15.03.2006

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТРИБУНАЛ: КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ

Неожиданная смерть Слободана Милошевича в своей камере в Гааге означает, что это судебное дело так и не будет доведено до конца. Еще не даны окончательные ответы об истинных причинах гибели и о месте захоронения бывшего сербского президента, а депутаты российской Госдумы уже приняли заявление о том, что дальнейшая деятельность Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии является нецелесообразной. 'Принятые за все время существования трибунала решения отличает крайняя степень политизированности и предвзятости. Двойные стандарты стали нормой его работы', - говорится в проекте заявления. Победит ли мертвый Милошевич международное правосудие как идею? Об этом с «Политком.Ру» беседует первый заместитель генерального директора Центра политических технологий Борис Макаренко.

- Почему Госдума так решительно говорит о необходимости упразднить Гаагский трибунал? Дискредитирован ли он после смерти Милошевича?

- Почему Госдума так активно хочет обсуждать этот вопрос, как раз понятно. У нас еще не до конца испарилась память о 99-м годе, когда нам хоть и не было жалко сербов, но возникали мысли о том, что если бьют их, то могут и нас. Вспомнив подъем националистических настроений тогда, в 99-м, наши политики хотят заработать популярность сейчас, активизировав эти настроения. Но хочется напомнить депутатам, что Россия – соучредитель Гаагского трибунала. С одной стороны, это дает нам полное право критиковать его, но, с другой стороны, налагает ответственность за то, что он творит.

Урон репутации Гаагского трибунала действительно нанесен. Во-первых, Гаагский суд в случае с Милошевичем не смог выполнить одно из условий праведного суда: суд не был скорым. Был ли он справедливым, вопрос более спорный. Он так и остался нерешенным, но скорым он не был точно. Когда несколько лет обвиняемого допрашивают, а потом он умирает в камере, это пощечина суду.

С другой стороны, Милошевич - профессиональный провокатор. Скорее всего, он действительно принимал какие-то лекарства, чтобы блокировать действия сердечных препаратов, желая уехать в Москву. Но перестарался. Отъезд в Москву был ему нужен для того, чтобы еще больше затянуть и без того нескорый суд и еще больше ослабить доверие суду. Я думаю, взвешивая все факты, которые уже известны, что он отравил себя сам – вряд ли он хотел смерти, но он, скорее всего, хотел обострения болезни.

Но, даже осознавая «коварство» Милошевича, остается очевидным, что если заключенный имеет такую возможность, то трибунал недосмотрел. Тем более что, как сейчас выясняется, о проблеме с лекарствами было известно давно.

- Почему в России так жалеют Милошевича, даже на официальном уровне? В чем здесь интерес Москвы?

- Я бы сказал, что Милошевича не жалко никому, а его памятью играют в разных целях. Интерес же Москвы должен быть только в одном. Как один из учредителей международного суда она должна указывать на его пороки, с целью их устранения.

Тем более что Гаагский трибунал причастен к судьбе Косово, которая может во многом повлиять на судьбу многих непризнанных территорий на постсоветском пространстве.Запад может пойти на признание Косово, смягчив удар для Сербии обещанием скорейшей интеграции в Евросоюз. Но в осуществлении этого плана есть одна проблема – до сих пор не выданные международному трибуналу два сербских обвиняемых Радован Караджич и Ратко Младич.

А если трибунал скомпрометирован, то побудить Сербию к их поимке и выдаче будет трудно. Именно поэтому мы должны воздействовать на трибунал и заставить его заботиться о собственной репутации, чтобы он нормально работал.

С другой стороны, затягивался суд из-за того, что очень трудно юридически корректно доказывать вину обвиняемого, который отдавал приказы устно. Но это проблема всех судов над диктаторами. Просто проблема эта довольно свежая, потому что раньше диктаторы не доходили до скамьи подсудимых.

- Что происходит вообще с идеей международных судов? Если они вступают в противоречие с национальными – справедливо ли это?

- Дело в том, что международные суды создаются не от хорошей жизни. За любые преступления должен судить национальный суд. Но это не всегда возможно. И даже тот факт, что Хусейна сейчас судят в Ираке, оттеняется тем, что Ирак в это время находится под военным контролем США.

Проблема суда над диктаторами в том, что преступления они совершают не только против своего народа. А во-вторых, в том, что свой народ не всегда бывает готов их судить. Сербия Милошевича судить была не готова. Конечно, в идеале сербы должны судить сербов, а хорваты хорватов, но именно потому, что это невозможно, пришлось создавать Гаагский трибунал.

- Какова заинтересованность США в результатах суда над Милошевичем?

- В тематике бывшей Югославии США занимают позицию, не отличающуюся от позиции всего западного сообщества, которое за исключением всего нескольких стран, например, Греции, вынесло консенсусное решение и в 99-м году по Белграду, и по Гаагскому трибуналу.

Запад считает, что на территории бывшей Югославии творились военные преступления, и, несмотря на урон репутации, Гаагский трибунал с миссией это доказать справляется - выносит приговоры конкретным преступникам, которых уже больше ста.

Подготовила Любовь Шарий

Версия для печати