12.08.2019 | Марина Войтенко

Российское хозяйство – развилка стагнации

Главные события минувшей недели на мировых рынках вполне укладываются в емкую и многозначную формулу: экономические и финансовые условия в глобальном хозяйстве не обнаружили признаков фундаментального улучшения. По мнению многих наблюдателей, риски новой рецессии, сходной с 2008-2009 годами, усиливаются. Доля стран, где PMI в обрабатывающих отраслях, находясь ниже 50 пунктов, указывает тем самым на охлаждение деловой активности, в соответствующем глобальном индексе достигла 60% (сам он опустился до минимального значения с 2012 года). При этом темпы роста мировой торговли за полугодие упали до нуля. 9 августа Президент США Дональд Трамп заявил о неготовности достичь «сделки с Китаем», добавив ожиданий, что обе стороны торгово-технологического противостояния, к тому же перемещающегося в валютную сферу, двигаются к повышению градуса конфликта, который все больше выглядит как органическая часть новой «холодной войны» XXI века. Новостные потоки, переполненные беспокойством и подозрениями, естественно, отыгрываются волатильностью биржевых площадок с периодическими и более частыми срывами котировок вниз. В этих обстоятельствах российская экономика, остающаяся по сути в стагнационной колее, вовсе не выглядит «островом» стабильности и защищенности от нарастающих рисков.

Негативное давление внешних факторов уже сказывается на торговом и платежном балансах России. По данным ЦБ РФ профицит счета текущих операций в январе-июле сократился на 9% г/г – с $56 млрд до $51,4 млрд, на 6,4% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года уменьшилось активное внешнеторговое сальдо – со $102,6 млрд до $96 млрд. При этом в 1,6 раза до $28 млрд вырос отток капитала. По оценке Федеральной таможенной службы (ФТС), оборот внешней торговли РФ в целом за первое полугодие составил $320 млрд – на 3,0% меньше, чем в 2018 году и почти на 20% ниже объема-2014. На фоне замедления в глобальном хозяйстве разворота тренда в ближайшей перспективе ожидать не приходится. Главный экономист Российского фонда прямых инвестиций Дмитрий Полевой, к примеру, прогнозирует, что темп несырьевого экспорта из РФ во втором полугодии просядет более чем вдвое – до 2,5-4%, а экспорт нефти, нефтепродуктов и газа по итогам года потеряет 1-2%.

Ситуация на мировом рынке crude oil, действительно, нетривиальная. В начале третьего квартала, отмечают в Международном энергетическом агентстве, предложение значительно расширилось, при этом уже в первые месяцы 2020 года оно может превысить спрос. В Bank of America Merrill Lynch считают, что в 2019-ом он будет самым слабым за десятилетие, причем каждый процент сжатия международной торговли из-за trade war США и Китая будет означать падение спроса на 250 тыс баррелей в сутки. Неудивительно, что прогнозы нефтецен находятся на нисходящей траектории в интервале среднегодовых значений 2019-2021 годов в $60-65 за баррель. В Citigroup даже не исключают, что к середине 2020 года котировки могут опуститься до $50 за баррель. Если же Китай вновь начнет в полном объеме импортировать нефть из Ирана, предупреждают аналитики BofA ML, то цены обрушатся до $40 за баррель.

Для российского бюджета такие уровни неприятны, но в принципе не критичны (дефицит будет околонулевым). Однако, подчеркивают эксперты, уже при «нефти по 60», а тем более ниже, заметно усиливается давление котировок на курс рубля. При Brent по $50-55 за баррель доллар может стоить 66-67 рублей. В Sberbank CIB полагают: наблюдаемая высокая волатильность рубля – следствие неблагоприятного глобального тренда для развивающихся экономик; пока рынки не успокоятся, доллар вряд ли опустится ниже 65 рублей. Заметим, что консенсус-прогноз Bloomberg (по состоянию на 6 августа) предполагает доллар по 64,75 рубля в среднем в четвертом квартале.

Укрепление рубля в тренде до 63-64 за доллар США возможно либо при внятных перспективах перемирия в торгово-технологическом противостоянии Штатов и Китая, захватывающем уже и валютную сферу, либо при снижении ставки ФРС уже в сентябре на 50 б.п. У участников рынков оба варианта вызывают опасения. В первом случае потенциально возможный компромисс видится лишь очередной временной передышкой. Во втором – риски рецессии, сдвигаясь во времени, нисколько не снижаются. Более того, Федрезерв оказывается сильно ограниченным в своих последующих уже собственно антикризисных действиях.

