24.09.2020 | Марина Войтенко

Стимулы к росту – три в одном

По оценке МЭР, в августе продолжилось улучшение динамики ВВП. Падение сократилось до -4,3% по сравнению с -4,6% в июле. Снижение по итогам восьми месяцев составило -3,6% (все показатели в годовом выражении). Поддержку восстановлению оказало повышение конъюнктуры в добывающем комплексе и стабильно высокий темп в агропроизводстве (+4,4% после +4,0% г/г в июле). Вместе с тем, отмечают в министерстве, в ключевых несырьевых отраслях позитивная динамика приостановилась. В сентябрьской базовой версии прогноза правительственных экономистов ожидания по спаду-2020 улучшены с 4,8% до 3,9%. Подъем в последующие три года, как предполагается, достигнет 3,3%; 3,4% и 3,0% соответственно. Выход экономики из кризиса на траекторию устойчивого роста, естественно, потребует системной интеграции и скоординированного администрирования всех регулятивных стимулов, имеющихся в арсенале средств экономической политики. При этом эффект с точки зрения вероятной сбываемости прогнозного оптимизма и его обоснованности еще только предстоит измерить с учетом проекта бюджета на 2021-2023 годы, сохраняющегося потенциала снижения ключевой ставки Центробанка и структурной повестки как составной части нацплана восстановления.

По классике жанра, ориентиром для настройки стимулов деловой активности на волну восходящей макродинамики являются среднесрочные прогнозы. Текущая базовая версия, представленная 16 сентября главой МЭР Максимом Решетниковым на заседании правительства, наглядное тому подтверждение.

Ожидания по спаду-2020 в принципе укладываются в диапазон экспертных оценок. Так, в Счётной палате допускают потери текущего года до 4-5%, в Альфа-банке – в 3%. Прогноз роста ВВП РФ на 2021 год МЭР незначительно повысил – до 3,3% с 3,2%, на 2022-ой – до 3,4% с 2,9%, на 2023 год – снижен до 3,0% с 3,1%.

МЭР в своих прогнозных оценках ориентируется на цену нефти в текущем году в $41,8 за баррель, в 2021-ом – в $43,3 с дальнейшей стабилизацией в реальном выражении. Однако курс рубля скорректирован по сравнению с июньским прогнозом в сторону ослабления с учетом смягчения денежно-кредитной политики, возврата к параметрам бюджетного правила с 2022 года и т.д. В 2021 году он должен составить 72,4 руб/$ (по предыдущей версии 70,8 руб/$), в 2022-ом – 73,1 (71,1) руб/$, в 2023 году – 73,8 (72,4) руб/$. Примечателен и тот факт, что на этом фоне прогноз по инфляции-2021 министерство, напротив, понизило до 3,7% с 4,0%, видимо не предполагая переноса динамики валютного курса на потребительские цены.

В то же время, ожидания по сжатию объемов оборота торговой розницы в 2020 году умерены до 4,2% с 5,2% по июньской версии с отскоком в 5,1% в 2021-ом и ростом на 2,9% в 2022-ом и на 2,8% в 2023 году. Темп роста реальных заработных плат в следующие три года при этом будет отставать от потребления домохозяйств – плюс 2,2% в 2021 и 2022 годах и плюс 2,5% в 2023-ем. Правда в МЭР предполагают ускорение (до +3,0%, +2,4% и + 2,5% соответственно) темпов восстановления реальных располагаемых доходов населения, не проясняя при этом источники такой динамики.

В версии Минэкономразвития рост инвестиций ожидается в следующем году темпом в 3,9%, в 2022-ом – в 5,3% и в 5,5,1 в 2023 году. Напомним, в базовом сценарии Банка России, динамика вложений в основной капитал предполагается несколько иная – 2,5-4,5%; 3,8-5,8% и 2,7-4,7% соответственно.

