06.04.2020 | Марина Войтенко

Спад-2020 – сценарная неопределенность

Решение о продлении нерабочих дней до 30 апреля при всей оправданности для борьбы с коронавирусом и возможностях оптимизировать этот режим в отдельных регионах и муниципалитетах вызвало немало вопросов о последствиях для экономики. По оценке ЦБ РФ, месяц карантина может стоить ей снижения ВВП на 1,5-2%. При этом основные негативные эффекты (эксперты не исключают падения ВВП в апреле на 20%, во втором квартале – на 6%), возможно, проявятся до начала второго полугодия. В последующем в ходе смягчения и/или отмены ограничительных мер деловая среда и бизнес-активность начнут возвращаться в нормальное состояние. Размерность отрицательного результата по итогам года, естественно, будет зависеть от положения дел в глобальном хозяйстве. Его базовый сценарий квалифицируется как «глубокая рецессия». В этих обстоятельствах любой макропрогноз остается под сильным давлением главных факторов неопределенности: сроков перехода пандемии COVID-19 через свой пик, масштаба необходимых антикризисных мер, их результативности и последствий для состояния госфинансов и потенциала восстановительного роста.

С формальной точки зрения развивающийся кризис еще не успел в полной мере отразиться в статистических показателях. Тем не менее, первые сигналы (пока не учитывающие введенные ограничения экономической деятельности) уже налицо. Снижение энергопотребления за неделю 23-30 марта составило 8,3%, погрузки на железной дороге за месяц в целом сократились на 5,5% год к году, падением отметились и все опережающие индексы.

- Рассчитываемый IHS Markit PMI в обработке опустился с февральских 48,2 пункта до 47,5. Причем, по опросам, 63% компаний в секторе ожидают ухудшения конъюнктуры. Респонденты отмечают резкое сжатие новых заказов, уменьшение запасов сырья и готовой продукции, задержки с поставками от контрагентов, а также избыточность производственных мощностей.

- PMI сферы услуг рухнул с 52 пунктов в феврале до 37,1 пункта в марте.

- Такая же динамика – с 50,9 до 39,5 пункта – у сводного PMI в производстве (промвыпуск плюс услуги).

- Рассчитываемый Левада-центром индекс потребительских настроений в марте потерял сразу 20 пунктов – со 103 до 83 пунктов, уйдя в отрицательную область – значение ниже 100 пунктов указывает на кризисный спад. По сути ситуация схожа с эпизодом-2009, когда в первом квартале года показатель обрушился сразу на 25 пунктов. Для возвращения в область положительных значений тогда потребовалось около 12 месяцев.

При этом, несмотря на слабый спрос, производители активно повышали отпускные цены, отыгрывая увеличение издержек вследствие ослабления рубля. Вместе с потребительским ажиотажем (в ожидании мер социального дистанцирования) в последней декаде марта этот фактор способствовал ускорению месячной инфляции до 0,8% (2,7-2,8% в годовом выражении).

В Банке России уверены, что этот ценовой подскок носит временный характер. В пользу такого вывода говорит, например, замедление недельного темпа роста цен – до 0,22% за 24-30 марта против 0,31% в предыдущие семь дней. Относительная умеренность инфляционных рисков, однако, уже перекрывается другими негативными последствиями ограничительных мер.

По оценкам экспертов, в период самоизоляции расходы российских семей на оплату жилищно-коммунальных услуг могут вырасти примерно на треть (речь идет, прежде всего, о тратах на горячую и холодную воду, а также на электричество). Напомним в связи с этим, что, по данным соцопросов, 63,6% россиян не имеют накоплений. У тех же, кто ими обладает, эти средства (в среднем) при потере заработной платы могут быть полностью потрачены за 63 дня. Аналитики не исключают, что при углублении кризиса окажутся востребованными программы прямой финансовой помощи наиболее пострадавшим группам населения.

Пока же с тяжелыми последствиями начавшейся рецессии сталкивается, прежде всего, бизнес. Уже по итогам первой недели вынужденных «выходных» приостановили работу 37% торговых точек. К середине первой декады апреля их число, по оценке, как минимум удвоилось. Риск невозобновления деятельности после нерабочего месяца, между тем, значительно выше в других отраслях и секторах. Сопредседатель «Деловой России» Антон Данилов-Данелян считает вероятным, что к маю «могут вообще не открыться до 20% предприятий». Понятно, что такая перспектива предопределяет повышенное внимание к содержанию антикризисных мер. Коммуникации с бизнесом по их поводу, выстроенные правительством и денежными властями, в принципе вполне работоспособны и результативны. Тем не менее, сам текущий набор опций господдержки пока еще во многом выглядит как своего рода «контурная карта» с немалыми пробелами.

Регулятивные послабления (особенно для малого и среднего предпринимательства – МСП[1]) заметно опережают прямую денежную помощь. Вместе с тем, и они позволяют решать основную антикризисную задачу сохранения занятости и самих компаний, максимально высвобождая все ресурсы на выплаты заработной платы. Эффект такого рода от одного лишь снижения вдвое страховых взносов для МСП насчитывает 285 млрд рублей, от отсрочки уплаты ими налогов и сборов – 140 млрд рублей, от переноса платежей по займам и ссудам (на полгода по основному долгу) и де факто субсидирования процентов по 10% (пока?) кредитного портфеля МСП – еще 115 млрд рублей. В этом же направлении действует и ослабление требований к рефинансированию кредитов, отсрочки по арендным платежам не только государственного, но и коммерческого имущества (на основе снижения для арендодателей налога на недвижимость), запрет отключать МСП от коммунальных услуг и электроэнергии, программа (объемом в 150 млрд рублей) ЦБ РФ по поддержке кредитования малого и среднего бизнеса под нулевую ставку для зарплатных целей и ряд других мер.

Якорем для экономики в текущих сложнейших условиях остаются бюджетные расходы. Сокращаться они не будут, но антикризисное перераспределение уже идет полным ходом. Стоимость реализуемого пакета мер господдержки силами кабмина насчитывает 1,3 трлн рублей (1,2% ВВП). Из них 600 млрд рублей – «живые» деньги непосредственно на антикризис, 200 млрд – поддержка региональных бюджетов, еще 500 млрд рублей – госгарантии под кредиты, которые, как ожидается, потребуются системообразующим предприятиям (в настоящее время в их перечне 646 юрлиц, контролирующих более 4 тыс других экономических субъектов).

Понятно, что нагрузка на бюджет будет только усиливаться: перечень наиболее пострадавших отраслей, очевидно, расширится (разрабатывается, например, отдельная программа поддержки строительной отрасли), стресс-тесты системообразующих предприятий могут повлечь за собой оказание целевой помощи, потребует увеличения федеральных трансфертов состояние региональных финансов (по оценке Центра развития НИУ ВШЭ, при «нефти по 30» отрицательный баланс консолидированных бюджетов субъектов РФ составит 1,1% ВВП). В правительстве обсуждаются и программы прямых субсидий отдельным отраслям. Решений, однако, нет по причине существенной стоимости таких мер. Кроме того, бюджет в ближайшие несколько лет будет сталкиваться с весьма значительным объемом выпадающих доходов в связи с введением практики налоговых рассрочек. Понятно, что финансовое планирование в условиях кризиса (расчет ожидаемого бюджетного дефицита и определение источников его покрытия) заметно осложняется крайне неопределенной ситуацией с мировыми ценами на нефть.

Спотовая цена Urals в начале апреля падала до $10,54 за баррель (минимального уровня с марта-1999). Перспектива обнуления нефтегазовых доходов при таком уровне в течение нескольких месяцев уже не выглядит фантастичной. Избыток нефтепредложения в мире оценивается в среднем в 20-30 млн баррелей в сутки, снижение спроса по году в целом – в 5-10% в зависимости от траектории глобального хозяйства во втором полугодии. При этом все наличные мощности в мире по хранению crude oil могут быть заполнены уже к июню. На таком фоне вполне логично возобновление усилий по поиску механизма балансировки спроса и предложения на нефтерынке. На 9 апреля анонсирована видеоконференция участников соглашения ОПЕК+ (его действие истекло 1 апреля). Предмет обсуждения – сокращение добычи минимум на млн б/с. Добиться этого в рамках старого формата, развал которого спровоцировал «войну нефтецен», уже невозможно. Для этого необходимы скоординированные действия всех главных нефтедобывающих стран, включая США, Канаду и др. Один из обсуждаемых вариантов – платформа «Большой двадцатки». Первые контуры решения проблемы перенастройки мирового нефтерынка, возможно, появятся к середине апреля. Однако даже при самом благоприятном сценарии прогнозы нефтецен на текущий год не превышают $37-42 за баррель. Возврат же к «нефти по 60» и вовсе откладывается на середину десятилетия.

В настоящее время уже очевидно, что положение в российской экономике в ближайшие месяцы будет определяться масштабностью и содержанием антикризисных мер. В 2008-2009 годах объем господдержки составил почти 10% ВВП. В нынешних обстоятельствах, по оценке главы Счетной палаты Алексея Кудрина, может потребоваться от 5% ВВП (правительство и ЦБ РФ действуют в рамках заявленных 2,4%). При этом нефтеценовой шок резко усилил понимание необходимости жить не «черным золотом единым» и основательно актуализировал задачу продвижения к новой модели развития. По сути это своего рода сверхцель всех предпринимаемых усилий в экономической политике, триггером которых как раз является преодоление последствий пандемии COVID-19.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

[1] Речь идет, например, о приостановке налоговых взысканий в отношении МСП и 22 отраслей, определенных решением правительства, а также о всех видах налоговых и прочих проверок, отсрочках фискальных платежей (за исключением НДС), автоматическом продлении на год всех действующих лицензий и разрешительных документов, моратории на банкротства, переносе пика госзакупок на второй квартал и т.п.

Версия для печати