09.07.2021 | Марина Войтенко

После восстановления – новые риски и возможности

По оценке Минэкономразвития, темпы роста ВВП в мае составили 10,9% г/г после 10,8% г/г в апреле. Результат был вполне ожидаем на фоне эффекта низкой базы в этом месяце в прошлом году, равно как и прирост на 3,7% г/г за январь-май 2021-го. Более показательно сравнение с допандемийным уровнем четвертого квартала с исключением сезонности. Отставание оказалось минимальным – 0,3%. Причем и правительственные экономисты, и независимые эксперты уверены, что оно будет отыграно по итогам первого полугодия. Эти ожидания, однако, вовсе не повод для «победных маршей». Опережающие показатели в июле, похоже, зафиксировали некоторые признаки охлаждения промышленной конъюнктуры и потребительского спроса. В ЦБ РФ заявили о готовности к ужесточению монетарной политики (новому раунду повышения ключевой ставки). Министр финансов Антон Силуанов предупредил о рисках дисбалансов (прежде всего, сохранении высокой инфляции) при затягивании с постепенным свертыванием антикризисных стимулов. При этом и денежные, и финансовые власти констатируют необходимость адаптации регулятивных практик к новой реальности начавшейся структурной трансформации глобального хозяйства.

Основную поддержку ВВП, как и в апреле, оказали несырьевые отрасли – агропроизводство, строительство и обрабатывающая промышленность. Выпуск в них, по оценке МЭР, в мае превысил допандемийный уровень на 3%. Добычные отрасли, напротив, в условиях действия соглашения ОПЕК+ отстают на те же 3%. Позитивная динамика зафиксирована в торговой рознице – майское превышение уровня четвертого квартала-2019 достигло 1,1% (сезонность устранена). Сокращение разрыва с допандемийными показателями демонстрируют объем платных услуг населению и оборот общепита, тем не менее оставаясь все еще ниже примерно на 5%.

Май добавил к продолжающемуся девятый месяц подряд сокращению безработицы еще 0,3 п.п. – до 4,9% от рабочей силы (1,38 млн человек). Июнь снизил официальную незанятость еще на 100 тыс человек. По данным Росстата, в апреле-2021 (публикация показателя происходит с задержкой на месяц) реальная заработная плата выросла на 7,8% г/г, с начала года – на 2,9% г/г (в этот же период 2020-го – на 4%). С учетом сезонности динамика, между тем, выглядит скромнее. По расчетам Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, наблюдается даже снижение среднемесячного прироста: февраль – 1,1%, март – 0,9%, апрель – 0,7%). Корреспондируют с этим трендом и потребительские расходы населения. В ЦМАКП констатируют, что после среднемесячного роста в 1,7% в первом квартале (с учетом сезонного и календарного факторов) в апреле они прибавили 1,5%, а уже в мае сократились на 1%.

Делать вывод о развороте динамики частного потребления, видимо, преждевременно. Тем не менее повод к размышлениям регуляторов вполне очевидный. Нелишне заметить, что опросы фиксируют изменение стандартов потребления – экономию на еде в пользу покупок непродовольственных товаров длительного пользования.

В июне тенденция получила продолжение. Согласно результатам опроса Фонда «Общественное мнение» для ЦБ РФ, доля респондентов, считающих, что свободные деньги в настоящее время лучше тратить на покупку дорогостоящих товаров, снизилась до 28% (на 3 п.п. к маю), а тех, кто намерен их откладывать, достигла 51% (увеличение на 1 п.п.). На июньскую динамику расходов граждан повлияли и новые антиковидные ограничения. Их влияние оценивается финаналитиками снижением трат на потребление на 2-3% (см. результаты исследования Tinkoff CoronaIndex, опубликованы 2 июля), по сравнению с пиком потребительской активности в декабре-2020 в начале текущего лета ее индекс уменьшился почти вдвое.

Споткнувшийся спрос отразился на показателях деловой активности. Индекс предпринимательской уверенности Росстата (рассчитывается на основе обследования 3,9 тыс предприятий без малого бизнеса) в июне снизился в добывающих производствах до минус 1% после 0% в мае, в обрабатывающей промышленности – до 0% с 0,3% месяцем ранее (с сезонной очисткой показатель понес потери более ощутимые – минус 2,5% и минус 1,1% соответственно).

Неприятным сюрпризом стало июньское сокращение PMI в обработке (по версии IHS Markit) с 51,9 пункта до 49,2 пункта, что может указывать на начало некоторого локального спада, вызванного слабым клиентским спросом (в том числе вследствие растущих отпускных цен).

Синхронное понижение (хотя пока и некритичное) температуры потребительской и деловой активности требует тщательного анализа причин. Одна из версий заключается в том, что наблюдаемая ситуация – это логичное следствие становления новой постпандемической реальности в глобальном хозяйстве, когда структура национальной экономики оказывается уязвимой к давлению внешних факторов (применительно к «russian case» речь может идти, прежде всего, о проинфляционной роли растущих мировых цен на основные товары российского экспорта). Эксперты отмечают, что большая часть внутрироссийских вызовов отражается сдвигами в структуре ВВП.

Доля расходов на конечное потребление в структуре российского ВВП по итогам первого квартала-2021 составила 75,8% против 77,3% в аналогичном периоде 2020 года, следует из данных Росстата об использовании ВВП в январе-марте 2021-го.

В том числе доля расходов домохозяйств снизилась на 1,4 п.п. – до 53,5% ВВП с 54,9% ВВП, а расходов госуправления – до 21,9% с 22,0%. Доля расходов некоммерческих организация, обслуживающих домашние хозяйства, осталась неизменной – 0,4%.

Доля в ВВП валового накопления увеличилась в первом квартале-2021 до 16,7% с 15,6% в январе-марте 2020 года, в том числе доля валового накопления основного капитала снизилась до 14,9% с 15,4%, а доля изменения запасов материальных оборотных средств резко выросла – до 1,8% с 0,2% (предприятия работали на склад).

Доля чистого экспорта (экспорт минус импорт) возросла до 7,5% в первом квартале 2021 года с 7,1% в январе-марте 2020-го.

Зафиксированные тренды требуют самого пристального внимания регуляторов и во многом изменения применяемых ими практик. О своих намерениях высказались центральные банкиры. Российские денежные власти одними из первых в мире начали ужесточать монетарную политику. На подходе новые раунды. На заседании Совета директоров Банка России по ключевой ставке будет обсуждаться ее очередное повышение в диапазоне от 0,25 п.п. до 1 п.п., интервал нейтральных значений ставки (при инфляции в 6% г/г он может быть сдвинут вверх с текущих 5-6%). Ожидается, что в сторону повышения будет скорректирован прогноз по инфляции (с нынешней версии 4,7-5,2%) и обновлены среднесрочные макроэкономические ожидания. Одновременно ЦБ РФ намерен активно действовать, предотвращая формирование пузырей в розничном и, прежде всего, ипотечном кредитовании.

30 июня глава Центробанка Эльвира Набиуллина, выступая на Международном финансовом конгрессе, анонсировала обзор денежно-кредитной политики (monetary policy review) на основе «глубокого анализа» 5-летнего опыта таргетирования инфляции. По сути это – классическая практика ведущих центробанков, причем итогом обзора нередко становится корректировка размерности цели (или установление ее интервального значения). Результаты станут известны не ранее конца текущего года/первого квартала следующего. Сначала конкретные гипотезы будут представлены исследовательскими подразделениями ЦБ РФ, затем начнутся консультации «с обществом, включая представителей финансового рынка, независимых аналитиков, исследователей». По мнению зампреда Центробанка Алексея Заботкина, среди опций для обсуждения возможно снижение таргета, но никак не его повышение.

По сути это будет означать более агрессивное противодействие инфляции, крайне актуальное для запуска нового инвестиционного цикла (текущая норма накопления, то есть доля инвестиций в ВВП меньше 15% никак не может рассматриваться достаточным условием для общеэкономического роста от 3% и выше). Как подчеркивает Эльвира Набиуллина, «денежно-кредитная политика, возвращая инфляцию к цели, будет отвечать долгосрочным целям развития … денежно-кредитная политика не влияет на потенциал экономики, но она создает условия как раз для инвестиций, которые будут повышать производительность труда и перемещать ресурсы в отрасли, за которыми будущее».

Успешность такого курса ДКП, между тем, может быть достигнута лишь в условиях теснейшей координации с бюджетной политикой. Поиск новых акцентов в сфере госфинансов тоже идет полным ходом. В июньском номере журнала «Финансы» глава Минфина Антон Силуанов подробно представил структуру вызовов для экономики РФ.

· Во-первых, это кратко- и среднесрочные риски: зависимость развития от эпидемической ситуации; неравномерность восстановления деловой активности между странами; низкие темпы восстановления кумулятивных доходов на душу населения; снижение качества человеческого капитала; обострение ранее накопленных дисбалансов в мире (прежде всего, рост мирового госдолга).

· Во-вторых, и они требуют еще большего внимания, это существенные риски, управление которыми требует активных структурно-политических мер, они напрямую связаны и с долгосрочными трендами глобального хозяйства: ускоренным энергопереходом; повышенной волатильностью нефтяного сектора; промышленной деглобализацией – переносом цепочек добавленной стоимости на национальный уровень; изменением структуры рынка труда с усилением цифрового неравенства; трансформацией потребительского поведения и спроса.

Подстройка налогово-бюджетной политики к этим непростым обстоятельствам, как представляется, будет происходить в ходе подготовки новой финансовой трехлетки 2022-2024 годов. В полной мере ее параметры правительство определит, видимо, в августе. Пока очевидны лишь некоторые, но принципиальные направления:

· укрепление структурной сбалансированности бюджета (в том числе его долговой устойчивости) и снижение его зависимости от колебаний цен на товары российского экспорта;

· умеренное снижение госрасходов при расширении поддержки населения и бизнеса (в первую очередь малого и среднего);

· сохранение достаточного фискального пространства для проведения (при необходимости) активной контрциклической политики;

· переход от бюджетных антикризисных трат к стимулированию структурных изменений в экономике и настройке госфинансов на проектирование достижения долгосрочных целей развития.

К середине лета и денежные, и финансовые власти констатировали серьезные системные риски, возникающие по ходу становления новой экономической реальности. Одновременно анонсированы и корректировки содержания монетарной и бюджетной политик, которые, по замыслу, способны развернуть тренд к замедлению темпов ВВП уже начиная с 2022 года. Эти новые стратегические возможности, однако, могут быть реализованы лишь при четкой направленности структурной политики на обновление условий ведения бизнеса. Убедительные сигналы на этот счет ожидаются от Стратегии-2030, представление которой urbi et orbi было бы целесообразно синхронизировать с обсуждением параметров нового госфинплана на ближайшие три года.

Марина Войтенко — экономический обозреватель

Версия для печати