Существенны и различия в ожиданиях МЭР и ЦБ РФ по состоянию счета текущих операций (СТО). В версии Центробанка в 2021 году его профицит будет постепенно расширяться – с $3 млрд в 2021 году до $21 млрд в 2023-ем. МЭР перспектива видится более радужной – $29 млрд, $31 млрд и $29 млрд в ближайшие три года. Понятно, что в министерстве рассчитывают на постепенное, но довольно значительное увеличение российского экспорта (с $321 млрд в текущем году до $403 млрд в 2023-ем), но это во многом будет зависеть от состояния pax economica.

Взгляд на перспективу у международных профессиональных прогнозистов несколько потеплел. Так, ОЭСР в сентябре улучшила свои ожидания по спаду-2020 в глобальном хозяйстве до 4,5% после июньской оценки в 6%. В 2021 году предполагается подъем на 5%. Но все это при условии позитивного развития ситуации, связанной с распространением коронавируса.

Однако эксперты организации предупреждают: к концу будущего года суммарный ущерб мировой экономике составит $7 трлн, а «возобновление роста заболеваемости или введение более жестких ограничений может отнять 2-3 процентных пункта от темпов роста мирового ВВП в 2021 году». Главный же экономист Всемирного банка Кармен Рейнхарт в ходе выступления по видеосвязи на организованном в Мадриде форуме «Тенденции-2021» подчеркнула: «Вероятно, произойдет быстрый отскок на фоне отмены всех ограничительных мер, связанных с карантином, но полное восстановление займет до пяти лет».

В этих обстоятельствах не остается сомнений в том, что в сбываемости прогнозов для российского хозяйства повышается роль бюджетного алгоритма. Причем речь идет не только о прямых стимулирующих эффектах фискального и расходного характера, но и о передаче т них эстафеты другим «источникам и составным частям» политики ускорения экономического роста.

Смысл новой конструкции госфинансовой трехлетки, одобренной правительством 16 сентября, премьер Михаил Мишустин определил ясно и лаконично – «качество жизни людей и конкурентоспособность страны». Задача-2021 – содействовать налоговыми и расходными мерами возвращению экономики по большей части показателей на докризисные рубежи к концу года. Главный замысел следующих двух лет – поддержание бюджетных стимулов росту темпом не менее 3%. После сокращения дефицита в 2021 году до 2,4% ВВП (с 4,4% ВВП в 2020-ом), уже в 2022-ом закладывается его однопроцентный уровень с полным восстановлением в правах бюджетного правила. При этом полностью гарантируются все социальные обязательства государства.

Проектируемая переходность следующего года – от сугубо антикризисных форматов к стимулам устойчивому развитию – на первый взгляд смотрится парадоксально: общий объем расходов с предельно допустимых в 2020-ом 23,7 трлн рублей уменьшается до 21,4 трлн рублей, при этом уровень доходов в 18,7 трлн рублей по сути возвращается в 2018 год, хотя и прибавляет к планке-2020 0,9 трлн рублей. Дефицит закрывается внутренними заимствованиями на 3,74 трлн рублей (в 2022-2023 годах чуть больше 3 трлн ежегодно) и средствами из ФНБ на 91,1 млрд рублей (в последующие годы на эти цели его тратить не предполагается, хотя возможность использовать для этого ресурсы в объеме, эквивалентном 1% ВВП, сохраняется). По планам Минфина, к 2023 году объем госдолга достигнет почти 21% ВВП (в 2019-ом – 12,3%).

Особенности бюджета-2021 наглядно проявляются в его доходной части. Уменьшение страховых взносов для МСП до 15% (объем выпадающих поступлений оценивается около 450 млрд рублей в год), действие льготных режимов кредитования этой части бизнеса, а также радикальное снижение фискальной нагрузки для IT-отрасли компенсируется «точечной налоговой донастройкой» за счет увеличения обложения ряда высокодоходных отраслей и групп населения, повышения на 20% акциза на табачную продукцию и дополнительных поступлений за счет обновления соглашений с офшорными юрисдикциями. Общий объем возросшей фискальной нагрузки предварительно может быть оценен в 600-700 млрд рублей.

Наблюдатели главный риск новой трехлетней конструкции видят в возможном сжатии госрасходного стимула. Озабоченность понятна – бюджетных трат, действительно, будет меньше, чем в текущем году (в 2022-ом они даже снижаются в реальном выражении). Но и контраргументы также заслуживают внимания.