На высокую вероятность усиления негативного влияния внешних факторов на российскую макродинамику накладывается не менее очевидная неопределенность ее внутренних условий. Так, в Институте экономики роста им. Столыпина не исключили, что техническая рецессия может быть зафиксирована уже в 2019 году. В основе такого предположения состояние дел в сегменте малого и среднего предпринимательства. Согласно результатам проведенного экспертами анализа реестра МСП, количество таковых по итогам первого полугодия-2019 сократилось на 7–8% к аналогичному периоду 2018 (в том числе малых – на 18,2 тыс, средних – на 1,5 тыс). При этом авторы соответствующей аналитической записки полагают, что рост ВВП в первом квартале-2019 на 0,5% г/г был обеспечен исключительно крупным бизнесом и госсектором.

Однако большая часть аналитиков не считает эти аргументы достаточными для однозначных выводов. Положение в сегменте МСП, действительно, остается непростым. Среди участников регулярных опросов руководителей и владельцев компаний, проводимых «Опорой России», Промсвязьбанком и агентством Magram Market Research, доля ожидающих улучшения в экономике по-прежнему мала – 8%, но ожидания из негативных (39%) смещаются к нейтральным (53%) оценкам. Совокупный же индекс RSBI во втором квартале-2019, как и в первые три месяца года, составил 52 пункта, что «свидетельствуют о сохранении умеренных темпов роста деловой активности», – отмечается в материалах исследования.

Кроме того, о технической рецессии можно говорить только в случае, когда очищенный от сезонности показатель ВВП находится в отрицательной области два квартала подряд. Пока же поквартальные темпы, хотя и минимальны, но находятся в плюсе. Так, по оценке ДИП ЦБ РФ в апреле-июне прирост оказался на уровне 0,1-0,2 п.п. к январю-марту. При этом экономисты Центробанка по-прежнему ожидают постепенного ускорения во втором полугодии до 0,3% к/к. То есть, о рецессии говорить не приходится.

Вместе с тем, даже этот слабый рост на деле означает, что экономика остается на стагнационной траектории. Слабость внутреннего спроса отмечают и в Минэкономразвития. Инвестиции в основной капитал во втором квартале демонстрировали околонулевую динамику. Это связано в том числе и с сокращением инвестиционных расходов федерального бюджета – в январе-мае на 11,9% г/г. Отрицательный вклад этого фактора в динамику капвложений, согласно расчетам МЭР, составил 0,9 п.п. И это – еще вполне оптимистическая оценка. В ДИП ЦБ РФ, например, полагают, что в апреле-июне сокращение вложений в основной капитал могло составить 1,3-1,8% г/г.

Понятно, что наблюдаемая ситуация не способствует прогнозному оптимизму у экспертов. Итоги очередного квартального опроса профессиональных прогнозистов, проводимого Центром развития НИУ ВШЭ, сомнений в этом не оставляют. Напомним, МЭР предполагает ускорение экономического роста с 1,3% в текущем году до 3,1-3,3% в год уже с 2021-го. Экспертные же консенсус-ожидания по динамике ВВП продолжили снижаться. Темп-2019 оценивается на уровне 1,1% г/г, затем на протяжении пяти лет его среднее значение составит 1,7%, а «2%-ный рост предстает как фактически максимально возможный для российской экономики, и то – в достаточно отдаленной перспективе» 2025 года. По сути это – перманентная стагнация, означающая серьезный риск сокращения доли РФ в мировой экономике с текущих 1,98% до 1,7% уже к 2021 году.

Июль не показал радикальных изменений в российских макротрендах. Композитный PMI (обработка + сектор услуг) скорректировался до уровня в 50,2 пункта, указывая на некоторое оживление деловой активности. Его устойчивость, между тем, остается под вопросом – динамика грузовых железнодорожных перевозок вновь вернулась в отрицательную зону, сократившись за январь-июль на 1% г/г. В то же время, на 4,8% г/г после падения на 6,5% в июне увеличился импорт, прежде всего, промежуточных и инвестиционных товаров. Эксперты полагают, что этот тренд может получить поддержку по мере реализации нацпроектов. Рост инвестимпорта, впрочем, будет сокращать профицит торгового баланса и СТО.

Середина лета отмечена продолжением замедления инфляции. Месячный темп составил 0,2% (2,7% с начала года и 4,5% в годовом выражении). В августе возможна сезонная дефляция. На этом фоне МЭР анонсировал прогноз-2019 – итоговый рост цен окажется несколько ниже 4%. Аналитики, тем не менее, не уверены, что складывающаяся картина является достаточным основанием для смены тактики ЦБ РФ. Смягчение денежно-кредитной политики вряд ли будет идти ударными темпами – до конца года ключевая ставка, скорее всего, будет понижена только один раз до 7,0%. Сдерживающим фактором остается вероятный проинфляционный эффект бюджетной эмиссии как следствие принятия «исчерпывающих мер по повышению кассового исполнения нацпроектов» (такое поручение премьер Дмитрий Медведев дал еще по итогам заседания президиума Совета по стратегическому развитию и нацпроектам 2 июля).

Возможное ускорение роста во второй половине года и в правительстве, и в экспертном сообществе связывают с нормализацией нацпроектного финансирования и расширением госинвестиций. На минувшей неделе стали известны изменения в «Положение об организации проектной деятельности в Правительстве РФ». Вице-премьеры как кураторы нацпроектов получили дополнительные полномочия определять способы их исполнения, корректируя самостоятельно в том числе годовые промежуточные цели. Деловые СМИ прокомментировали новацию однозначно: без нее правительству весной 2020 года пришлось бы констатировать проблемы уже на первом году шестилетней проектной деятельности (См., например, КоммерсантЪ 09.08.2019). Одновременно наблюдатели обратили внимание на поручение вице-премьера Константина Чуйченко МЭР, Минфину, Минтрансу и Аналитическому центру при Правительстве РФ к 10 сентября внести предложения «по установлению механизма взаимодействия» федеральных проектов (входящих в состав национальных) с инвесторами, «ответственными за выполнение и реализацию мероприятий», финансируемых полностью или частично из внебюджетных средств.

По сути это означает признание того, что соучастие бизнеса в реализации нацпроектных инициатив к настоящему времени складывается негладко. Понятно, что без создания стимулирующей бизнес-среды итоговые результаты к 2024 году могут оказаться ниже ожиданий. В МЭР уже констатировали высокую степень неисполнения министерствами и ведомствами плана правительства по трансформации делового климата. Между тем, к 15 августа должно быть завершено согласование его новой актуализированной версии. В ней показатели изменений плотнее привязаны к субрейтингам Doing business, полностью переписана программа поддержки малого бизнеса, добавлены разделы об агробизнесе, экологии, предпринимательстве в сфере туризма. Появился и новый раздел «Защита законных прав и интересов», органически связанный с мерами по реформированию контрольно-надзорной деятельности.

Напомним, что в начале августа МЭР начало обсуждать законопроект «Об обязательных требованиях». Главное его положение (уже названное в комментариях «регуляторной конституцией») состоит в следующем: любые требования такого рода должны быть опубликованы, внесены в публичный реестр и действовать по умолчанию пять лет. Если требования не актуализированы с учетом оценки регулирующего воздействия (исключить эту процедуру можно только специальным федеральным законом) и экспертизы, они теряют силу. Замысел, по мнению представителей бизнес-объединений, безусловно, хорош. Но скепсиса в связи с немалой вероятностью его выхолащивания в финальной версии текста тоже достаточно.

Для бизнеса с точки зрения устойчивости мотиваций к повышению деловой активности существенна стабильность налоговой системы. В проекте Основных направлений бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2020-2022 годы, предложенном Минфином, прямо указывается на неизменность фискальных условий в течение ближайших шести лет. Как известно, их общая нагрузка (с учетом неналоговых платежей) на бизнес и население насчитывает по итогам 2018 года 33,5% ВВП. Конечно, далеко не мало, но и не сильно тяжелее, чем в большинстве ведущих экономик в мире. Формально Минфин не предполагает ее увеличения. Тем не менее, бизнес обеспокоен намерениями министерства проводить точечные корректировки налоговых правил. Речь идет о неопределенных последствиях унификации региональных льгот, перехода к расчету облагаемой базы в налоге на недвижимость не по балансовой, а по кадастровой стоимости, включении ряда обязательных платежей в Налоговый кодекс и т.п. Да и стабильность фискальных условий, которые, согласно опросам предпринимателей, 70% респондентов (и это в среднем) оценивают как сдерживающие деловую активность и инвестиции, вряд ли повлечет за собой быстрое улучшение бизнес-настроений.

По данным Росстата, уже в первом квартале численность рабочей силы в РФ сократилась на 0,8 млн человек. Дальнейшее увеличение экономически активного населения на среднесрочном горизонте маловероятно. Из этого следует, что будущий рост должен опираться целиком на интенсивные факторы и, прежде всего, на частные инвестиции, продвигающие структурную перезагрузку российского хозяйства. По сути это единственный выход из текущей стагнационной развилки, означающий развитие страны. Все другие варианты сводятся к сохранению статус-кво, либо спаду с разными глубиной и продолжительностью. Императивность очевидного выбора, однако, не сопровождается ясностью в том, какими регулятивными усилиями он будет обеспечиваться. «Момент истины» на этот счет, похоже, вновь откладывается на неопределенное время.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати