18.05.2020 | Марина Войтенко

Потери от коронакризиса – корректировка ожиданий

13 мая, анонсируя июньский пересмотр прогнозов Международного валютного фонда, его глава Кристалина Георгиева заявила, что он окажется по всей видимости хуже «пессимистического варианта» в апрельской версии. Уже ясно, например, что планку в $2,5 трлн международной финансовой помощи, необходимой развивающимся странам, придется поднимать, а правительствам увеличивать фискальные стимулы сверх уже потраченных в целом в мире с начала пандемии $8,7 трлн. В свою очередь в ЮНКТАД оценили сокращение мировой торговли во втором квартале на 29% г/г (вдвое больше, чем в 2008 году), что приведет к потерям мирового производства в 2020-2021 годах в $8,5 трлн. У аналитиков Азиатского банка развития выводы еще более жесткие: глобальное хозяйство уже в текущем году может недосчитаться $5,8-8,8 трлн (6,4-9,7% мирового ВВП) в зависимости от продолжительности карантинных мер – квартал или полгода. В итоге настроения участников рынков и экспертов становятся более сдержанными: постпандемическое восстановление экономик может оказаться продолжительнее, чем это казалось еще месяц назад, а его траектория значительно более пологой. Россия при этом вряд ли станет исключением.

О резком охлаждении температуры деловой активности в мире можно судить по динамике глобального композитного индекса опережающих показателей (CLI) Организации экономического сотрудничества и развития. В апреле он рухнул на рекордные 2,34 пункта относительно марта – до 95,8 пункта, в группе стран G 7 упал на 1,52 пункта – до 96,3. Наиболее резкое снижение отмечено в Великобритании – на 7,21 пункта до 91,1. В Германии показатель опустился на 3,21 пункта до 93,7 пункта, во Франции – на 2,72 пункта, до 94,1 пункта, в Италии – на 2,25 пункта, до 95,6 пункта. В целом в Еврозоне падение составило 2,87 пункта (94,4). Японский показатель потерял 0,46 пункта, достигнув 98,4 пункта, канадский – 1,04 пункта (96,9).

Индекс опережающих показателей в России в апреле снизился на 7,07 пункта и составил 91,3 пункта. В числе emerging markets это было самое значительное падение. Аналогичный показатель в Бразилии опустился на 6,44 пункта – до 93,9, в Индии – на 1,6 пункта (95,9), в Китае был отмечен рост на 0,2 пункта до 93,7 пункта.

Одним из главных индикаторов состояния перспектив глобального хозяйства является положение дел в экономике США. Композитный опережающий показатель ОЭСР CLI для страны уже в январе-2020 был на уровне 99,32 пункта, в середине весны он опустился до 97,41 пункта. Но и этот темп похолодания бизнес-настроений, похоже, не вполне отражает реальную картину. В апреле промпроизводство упало к марту на 11,2%, розничные продажи снизились на 16,4%, безработица возросла до 14,7% (сократились 20,5 млн рабочих мест). Дефицит бюджета в середине весны вырос на $738 млрд (при расходах в $980 млрд и доходах в $242 млрд, что на 55% меньше, чем год назад), увеличив небаланс госказны за семь месяцев текущего финансового года до $1,48 трлн (год назад показатель насчитывал $531 млрд).

Столь масштабный скачок дефицита стал следствием решений по антикризисной поддержке общим объемом в $2,9 трлн (около 14% ВВП). 15 мая последовало продолжение – палата представителей США одобрила процедуру голосования по законопроекту о выделении еще $3 трлн на эти цели. При этом, по оценке Минфина США, потребности в госзаимствованиях-2020 могут составить $4,4 трлн, а госдолг уже достиг $25 трлн, причем он вырос на $1,54 трлн только за период с 23 марта, когда ФРС запустила очередную программу количественного смягчения. Баланс регулятора, кстати уже превысил $6,7 трлн.

Вместе с тем, в опубликованном в конце минувшей недели отчете Федрезерва по финансовой стабильности отмечается: цены на активы остаются уязвимыми, поскольку «неопределенность все еще остается высокой, и рынки волатильными по сравнению с историческими нормами». В том, что американская экономика может испытать «продолжительное воздействие» от негативных последствий пандемии коронавируса, уверен и глава ФРС Джером Пауэлл. В ходе выступления в Институте мировой экономики Петерсона он заявил: «Масштаб и скорость нынешнего экономического спада не имеют прецедентов, текущая рецессия существенно хуже любой другой, отмечавшейся после Второй мировой войны», и властям США потребуется применить дополнительную бюджетную поддержку домохозяйствам и бизнесу, чтобы «избежать долгосрочного экономического ущерба и способствовать более мощному восстановлению экономики».

В Евросоюзе в январе-марте текущего года ВВП в годовом выражении потерял 2,6%, что стало самым существенным падением показателя с третьего картала-2009. В резолюции, принятой Европарламентом 15 мая отмечается: «ЕС нужен пакет восстановления на 2 триллиона евро». Необходимые средства будут предусмотрены как в бюджетном плане на 2021-2027 годы, так и в специальном инструменте восстановления в виде фонда, который может финансироваться за счет заимствований Еврокомиссии с учетом определенного лимита.

Еще одна важнейшая реперная точка в оценке мировых перспектив – состояние экономики Китая. Первая статистика за апрель оставляет смешанные ощущения: промвыпуск (+3,9% г/г после сокращения на 13,5% в январе-феврале и на 1,1% в марте) указывает на начало восстановления, но его сдерживает состояние потребительского спроса (падение торговой розницы в середине весны составило 7,5% г/г). На неоднозначность макрореальности в Поднебесной указывает и резкое снижение цен производителей (на 3,1% г/г в апреле после 1,1% в марте), которое оказалось самым резким за четыре года.

По мнению финаналитиков, дефляция цен производителей, видимо, продолжится в результате ослабления внешнего спроса. Однако девальвация юаня означала бы ее экспорт в экономики стран торговых партнеров КНР. В случае же с США возникает и риск разрыва уже достигнутых торгово-политических договоренностей (многие эксперты не исключают попыток команды Трампа использовать эту опцию на финишной прямой избирательной компании в США). Такое развитие событий, понятно, отложило бы начало устойчивого восстановления мировой экономики как минимум на вторую половину 2021 года.

Между тем, в США уже складываются собственные внутренние риски дезинфляционного давления: цены производителей (индекс PPI) в апреле сократились на 1,3% к предыдущему месяцу и на 1,2% г/г (экспертный консенсус складывался на уровне -0,2% г/г); индекс PPI core –цены производителей без учета стоимости продуктов питания и энергоносителей в апреле относительно марта вырос на 0,6%, но в годовом выражении снизился на 0,3%. При этом темпы роста агрегата М 2 в Штатах достигли 20%, что указывает на расширение денежной массы в обращении.

Риск дефляции (по сути во всех ведущих экономиках мира) подталкивает к расширению фискальных и монетарных стимулов, но это ведет к усилению долгового бремени у правительств и коммерческих секторов. Как отмечает глава подразделения по макроэкономической стратегии на глобальных рынках ВТБ Капитал Нил Маккиннон, «в наше время каждый финансовый и экономический кризис всегда оказывается отягощен долговым наследием предыдущего. Проблема в том, что избыточный долг может сдерживать экономический рост и снижать эффективность и фискальной и денежно-кредитной политики. Увеличение долговой нагрузки ведет к снижению скорости обращения денег, что, в свою очередь, уменьшает тот положительный эффект, который расширение денежной массы должно оказывать на рост номинального ВВП. Возможно, именно это сейчас и происходит».

Ближайшие и среднесрочные перспективы глобального хозяйства зеркально отражаются в прогнозах динамики нефтерынка. 13 мая ОПЕК снизила оценку мирового спроса-2020 еще на 2,2 млн баррелей в сутки и теперь ожидает, что он достигнет 91,1 млн б/с, на 9,07 млн б/с ниже, чем в 2019 году. Прогноз Международного энергетического агентства (МЭА), представленный днем позже, чуть более оптимистичен: суточное падение спроса на crude oil в среднем за год составит 8,6 млн баррелей. По сравнению с мартовской версией объем предполагаемого сокращения уменьшился на 0,7 млн б/с. Главным основанием этому стали заявления правительств ряда стран о готовности начать в мае поэтапный выход из карантинных ограничений. В МЭА даже подсчитали, что к концу текущего месяца под их действием останется 2,4 млрд человек из 4 млрд по состоянию на начало апреля.

Мировой спрос на нефть во втором квартале упадет на 19,9 млн б/с. Восстановление же к допандемическому уровню потребует года или даже чуть больше. Прогнозный разнобой добавил волатильности нефтеценам. Тем не менее, ожидания их некоторого повышения в среднем за год начинают преобладать. На минувшей неделе Минэнерго США, например, заявило, что после средней цены Brent во втором квартале в $23 за баррель, среднегодовая достигнет $34 в 2020-ом и $48 за баррель в 2021 году.

С учетом дисконта Urals к Brent в $4-5 за баррель такая оценка в принципе согласуется с ожиданиями Минфина РФ – при «нефти по 30» спад ВВП-2020 может оказаться около 5%. Заметим, что в расчетах, скорее всего, не полностью учтено влияние на макродинамику антикризисных пакетов, которое по различным экспертным версиям уменьшает глубину падения экономики РФ в текущем году на 0,6-1,5 п.п.

Возможно, оценки будут меняться по мере реализации так называемого третьего пакета, ресурсное обеспечение которого, по оценкам, насчитывает 0,8-1,0 трлн рублей (в зависимости от итогового числа обратившихся за господдержкой и прямой финансовой помощью граждан и бизнесов). Его особенности: начало прямых выплат населению, прежде всего, семьям с детьми (более 270 млрд рублей); списание налогов (кроме НДС) и страховых взносов во втором квартале для МСП и индивидуальных предпринимателей в пострадавших отраслях и социально ориентированных НКО (выпадающие доходы бюджета около 200 млрд рублей); новая программа льготного кредитования в целях сохранения занятости (более 300 млрд рублей); пособия по безработице индивидуальным предпринимателям (17 млрд рублей) и фискальные стимулы самозанятым (31 млрд рублей). Корреспондируют с этими мерами и действия Центробанка: подтверждение курса на снижение ключевой ставки и готовность задействовать (временно) российский вариант количественного смягчения в виде возобновления операций долгосрочного репо.

Следует заметить, что потенциальный эффект «третьего пакета» оценивается экспертами выше, чем у первых двух, результативность которых оказалась заметно ниже ожиданий. По данным мониторинга Общероссийского народного фронта (ОНФ), воспользоваться уже существующими мерами поддержки пока смогли не более четверти опрошенных предпринимателей. Остальные либо не соответствуют критериям «пострадавших», либо не знают о принятых решениях или по разным причинам не могут ими воспользоваться. При этом в ОНФ констатируют: заявленные регуляторами меры в целом все-таки начали работать, но требуется их расширение на новые отрасли, а также увеличение лимитов по льготным кредитным программам.

При планировании новых антикризисных усилий, уверены эксперты, важно учитывать оценки бизнесом текущей ситуации и перспектив ее изменений сквозь призму сложившихся и будущих потерь. 12 мая институт бизнес-омбудсмена (при аналитической и методологической поддержке Федеральной службы охраны) провел мониторинг состояния бизнеса в регионах РФ. Опрос руководителей и владельцев почти 2 тыс компаний показал, что 52,5% респондентов временно остановили деятельность, 60,6% сообщили о сокращении спроса на свою продукцию на 50% и более. При этом 25,8% опрошенных указали на падение спроса свыше 90%. Красок к этой картине добавляют итоги опроса аудиторской компании Ernst & Young (EY) (проводился с 24 по 30 апреля среди руководителей 230 компаний).

Половина респондентов (51%) считают, что в текущем режиме ограничений их компании смогут продержаться 1-3 месяца. У 10% бизнес находится на грани закрытия; 15% полагают, что запаса прочности хватит на 3-6 месяцев, 24% в карантинных мерах угрозы для выживания предприятий не видят. В среднем же до вынужденного ухода с рынка, по результатам опроса, остается один-два месяца у 47% МСП и 39% крупных частных компаний (!). Заметим, что эти настроения находят отражение в прогнозах «Опоры России» и финаналитиков (например, в «БКС – Премьер»), согласно которым к августу-2020 количество субъектов МСП может сократиться до 1,0-1,8 млн (соответственно со снижением занятости в секторе на 15-25%).

По мнению почти половины участников опроса EY, восстановление экономики после снятия ограничительных мер займет более года. Еще 27% ожидают возвращения к докризисным показателям в течение 6-12 месяцев, 21% рассчитывают уложиться в полгода. Среди наиболее важных мер господдержки респонденты указали: сокращение ставки страховых взносов (31%), снижение платы по договорам аренды (22%), неприменение санкций за неисполнение договора по факту наступления форс-мажора (20%). В условиях карантина для бизнесов значимы меры, позволяющие напрямую умерить операционные и постоянные расходы. С прицелом на перспективы восстановления структура запроса, однако, меняется. На первый план выходят: продление господдержки в целом, включая льготное кредитование на формирование оборотного капитала и другие неотложные нужды (прежде всего, компенсацию затрат); комфортность условий возвращения к стандартным режимам налогообложения и выплаты отсроченных платежей; меры, направленные на общее облегчение ведения хозяйственной деятельности.

В связи с последним одна из наиболее желаемых опций – изменение законодательства о банкротствах. По российскому историческому опыту, только 2% предприятий, попавших под соответствующие процедуры, имеют шанс восстановить платежеспособность (для справки: в США – около 30%). Между тем, по данным Центра стратегических разработок (ЦСР), под угрозой банкротства в настоящее время находится 32% компаний. При этом еще более половины из них (58%) не подпадают под введенный в начале апреля полугодовой мораторий на возбуждение такого рода дел, треть респондентов указывают на регулярную задержку платежей контрагентами. Управление этими рисками – один из очевидных предметов следующих антикризисных пакетов.

Вместе с тем, их безальтернативными приоритетами в ближайшие месяцы останутся поддержка занятости (число официальных безработных и таковых по методологии МОТ с 1 апреля по 12 мая увеличилось вдвое – до 1,654 млн и 8 млн человек) и доходов населения (апрельское снижение торговой розницы, по оценкам, достигло 13-15%, потребления услуг – более 50%).

Корректировка ожиданий относительно более умеренной скорости восстановления глобального хозяйства и удлинения этого срока серьезным образом затрагивает российскую экономику. Объемы господдержки населения и бизнеса, очевидно, будут увеличиваться. При этом уточнения потребуют источники финансирования, включая возможное изменение бюджетного правил. Последствиям «нерабочих недель» еще предстоит проявиться в полной мере. В связи с этим все большее значение приобретает проработка «технологий доступности» принимаемых мер для пострадавших бизнесов, число которых также имеет склонность к существенному расширению. Именно поэтому все более востребованными становятся системные решения (логичнее всего в рамках долгосрочного национального плана развития экономики, восстановления занятости и доходов населения), направленные на создание нового делового и инвестиционного климата. Опыт антикризисных пакетов при всей неоднозначной текущей результативности, тем не менее, может стать отправной точкой для диалога государства и бизнеса по определению новой постпандемической структурной повестки.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати