22.04.2019 | Марина Войтенко

Итоги первого квартала – многозначные сигналы

Неделя, прошедшая после «холодного душа» обновленных прогнозов МВФ, отметилась некоторым оживлением оптимизма на мировых рынках. Достаточным тому поводом стали темпы роста января-марта в экономиках Китая и США – ВВП этих стран, по предварительным оценкам, увеличился на 6,4% и 2,4%, что оказалось выше ожиданий. Наблюдатели, однако, едины в том, что оснований для новых предположений о перспективах глобальной макродинамики пока явно недостаточно. Неопределенность ее траектории на годовом горизонте сохраняется. В полной мере это относится и к российскому хозяйству, показавшему резкое замедление по итогам первого квартала: ВВП прибавил лишь 0,8% после 2,7% в октябре-декабре 2018-го. Причем мартовский темп составил 0,6% год к году (в феврале – 1,4% г/г, в январе – те же 0,6%). Последствия повышения НДС, усиление инфляции и эффект высокой базы прошлого года отразились торможением почти всех главных показателей (включая внешнеторговый оборот). При этом опросы и исследования, замеряющие настроения и самоощущения граждан, показали значимое размывание восприятия социальной отдачи от общеэкономического роста.

По версии МЭР, наибольший вклад в ВВП (0,6 п.п.) в январе-марте внесло промпроизводство, увеличившись на 2,1% год к году. Показатель оказался слабее консенсус-прогноза аналитиков в 2,3%. Месячные темпы марта в 1,2% г/г по сути вернулись в январь (1,1% г/г), оказавшись много ниже февральских (4,1% г/г). За три месяца добыча подросла на 4,7%, обработка – на 1,3%. Мартовские результаты хуже – 4,3% и 0,3% соответственно. К тому же первый весенний месяц обозначил разворот (возможно временный) тренда – промвыпуск с исключением сезонного и календарного факторов, по расчетам Росстата, сократился на 0,6% месяц к месяцу после повышения на 1,2% в феврале.

Главным препятствием остается внутренний спрос. По результатам опросов ИЭП им.Е.Т.Гайдара, в марте-2019 его объем устраивал лишь 55% руководителей предприятий, год назад – 63%. Ограничения из-за дефицита квалифицированной рабочей силы испытывают 17% респондентов, вследствие нехватки машин и оборудования – 10%. Неудивительно, что на таком фоне промышленность не торопится наращивать инвестиции. Их текущий уровень по итогам первого квартала удовлетворяет потребности у 64% опрошенных предприятий. Напомним, что текущий консенсус-прогноз финаналитиков (по опросам «Интерфакса») по промпроизводству – рост-2019 в 1,7% – ниже оценок МЭР. Есть уже и более жесткие предположения. Так, по версии ФК «Уралсиб», промперспектива-2019 видится не выше 1,1%.

Нисходящий тренд продолжает демонстрировать строительство, характеризующееся с начала года околонулевой динамикой. В результате его темп в первой четверти 2019-го замедлился до 0,2% по сравнению с 4,1% в октябре-декабре прошлого года. Впрочем, в марте впервые за 12 месяцев символический рост в 0,6% г/г показал ввод жилья. Но впереди непростая адаптация застройщиков к новому механизму проектного финансирования (эскроу-счета). Это уже подвигло Минстрой к предложениям скорректировать план в рамках нацпроекта «Жилье» на ближайшие три года – с 88 млн кв м до 72,3 млн кв м.

По итогам первого квартала оборот торговой розницы вырос на 1,8% г/г (в октябре-декабре 2018-го – на 2,8%). Но здесь также налицо торможение: январь – 1,9%, февраль – 2,0%, март – 1,6% (с отрицательным вкладом вместе с оптовой торговлей в ВВП в 0,5 п.п.). Ожидания экспертов по году в целом опять-таки ниже официального прогноза – 1,2% и 1,7% соответственно. При этом в МЭР полагают, что реальные зарплаты в 2019-ом увеличатся на 1,1%, реальные располагаемые доходы населения – на 1,0%. Итоги января-марта, тем не менее, пока находятся в противофазе – зарплаты прибавили 0,4% (показав в марте нулевой темп), доходы (при новой методике расчета) снизились на 2,3%, ускорив падение с минус 1,9% в четвертом квартале прошлого года. Сказались эффект высокой базы-2018 (в текущем году не было никаких дополнительных выплат бюджетникам), околонулевая динамика в реальном выражении социальных трансфертов и продолжение опережающего роста обязательных платежей. При такой траектории показателей, характеризующих потребительский спрос, он вряд ли окажется способным к уверенной поддержке роста экономики в 2019 году, даже несмотря на обновление безработицей нового исторического минимума.

Выраженное замедление основных макропоказателей, однако, не дает достаточных оснований для вывода об экономическом провале первого квартала. Нефтецены полностью отыграли падение и двинулись вверх (к тому же дисконт Urals к Brent снизился до $0,7 за баррель; фондовый рынок отметился ростом индексов, профицит федерального бюджета составил 2,2% ВВП; консолидированного – увеличился в годовом выражении в 1,8 раза; инфляция, скорее всего, прошла пик (5,3% г/г по итогам марта, 5,2% г/г – к середине апреля); расширилось денежное предложение (М2).

Все эти факторы отразились в мартовском Сводном опережающем индексе (рассчитывается Центром развития НИУ ВШЭ) – он вырос с -3,3% до -1,2%. Тем не менее, оставаясь в отрицательной области он указывает на высокую вероятность продолжения замедления российской экономики. Неизбежность спада вовсе не очевидна, но и перспективы роста (на что указывает динамика основных макропоказателей) остаются под давлением структурных ограничений. Прямое следствие их синергии – ситуация, сложившаяся в динамике реальных зарплат и доходов.

Задуматься об этом заставляет и динамика численности среднего класса, наблюдаемая в последние годы.

· Стоит отметить, что тренд на снижение его доли обозначился во всем глобальном хозяйстве. Согласно опубликованным 10 апреля в докладе «Under Pressure: The Squeezed Middle Class» (Под давлением: сжатие среднего класса) ОЭСР данным, в развитых экономиках средние доходы в последние десять лет увеличивались лишь на 0,3% в год, тогда как стоимость жизни среднего класса росла быстрее, чем инфляция. Если в 1990-х расходы на жилье составляли четверть располагаемых доходов таких домохозяйств, то теперь – треть. В результате за тридцать лет численность среднего класса в странах ОЭСР сократилась с 64% до 61%. Казалось бы, не такое и большое сжатие за столь длительный период. Однако оно уже вызывает серьезную озабоченность. Генеральный секретарь Организации Анхель Гуррия охарактеризовал ситуацию так: «Сегодня средний класс все больше напоминает лодку в скалистых водах». Рекомендации же (снижение налогов, перенос фискального бремени с трудовых доходов на доходы от прироста капитала, введение мер, направленных на заморозку стоимости недвижимости, образования и здравоохранения, расширение доступа к высококачественным государственным услугам и т.п.) – прямое напоминание о неотлагательности структурных реформ.

· В России процесс сжатия среднего класса идет еще более быстрыми темпами. Так, согласно обнародованным на минувшей неделе результатам исследований Сбербанк CIB «Потребительский индекс Иванова» и «Российские регионы: где находится потенциал роста?», где к среднему классу относятся те, кому денег хватает не только на основные траты, но и на посещение ресторанов, путешествия и накопления, его доля с 2014-го по 2018 год сжалась с 60% до 47%. При этом число считающих, что их доходы ниже среднего, выросло с 35% до 48% (в том числе в Москве – с 34% до 45%, в Санкт-Петербурге – с 34% до 48%, в регионах – с 39% до 51%).

· Быстрого восстановления численности среднего класса, видимо, ожидать не стоит. По данным регулярного мониторингового обследования (проводится с 2915 года) Института социального анализа и прогнозирования (ИНСАП) РАНХиГС, в марте-2019 четверть опрошенных рассматривают перспективы развития экономики относительно позитивно, но об уже произошедшем ухудшении заявили 35,3%. При этом в оценках будущего своего материального положения респонденты со средними доходами весьма консервативны – 55,7% полагают, что оно не изменится. Медианный показатель для всех групп (включая «выше среднего» и «ниже среднего» – 50,8%). В целом же большинство россиян полностью или частично удовлетворены питанием (39,8% и 48,8% соответственно), жилищными условиями (40,5% и 42,3%) и личной безопасностью (39,4% и 45,0%). В то же время половина негативно оценивают свои возможности по оплате услуг медицины (49,5%) и образования (49,8%), а также размеры доходов (50,4%). И это – однозначное свидетельство о запросе в обществе на структурные трансформации в этих сферах.

Согласно опубликованным в начале апреля результатам комплексного обследования Росстата, для того, чтобы «свести концы с концами», среднестатистической российской семье требуется минимальный доход в 58,5 тыс рублей. При этом 79,5% российских семей испытывают трудности с рем, чтобы купить самое необходимое. По сравнению с показателем 2916 года (84,6%) – несомненное улучшение. Вместе с тем, в ходе исследования, проведенного Финансовым университетом при Правительстве РФ, выяснилось, что для достойной жизни россиянам в месяц нужен доход в пределах 66 тыс рублей, в том числе жителям Москвы – не менее 100 тыс, а Санкт-Петербурга – 91 тыс рублей. Однако по итогам первого квартала-2019 средняя начисленная номинальная зарплата (до уплаты НДФЛ, включая премии, бонусы и компенсации), по данным Росстата, составила лишь 45,0 тыс. рублей.

Как видим, разрыв между необходимыми и имеющимися доходами весьма значительный. На первый взгляд, нивелировать его должна помочь поступательная реализация национальных проектов. Согласно представленным в начале апреля МЭР сценарным условиям прогноза социально-экономического развития на 2019–2024 годы через шесть лет средняя зарплата должна достигнуть 63,4 тыс рублей. Но ведь и инфляция не стоит на месте – ее накопленный итог окажется выше 20% к текущему уровню. Да и сам прогнозный показатель-2024 ниже текущих оценок россиянами необходимого уже сейчас уровня оплаты труда.

Между тем, в адаптации населения к текущей макроэкономической ситуации и собственному материальному положению по-прежнему преобладают пассивные стратегии. По итогам марта-2019 в качестве основного инструмента приспосабливаемости 80,7% респондентов ИНСАП РАНХиГС было выбрали сокращение расходов, 38,6% сокращали сбережения, 8,1% продавали имущество, 33% занимали деньги у друзей и знакомых. При этом покупали ценные бумаги, валюту или делали вклады в банках 9,8% (20,2% годом ранее), а кредиты брали 29,5%.

По данным ЦБ РФ, за январь-март банковская розница выросла на 4,3% (за тот же период 2018 года – на 3,3%), а годовой прирост составил 23,6%. В то же время, спрос на ипотеку начал снижаться. Согласно расчетам Дом.РФ и Frank RG, в первом квартале-2019 в денежном выражении ее объемы выросли на 5%, но в количественном сокращались – было выдано 280 тыс. таких ссуд, что на 5% ниже аналогичного периода прошлого года, в том числе в марте – на 15%. Оценка спада спроса Объединенным кредитным бюро еще выше – снижение на 12%. То есть, рост розничного кредитования все больше поддерживает текущие потребительские расходы домашних хозяйств, а не инвестиции в недвижимость. Понятно, что в условиях сокращения реальных располагаемых доходов и снижения темпов роста зарплат такая финансовая модель обеспечения потребления сама по себе является серьезным риском.

Впрочем, активные стратегии адаптации тоже набирают темпы. Если в марте-2018, по данным ИНСАП РАНХиГС, только 16,6% россиян меняли работу на более высокооплачиваемую или находили приработки, то в начале весны 2019-го таких было уже 35,0%. Но и на этом пути могут возникнуть ограничения. Так, в МЭР ожидают, что даже в условиях повышения пенсионного возраста спрос на труд будет расти, а безработица еще дальше снижаться – с 4,8% в 2018 году до 4,5% в 2024-ом. Эксперты, между тем, в этом не так уверены. В докладе НИУ ВШЭ «Национальные цели социального развития: вызовы и решения», подготовленном при участии Всемирного банка к XX Апрельской международной конференции, отмечается: если «повышение производительности труда будет сопровождаться высвобождением работников, которые смогут трудоустроиться только на неформальном рынке труда, несмотря на рост заработной платы у оставшихся на предприятии сотрудников, совокупный эффект приведет к росту бедности и снижению доходов». Эксперты также обращают внимание на то, что мер, способных хеджировать эти риски, ни один нацпроект пока (?) не содержит. Между тем, по расчетам ЦМАКП, потенциал роста безработицы насчитывает 8-10 млн человек.

При всей неоднозначности наблюдаемой макродинамики замедление первого квартала может оказаться плодотворным для адекватной реакции на прозвучавшие «звонки». Главный из них в том, что заторможенное начало «шестилетки ускорения» совпало с нарастающей общественной потребностью в ликвидации дефицита социальной отдачи от роста ВВП, профицита бюджета, пополнения ФНБ и проч. Это означает, что российская структурная повестка перехода к новой модели развития, складывающаяся вокруг реализации нацпроектов и создания стимулирующей деловой среды, на каждом этапе своего исполнения чем дальше, тем больше будет требовать тщательного баланса экономических и социальных эффектов. Новые инвестиции – условие для этого абсолютно необходимое. И в этом же «статусе» и перемены в самоощущении граждан (68% респондентов мартовского опроса ФОМ уверены, что в экономике кризис), на деле являющиеся не менее важной движущей силой экономического роста.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати