9 января протокол заседания комитета по открытым рынкам 18-19 декабря прошлого года. 10 января, выступая в экономическом клубе Вашингтона, глава ФРС Джером Пауэлл выразился еще определеннее: «Нет заданного курса для процентных ставок. В течение года мы будем смотреть на ситуацию в экономике. Мы будем учитывать ужесточение условий финансирования, а также снизим прогнозы изменения процентных ставок и попытаемся предотвратить ослабление мерами денежно-кредитной политики еще до того, как оно произойдет». При этом главным предметом беспокойства американского ЦБ названы: «мировой рост, который несколько замедляется» и то, что «в долгосрочной перспективе федеральное правительство США находится в неустойчивом фискальном положении». Оно и понятно – дефицит бюджета достиг почти $1 трлн при общем госдолге около $22 трлн. Нерва добавляет и нынешний шатдаун, который может оказаться самым продолжительным в современной истории Штатов (предыдущий рекорд 1995-го в пору президентства Билла Клинтона насчитывал 21 день). В Fitch уже допустили возможность понижения долгосрочного рейтинга страны, если вопросы с новым бюджетом не будут урегулированы до 1 марта.

Все больше вопросов вызывает и экономика Китая. По сообщениям мировых СМИ со ссылками на источники в Госсовете КНР, в 2019 году будет установлен плавающий целевой показатель роста в 6,0-6,5% (после 6,5% в 2018-ом). Тем временем, январь, похоже, начался с дефицита ликвидности (населению требуется не менее 1 трлн юаней на подарки к китайскому Новому году, компаниям – как минимум 2,3трлн на погашение краткосрочных долгов и выплату корпоративных налогов). К тому же доля неработающих кредитов банков достигла 10-летнего максимума. Правительство и Нарбанк вновь вынуждены включать финансовые и денежно-кредитные стимулы. Уже в текущем месяце планируется в два приема снизить на 1 п.п. нормативы обязательного резервирования для банков. На подходе запуск нового механизма предоставления долгосрочных кредитов для поддержки частных, прежде всего малых, компаний. Наращиваются и госрасходы. Дефицит бюджета-2019 пределен в 2,8% ВВП (в 2018 году – 2,6%), но может быть и увеличен. Итог такого рода действия, по мнению большинства наблюдателей, – усугубление финансовых (в первую очередь, долговых) проблем и торможение структурных трансформаций, необходимых для перехода к новой экономической модели.

Текущее состояние глобального хозяйства и его ожидаемые параметры имеют существенное значение для российской экономики. Ее зависимость от внешних условий не только не ослабевает, но, пожалуй, даже усиливается. Оценка Росстатом (опубликована 29 декабря) использования ВВП в третьем квартале 2018 года фиксирует более чем трехкратное увеличение влияния чистого экспорта по сравнению с аналогичным периодом-2017 – его доля возросла с 2,7% до 9,6%. Вес других составляющих структуры использованного ВВП, напротив, снизился (в том числе расходов на конечное потребление домашних хозяйств с 52,0% до 48,3% и госуправления – с 17,7% до 16,6%). В четвертом квартале-2018 эксперты не ожидают существенных изменений.

Заметим, что рост экспорта в определенной мере обязан ослаблению рубля (его реальный эффективный курс в 2018 году упал на 6,9%: к доллару на 10,8%, к евро – на 6,9%). Главный же фактор – повышательная (при высокой волатильности) динамика нефтецен. Так, Urals подорожала за год на 32%, в среднем до около $70 за баррель. Прогнозы-2019 (с учетом дифферента российского сорта к Brent в $2-3 за баррель) выглядят заметно умереннее. Во Всемирном банке ожидают, что Brent в 2019-2020 годах будет стоить $67 за баррель (среднегодовая оценка в январе-2019 уменьшена на $4 против сделанной в декабре-2018). В Morgan Stanley предположения скромнее. В целом нефтерынок-2019 окажется сбалансированным и котировки Brent будут подрастать плавно: с $58 за баррель в среднем в первой четверти года до $60, $62,5 и $65 в последующих кварталах соответственно. Средняя цена 2020-го также прогнозируется на уровне около $65 за баррель. Напомним, что рабочие сценарии Минэнерго РФ и ведущих российских нефтедобывающих компаний также исходят из того, что среднегодовая цена-2018 «расположится» в интервале $60-70 за баррель. Начало января-2019 пока подтверждает эти ожидания. В конце минувшей недели Brent торговалась около нижней границы «расчетной вилки».

Взлет нефтекотировок и новостное статус-кво по поводу санкционного давления, вызвав очередной виток аппетита к российскому риску у инвесторов (по данным EPFR Global, 3-9 января чистый приток в активы РФ составил $220 млн против оттока $80 млн неделей ранее), поддержал национальную валюту во время торгов 3,4 и 8 января (доллар и евро потеряли 3,0 и 3,5 рубля). В дальнейшем курс стабилизировался с умеренной тенденцией к ослаблению (66,92 руб/$ на конец недели). Возвращение на рынок ЦБ РФ (с 15 января по 6 февраля он купит для Минфина валюту по бюджетному правилу на 265,8 млрд рублей), как ожидается усилит давление в этом направлении. Центробанку предстоит действовать крайне осторожно, особенно с учетом того, что внутрироссийские макротренды вряд ли смогут стать (по меньшей мере в ближайшие два квартала) прочной поддержкой рубля, даже несмотря на относительную устойчивость рынка нефти. Тем не менее, ослабление-2019 вряд ли окажется критичным.

Согласно опросу аналитиков инвесткомпаний и банков, проведенному РИА «Новости», курс доллара к концу года достигнет 70,8 рубля, евро – 81,3 рубля. Прогноз, заметим, довольно приблизителен и условен. В целом же, по экспертным оценкам, размах предположений о курсе рубля в зависимости от сценариев динамики нефтецен, интенсивности притока/оттока «горячих денег» и снижения/наращивания санкционного давления укладывается в интервал 67-80 руб/$. Понятно, что такая широта возможных колебаний резко актуализирует задачи управления валютными рисками, включая в себя необходимость диверсификации корзины валют, используемых во внешних платежах и расчетах.

Усиление рисков со стороны мировой экономики требует повышенного внимания к текущим российским макротрендам. По итогам третьего квартала 2018 года Росстат зафиксировал весьма примечательную перемену в структуре использования ВВП – доля вложений в основной капитал сократилась до 18,7% после 19,8% год назад. В четвертом квартале разворота, судя по предварительным оценкам, не произошло. Аналитики ЦБ РФ ожидают по его итогам в целом отрицательный прирост инвестиций в годовом выражении. Следует иметь в виду и то, что рассчитываемые Росстатом индексы предпринимательской уверенности в декабре в добыче и обработке обновили минимумы с начала 2018 года, снижаясь третий месяц подряд (в добыче – до минус 4%, в обрабатывающих производствах – до минус 8%). Наблюдаемая ситуация указывает на высокую вероятность стагнации экономики РФ в первой половине 2019 года. Как справедливо отмечают аналитики Института исследований и экспертизы ВЭБа, стимулирующую общеэкономический рост динамику инвестиций можно ожидать не ранее второй половины года, прежде всего, благодаря госвложениям в национальные проекты (в Институте народнохозяйственного прогнозирования РАН оценивают их вклад в динамику ВВП-2019 примерно в 0,3%). В каком объеме и когда за ними последуют корпоративные денежные потоки – остается главным вопросом текущего года.

Реальность замедления в глобальном хозяйстве – новый вызов для экономической политики в РФ. Ожидания-2021 по темпу ВВП в 3,1% у МЭР и в 1,8% у Всемирного банка различаются ровно на оценку реалистичности перенастройки российской регулятивной среды на преодоление структурных ограничений устойчивому и динамичному развитию. Соответствующие практические действия, впрочем, (пока!) не выглядят убедительно системными, а увязка планируемого финансирования нацпроектов с достижением экономического прорыва во многом все еще остается декларативной. Тем не менее, как показывают расчеты (например, в ЦМАКП), последовательная реализация этих замыслов способна создавать дополнительный прирост ВВП на 1,0-1,5 п.п. ежегодно. Правда, при принципиальной предпосылке – регулятивных практиках, на деле создающих реальные стимулы для усиления деловой активности, прежде всего, у частного бизнеса.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати