03.09.2019 | Марина Войтенко

Макроэкономическая психотерапия

Последняя неделя августа оказалась урожайной на корректировки официальных прогнозов. Сначала аналитики ЦБ РФ поделились ожиданиями итогов третьего квартала: темп прироста ВВП – 0,8-1,3%, расходов на конечное потребление домохозяйств – 1,2-1,7%, реальных зарплат – 3,0-3,5%, валового накопления основного капитала – 0,5-1,0% (прежде всего, за счет расширения госинвестиций в нацпроекты). Затем Минэкономразвития, оставив без изменений прогноз по темпам ВВП-2019 в 1,3% и промвыпуска в 2,3%, умерило размерность всех других слагаемых роста. Оценка скорости капвложений снижена с 3,1% до 2,0%, торговой розницы – с 1,6% до 1,3%, экспорта – с 2,3% до минус 0,1%, импорта – с 2,3% до 0,4%, профицита счета текущих операций – с 5,4% до 4,3% ВВП. Реальные располагаемые доходы населения, согласно уточнениям министерства, в текущем году увеличатся на символические 0,1% (в апрельской версии – 1,0%), доля граждан с доходами ниже прожиточного минимума составит 12,5% (в предыдущем варианте прогноза – 12,0%). Эксперты в целом отдают должное реалистичности предположений-2019, задавая при этом гораздо больше вопросов по поводу перспектив 2020-2024 годов и условий их сбываемости, которые должны создаваться мерами экономической политики.

Первый тому повод – оценки макродинамики-2020 и далее, предложенные МЭР. ВВП вырастет на 1,7% (раньше считалось на 2%), инвестиции – на 5,0% (7,0%), промвыпуск – на 2,4% (2,6%), конечный потребительский спрос – на 0,6% (2,1%). Резкое сжатие последнего, полагают правительственные экономисты, повлечет за собой снижение годовой инфляции до 3,0% после 3,8% по итогам-2019. По сути следующий год, уверены в МЭР, должен стать своего рода стартом для последующего ускорения. В 2021-2024 годах ВВП «назначено» расти темпами в 3,1-3,3%, инфляции стабилизироваться около 4%-го таргета, инвестициям выйти на 6,5% в 2021 году и удерживаться дальше на уровне не ниже 5,3% (в 2024-ом). Плавный рост «запланирован» для промвыпуска – с 2,4% до 3,1%, оборота торговой розницы – с 2,2% до 2,7%, реальных зарплат – с 2,3% до 2,6% и реальных располагаемых доходов населения – с 2,2% до 2,4%. Уровень бедности должен снизиться с 10,8% (в 2021 году) до 6,6%.

При скромной динамике показателей торгового и платежного балансов, курса рубля вблизи фундаментальных значений (в том числе в связи с относительно низкими нефтекотировками) и умеренном конечном потребительском спросе главным драйвером ВВП оказываются инвестиции (их темп опережает общеэкономический на прогнозном треке минимум в полтора раза, а в 2020-ом вообще почти второе). Понятно, что для такого всплеска капвложений, а тем более его устойчивого характера в течение ближайших пяти лет, в наличии должна быть соответствующая стимулирующая институционально-регулятивная среда, создаваемая структурными реформами и обеспечивающая в том числе эффективную реализацию нацпроектов. В прогнозе МЭР об этом сказано немало (см. ниже).

Не менее важна, однако, и адекватная оценка рисков остановки восходящих макротрендов возможной новой рецессией. И в этом – второе существенное основание для вопросов, возникающих в связи с обновленным прогнозом МЭР. О вероятности нового глобального спада в конце 2020 – начале 2021 годов в мировом экспертном дискурсе говорится много и подробно. Аналитики МЭР, естественно, не могли обойти молчанием это обстоятельство. В консервативном сценарии министерства при «нефти ниже 50» и долларе «по 70 рублей» (что, по мнению многих экспертов, реально при замедлении общемировых темпов роста до2,5-3,0%) ВВП РФ вырастет лишь на 1,1% в 2020-ом и на 1,9% в 2021 году, прирост инвестиций притормозится примерно на треть, потребительского спроса – вдвое. Наблюдатели, между тем, отмечают, что так называемый консервативный сценарий выглядит чересчур мягким и по сути дела должен был бы рассматриваться как базовый.

В МЭР не исключают и рецессии. Но при этом видят ее триггер не во внешних факторах и/или неисполнении неотложных регулятивных мер в рамках структурной повестки, которые, по версии самих же официальных прогнозистов, способны повысить потенциальный рост в 2020-2024 годах на 1,2-1,7 п.п. (в среднем ежегодно на 1,5 п.п., то есть, как минимум обеспечить половину от ожидаемых 3,1-3,3%), а в особенностях кредитного цикла. Объяснения сводятся к тому, что «пузырь» на рынке потребительского кредитования (отрицательный вклад процентных платежей в динамику реальных располагаемых доходов в первой половине текущего года уже достиг минус 0,7 п.п.), если меры ЦБ РФ по сдерживанию банковской розницы не дадут результата, может привести к «внезапной остановке» этого сегмента рынка. В 2021 году в этом случае расходы домашних хозяйств на конечное потребление снизятся на 4,5% г/г, а ВВП сократится на 0,6%.

Эксперты, между тем, не торопятся принимать на веру эти выводы.

- Во-первых, макропруденциальные меры Банка России только начинают давать эффект (темп кредитной розницы снижается третий месяц кряду), главная же их них – введение предельного показателя долговой нагрузки на заемщика – вступает в силу с 1 октября.

- Во-вторых, доля просроченной задолженности по беззалоговым займам за последние три года сократилась с 8% до 4%.

- В-третьих, развертывается активный процесс рефинансирования населением накопленных старых долгов.

В итоге динамика потребительского кредитования не выглядит столь безнадежно бесконтрольной как это «рисуется» в сценарии МЭР. К тому же Банк России намерен наращивать усилия по изменению структуры кредитного спроса, добавляя стимулов расширению корпоративного и ипотечного портфелей. Развернутая оценка ситуации с потребкредитованием, уровня имеющихся здесь рисков и мер по управлению ими, очевидно, будет дана регулятором 6 сентября по результатам опорного заседания Совета директоров ЦБ РФ на фоне решения по ключевой ставке (динамика инфляции, по мнению первого вице премьера Антона Силуанова, может дать основания для ее очередного снижения на 25 б.п.).

Не умаляя оправданности сдерживания роста банковских ссуд и займов физлицам, большая часть экспертов, однако, главные риски сбываемости прогноза МЭР усматривает в малопродуктивных (по меньшей мере до сих пор) усилиях правительства по реализации значительного числа инвестпроектов с госучастием и в целом по трансформации делового климата на основе мер структурной политики. Справедливости ради напомним, что в базовый сценарий МЭР на сей раз вписаны «Дополнительные меры по повышению потенциала экономического роста». План действий на сей счет в ближайшее время будет рассмотрен в правительстве. В нем предполагается восемь основных разделов:

ü улучшение инвестиционного климата;

ü повышение эффективности функционирования рынка труда;

ü повышение эффективности функционирования государственного и квазигосударственного секторов;

ü технологическое развитие;

ü развитие конкуренции;

ü создание источников финансирования инвестпроектов внутри экономики;

ü расширение несырьевого неэнергетического экспорта и встраивание в глобальные цепочки добавленной стоимости;

ü модернизация системы госуправления.

Их содержание пока (?) в основном складывается из назывных положений-предложений, которые в последние три года неизменно записывались в так называемые «целевые сценарии», предполагающие проведение структурных реформ. Теперь все эти меры вписаны в базовый «сценарий», становясь тем самым обязательными условиями достижения прогнозных ориентиров. Заявления о «регулятивных намерениях» вызвали у экспертов знакомые ощущения дежа вю вместе с закономерными вопросами – почему на сей раз замыслы должны воплотиться в реальные результаты. Риск рецессии, между тем, как раз и измеряется содержательностью ответа. Его убедительность будет зависеть и от уточнений ряда прогнозных оценок, и от более глубокой и детальной систематизации «дополнительных мер».

Задача повышения доверия бизнеса и граждан к экономической политике требует, по мнению экспертов, выделения абсолютных приоритетов: обеспечения гарантий собственности и реального ограничения силового давления на предпринимательский класс; расширения конкуренции везде, где это возможно; четких формулировок относительно долговременной стабильности регулятивных усилий, непосредственно влияющих на инвестактивность. Напомним, что она, по версии МЭР является основным фактором роста в период до 2024 года (на ее долю приходится 7,3 п.п. из 8,6 п.п. подушевого прироста ВВП). Именно поэтому предсказуемость условий ведения бизнеса в наибольшей степени нуждается в содержательных уточнениях. И, прежде всего, по таким системным решениям, как:

· установление долговременных (на 10 лет и более) тарифов на услуги инфраструктурных монополий;

· определение всех параметров, необходимых для заключения соглашений по защите и поощрении капвложений (по оценке Антона Силуанова, соответствующие законодательные нормы вкупе с усовершенствованными правовыми режимами ГЧП должны заработать в 2020 году и позволить до 2024 года сфокусировать на достижение национальных целей 26-39 трлн рублей частных инвестиций);

· расширение охвата видов экономической деятельности применением инвестльготы по налогу на прибыль;

· определение правил пересмотра обязательных требований для бизнеса в рамках «регулятивной гильотины»;

· создание рынка долгосрочных инвестиций населения на основе восстановления накопительной компоненты пенсионной системы;

· Интеграция национального трехлетнего плана по развитию конкуренции (утвержден в 2018 году) в нацпроекты (без чего они могут стать еще одним вариантом «освоения бюджетов»).

Перечень, естественно, может быть расширен и дополнен, но и обозначенного достаточно, чтобы представить масштабность задач по обеспечению прорыва к инвестиционному росту.

Ключевые риски базового сценария прогноза-2019/2024 в МЭР видят, во-первых, в возможном глобальном кризисе; во-вторых, в неконтролируемом развитии кредитного цикла; в-третьих, в пробуксовке структурных реформ. Оценка в принципе справедлива. Но, более реалистично, как представляется, было бы третье опасение поставить на первое место, поскольку именно оно усиливает вероятность выхода из возможной будущей рецессии в «вечную стагнацию». Без этого прогнозы будут все более напоминать решения уравнений, числовые параметры которых все сильнее отдаляются от содержания наблюдаемых макроэкономических процессов. Расчет на то, что предсказания ускорения сыграют роль некой «коллективной психотерапии» может оправдаться лишь отчасти. Гипноустойчивость граждан и бизнесов усиливается. Согласно опросам ФОМ, 41% населения планируют свою жизнь на срок до одного года, а 62% респондентов считают, что текущая обстановка не располагает к тому, чтобы заглядывать за более далекий горизонт. И эту реальность также полезно было бы учитывать в прогнозном творчестве официальных инстанций.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати