14.01.2019 | Политком.RU

Магнитогорская трагедия: тест на доверие

31 декабря в Магнитогорске произошло обрушение перекрытий в одном из подъездов жилого дома. Поисково-спасательная операция длилась четыре дня и была завершена только 3 января. На следующий день после завершения спасательных работ СКР распространил сообщение о том, что после завершения осмотра частей строительных конструкций, изъятых с места обрушения подъезда, следов взрывчатых веществ и взрывных устройств обнаружено не было, очевидно отвечая на возникшие слухи о возможном теракте.

В публичном пространстве появилось множество версий произошедших событий, связывающих взрыв и с «иранским следом», и с взрывом «Газели» 1 января в Магнитогорске (в его результате погибли три человека, причем их имена не обнародованы), и с обнаружением пластиковой бутыли со взрывчатым веществом на остановке общественного транспорта также 1 января. Спустя две недели после взрыва Следственный комитет, занимающийся расследованием, все еще не озвучил основную версию произошедшего и не огласил каких-либо подробностей следствия. Информация, появляющаяся в СМИ и Telegram-каналах от неких «источников» обрывочна и не выстраивается в полную, понятную обществу картину событий. По словам источников «Ведомостей» на данный момент в правоохранительных органах, уголовное дело по-прежнему расследуется по ч. 3 ст. 109 Уголовного кодекса (причинение смерти по неосторожности, повлекшее гибель двух и более лиц). Наиболее вероятная рассматриваемая версия – взрыв газа вследствие его утечки из газопровода или из-за неисправности газовой плиты в одной из квартир на третьем этаже дома, располагавшихся над аркой.

Подобные трагедии, хоть и не всегда выстраиваются в логически выверенную цепочку событий и причинно-следственных связей, наглядно демонстрируют имеющиеся в обществе проблемы и тенденции. Рассмотрим некоторые из них.

Во-первых, магнитогорский инцидент в очередной раз продемонстрировал низкий уровень реального доверия общества к властным институтам, в том числе и к силовым структурам. Следует различать два типа доверия: доверие к силовым структурам в глобальном смысле как к атрибуту государства и доверие в конкретных возникающих ситуациях. Высокие социологические рейтинги силовых структур основаны в значительной степени на длящемся эффекте от патриотической мобилизации 2014 года и связаны с общим представлением о том, что «если мы не будем поддерживать свои силовые структуры, то придут чужие». Но в конкретных случаях доверие оказывается не столь высоким. Отсюда и широкое распространение версии о взрыве, противоречащей официальным заявлениям, но основанной на «утечках».

К этому можно добавить и слабость коммуникаций между властью и обществом, что также тесно связано с проблемой доверия. Казалось бы, ситуация достаточно прозрачная – взрыв бытового газа, который случался неоднократно. Только за последние два года в России произошло по меньшей мере 44 случая взрывов бытового газа в жилых домах. Одним из самых известных стал взрыв бытового газа в ноябре 2018 года в Ижевске, который привел к гибели семи человек. Однако в условиях информационного вакуума, смутности, неопределенности и конкуренции внутри самой власти в случае Магнитогорска появилось множество версий о возможном теракте, его причинах и замалчивании подробностей правоохранительными органами. Подобные слухи не выходят непосредственно на ТВ, которое все еще остается управляемым, и массовую аудиторию, но порождают множество сомнений и вопросов на уровне электронных СМИ, социальных сетей и Telegram-каналов.

Во-вторых, прослеживается сильный запрос общества на справедливость, который привел к многочисленным требования к богатым поделиться своими деньгами с людьми, потерявшими свое жилище и имущество в результате трагедии. В условиях усиливающегося расслоения общества, роста налогов, повышения пенсионного возраста усиливается связанное с этим ощущение несправедливости. Если раньше в массовом сознании подобные требования звучали только в отношении государственных структур, то сейчас, поскольку государство перестает выполнять функции «спасителя» и «защитника», требования звучат к элите в целом, которая воспринимается как недостаточно легитимная, далекая от «простых людей», неспособная к эмпатии. Такое восприятие было и раньше, но прямые требования – это новое явление, свидетельствующее об обострении проблемы. Впрочем, подобная стратегия сработала – после возмущения на тему маленьких компенсаций и «зажравшегося бизнеса» пресс-служба градообразующего предприятия Магнитогорска ПАО «Магнитогорский металлургический комбинат» (ММК) сообщила, что компания приняла решение о выплате пострадавшим при обрушении подъезда жилого дома порядка 100 млн. рублей за свой счет вместо изначально озвученных 147 тыс. долларов (около 10 млн. рублей).

В-третьих, вместо традиционного для подобных трагедий столкновения оппозиции, пытающейся разоблачить что-то недоговаривающую власть, к разоблачениям подключилась и часть околовластных ресурсов, впервые поставивших под сомнение официальную точку зрения. Вначале критично относящееся к власти (но не радикально оппозиционное) издание Znak.com выдвинуло версию с терактом, основанную на данных от некоторых «доверенных источников» в силовых структурах. Znak.com логически связывает воедино взрыв подъезда на улице Карла Маркса утром 31 декабря, обнаружение телефона со взрывным устройством в урне у торгового центра «Континент» 1 января, перестрелку силовиков и пассажиров частной «Газели» и затем ее взрыв, произошедшие в тот же день, и, наконец, перекрытие центра города и частичную эвакуацию людей из двух домов на улице Ленина с участием омоновцев и кинологов в ночь на 2 января. Znak.com также задается вопросом: почему хранят молчание либо отделываются общими фразами СКР и ФСБ? 11 января издание сообщило, что направило в Следственный комитет 14 главных вопросов о расследовании трагедии в Магнитогорске.

Но примечательно, что к раскрутке темы тут же подключились целый ряд телеграмм-каналов, в той или иной степени связанных с властными структурами. Консолидации власти против ее критиков в чрезвычайной ситуации не произошло – напротив, в публичное пространство (впрочем, ограниченное политизированной аудиторией каналов) были направлены различные сигналы.

В-четверых, в глобальном смысле власть все же пытается учиться на своих ошибках: в отличие от происшествия в «Зимней вишне», где официальная реакция последовала спустя почти сутки, в случае с Магнитогорском уже через несколько часов на место событий прибыли президент Владимир Путин, глава МЧС Евгений Зиничев, глава Минздрава Вероника Скворцова, глава СКР Александр ​​Бастрыкин. Проявляли активность и глава региона Борис Дубровский, возглавивший штаб по ликвидации последствий взрыва, и глава ММК Виктор Рашников, против которого развернулась информационная кампания с обвинениями в недостаточном личном участии в ликвидации последствий трагедии.

Впрочем, успешно продемонстрировав сопричастность в первые часы после трагедии, власть оказалась абсолютно не готова к «поиску виноватых» в социальных медиа, не выдвинув официальной, внутренне непротиворечивой версии. Были попытки работы в социальных сетях и использования так называемых «информационных прививок» и создания медийных героев, на которых можно было бы переключить дискуссию: это и мальчик Ваня, спасенный из под завалов, и его папа, разгребавший завалы вместе с отважным МЧС-ником, и Герман Греф, оперативно предоставивший самолет для перевозки ребенка, и отважный гастарбайтер-мусульманин Алан Абдуллаев, помогавший в спасательных работах. Однако отсутствие официальной версии событий и хотя бы эпизодических ответов правоохранительных органов на запросы СМИ оказались сильнее попыток повернуть медийное обсуждение трагедии в другое русло.

Магнитогорская трагедия в очередной раз продемонстрировала давно назревшие в обществе проблемы: низкий уровень доверия общества к властным институтам, усиливающийся запрос на справедливость в условиях роста налогов и повышения пенсионного возраста, обостряющиеся внутриэлитные противоречия. Проблемы, связанные с недостатком официальной информации о происшествиях, привели к множеству спекуляций и политизации темы взрыва в социальных медиа: среди последних версий – участие во взрыве радикальной шиитской группы, связанной с Таджикистаном и Ираном, и связь взрывов в Магнитогорске с проведением в 2020 году в Челябинске саммита БРИКС и ШОС. Интересно, что на волне возникновения слухов и домыслов, связанных с магнитогорской трагедий, активизировалось обсуждение и продвижение резонансного законопроекта об ответственности за «фейковые новости» - традиционная реакция после резонансных трагических происшествий. «Запретить и наказать» вместо совершенствования работы пресс-служб государственных структур и правоохранительных органов и своевременного предоставления СМИ полной, достоверной и актуальной информации.

Версия для печати