Во-первых, расходы все-таки увеличиваются по сравнению с первоначальными планами (в том числе с заложенными в бюджет 2020-2022 годов). Во-вторых, на деле меняются их приоритеты. В 2021 году на «Национальную экономику» они увеличиваются, например, на 19% и впервые за семь лет превысят ассигнования на оборону (3,37 трлн и 3,11 трлн рублей соответственно). В-третьих, увеличивается финансирование нацпроектов: в 2021-ом по сравнению с текущим годом на 15%, в 2022 году – на 20%, в 2023-ем – на 40%.

Не стоит умалять и общий курс на повышение эффективности госрасходов, когда их количественное снижение компенсируется большей общеэкономической и социальной отдачей за счет теперь уже и законодательных возможностей быстро отвечать на возникающие риски в режиме реального времени. В текущеи году потенциал такого «гибкого реагирования» насчитывает 1,8 трлн рублей.

Логика взаимодействия финансовых и денежных властей предполагает, что некоторое ослабление бюджетного стимула-2021 должно компенсироваться эффектами от смягчения монетарной политики. По многолетним наблюдениям центральных банкиров, эффект от снижения ключевой ставки «долетает» до экономики расширением кредитного спроса и эмиссией долговых и долевых ценных бумаг через три-шесть кварталов. Если учесть, что ЦБ РФ с июня-2019 уменьшил ставку на 350 б.п. (в том числе на 200 б.п. в текущем году), то заданные стимулы на стороне мягкой ДКП должны начинать действовать уже с первого квартала следующего года (уменьшение ставок по кредитам на 1-2 п.п., впрочем, заметно уже с середины лета).

18 сентября Банк России включил «паузу», сохранив ставку на уровне 4,25% годовых. Главный аргумент – некоторое увеличение краткосрочных проинфляционных рисков, связанных с усилением волатильности на глобальных рынках, в том числе под влиянием различных геополитических событий, что может отражаться на курсовых и ценовых ожиданиях. Повышательное давление на цены оказывают также возникшие в ходе карантинных ограничений разрывы производственных и логистических цепочек, дополнительные издержки, связанные с защитой работников и потребителей от коронавирусной угрозы. В этом же ряду неопределенность по снижению потенциала выпуска в экономике.

ЦБ РФ прогнозирует, что инфляция-2020 окажется в интервале 3,7-4,2% (в МЭР, кстати, аналогичная оценка повышена с 3,5% до 3,8% - прим. авт.), в 2021-ом – в диапазоне 3,5-4,0%, оставаясь в дальнейшем вблизи 4%. Заметим, что прогноз сделан с учетом параметров госрасходов, заложенных в проект нового трехлетнего бюджета.

Но это отнюдь не единственный пример пересечения логики бюджетного планирования и действий Центробанка. Эксперты, например, объясняют «паузу» по ставке стремлением регулятора не осложнять условия для новых размещений гособлигаций, необходимых для финансирования бюджетного дефицита. Но это как раз и подтверждает предположение, что после форсированного роста госрасходов в текущем году бюджетный стимул на среднесрочном треке будет ослабевать, усиливая дезинфляционные тренды. У ЦБ РФ, таким образом, сохраняется пространство для продолжения мягкой ДКП, но довольно узкое: потенциал снижения ставки в 2021 году пока, по оценкам, не превышает 5—75 б.п.

По мнению многих наблюдателей, одной лишь синергии бюджетных и монетарных стимулов с их потенциальными возможностями при складывающемся в настоящее время балансе рисков и шансов может не хватить для воплощения в жизнь текущего официально-прогнозного оптимизма. Пространству мер регулятивной поддержки ускорению роста до минимального и при этом стабильного уровня в 3% и выше явно не хватает «третьего измерения» – внятной повестки структурно-политических мер. По замыслу перехода от антикризисных усилий к задачам перезагрузки экономической структуры ключом должен стать нацплан восстановления. На его основе как раз и могут сложиться долговременные стимулы деловой активности, создающие новую модель развития.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати