12.08.2021 | Марина Войтенко

Макродинамика: тренды и стимулы

5 августа на встрече с журналистами глава МЭР Максим Решетников сделал примечательное признание: прогноз-2021 по росту ВВП на 3,8% может выглядеть несколько консервативным, но сезонно очищенные данные свидетельствуют о том, что темпы замедляются и к концу года возможно некоторое охлаждение. Корректировка прогноза будет осуществляться после выхода макростатистики за июль. Траектории основных показателей, действительно, неоднородны и разнонаправлены. PMI (по версии IHS Markit) в обработке и сфере услуг снижаются. Уровень бедности, по оценке Росстата, по итогам первого полугодия оказался несколько выше, чем в целом по результату 2020 года. В то же время налицо первые признаки замедления инфляции и усиления инвестактивности (на что указывает, в частности, рост импорта). При этом все еще сохраняется значимый разрыв в экономике между расширением совокупного спроса и отстающим предложением товаров и услуг. Это вновь актуализирует вопрос о включении дополнительных регулятивных стимулов деловой активности, поскольку их текущая достаточность далеко неочевидна.

В июле PMI в обрабатывающей промышленности упал до 47,5 пункта после 49,2 пункта месяцем ранее, продолжив тенденцию к похолоданию конъюнктуры (значения ниже 50 пунктов – признак ее ослабления – прим. авт.). Главные факторы, отмечают в IHS Markit, – самое быстрое снижение объемов производства с мая-2020 и резкое сокращение новых заказов. Вслед за обработкой понижательным трендом отметился PMI в услугах – 53,5 после 56,5 пункта в июне. В итоге совокупный индекс производства (обрабатывающие отрасли + сфера услуг) ощутимо просел с 55 пунктов в начале лета до 51,7 пункта в его середине. Эксперты (например, в ЦМАКП) пока воздерживаются от вывода о начале нового спада, предпочитая говорить о приостановке роста и переходе к общепромышленной стагнации.

Наблюдаемая ситуация в немалой степени является закономерным следствием исчерпания эффекта низкой базы прошлого года. Напомним, что промвыпуск-2020 в мае упал на 8%, в июне – на 7,3%, в июле спад замедлился до 6,1%. Участники опроса «Интерфакса» поэтому прогнозируют, что годовые темпы промпроизводства в июле-2021 притормозят до 8,2% после 10,4 в июне и 12,3% в мае. При этом прогноз на 2021 год в целом повышен с 4,2% до 4,6% при ожиданиях МЭР в 2,0%. Июльская макростатистика (особенно в свете сигналов от показателей PMI) с высокой вероятностью скорректирует все текущие прогнозные версии.

В связи с этим внимания заслуживают результаты июльских опросов ИЭП им.Е.Т.Гайдара, делающих упор на качественную сторону наблюдаемых процессов. Знаковым стал сдвиг в составе основных опасений руководителей промпредприятий в связи с последствиями пандемического кризиса. В июле впервые с апреля-2020 на первое место вышло повышение цен на сырье и материалы (на прошлогоднем апрельском пике на этот фактор указывали 60% респондентов, в настоящее время – 71%), состояние спроса (его возможное снижение) стало вторым по значимости (его отметили сейчас 40% опрошенных, в апреле-2020 – более 70%). Примерно такое же снижение объемов выборки характерно для опасений сокращения выпуска, нарастания логистических проблем и ухудшения финансового положения. При этом стабильной осталась (на уровне 17%) доля тех, кто озабочен низким уровнем запасов. По мнению руководителя Лаборатории конъюнктурных опросов ИЭП Сергея Цухло, этот эффект свидетельствует «о неуверенности промышленности в скором завершении кризиса».

По результату опроса, свертывание инвестпрограмм к июлю-2021 произошло у 21% предприятий, в апреле-2020 о планах на этот счет заявляли 50% респондентов. По итогам первого квартала-2021 Росстат фиксировал уверенный, но довольно скромный рост вложений в основной капитал в 2% г/г. Во втором квартале инвестактивность, по оценке Банка России (опубликована 2 августа в очередном выпуске «Доклада о денежно-кредитной политике», ДКП), существенно усилилась до 12,3% в годовом выражении. Причем к доковидному четвертому кварталу-2019 рост насчитывает 5,2%. Едва ли не главный фактор – расширение импорта инвесттоваров (транспортные средства, техника для строительства, производственные линии и т.п.). Заметим, что по данным ФТС РФ, в январе-июле импорт из дальнего зарубежья вырос на 29,8% г/г. Красноречивы и предварительные итоги середины лета: рост на 31% г/г до $22,152 млрд, из них 12,17 млрд приходится на долю продукции машиностроения.

Прогнозы-2021 по динамике инвестиций у МЭР и экспертов, опрошенных «Интерфаксом», совпадают – плюс 4,5%. В ЦБ РФ ориентируются на интервал 2,6-4,6% (оценки итогов второго квартала предполагают как ориентир его верхнюю границу – прим. авт.). Однако уже на 2022 год центральные банкиры дают более умеренную оценку в 2,0-4,0%, что явно не дотягивает до 5,0%+, необходимых для устойчивого роста ВВП в 3% и выше.

На брифинге 5 августа Максим Решетников особо подчеркнул сохранение потенциала роста: общепит, платные услуги населению, пассажирские ж/д и авиаперевозки еще не вернулись на допандемический уровень, новые параметры сделки ОПЕК+ обещают дополнительный вклад в ВВП на 0,1 п.п. в текущем году, на 0,2 п.п. – в следующем (23 июля на своей пресс-конференции приводила глава ЦБ РФ Эльвира Набиуллина – прим. авт.). В то же время, констатировал министр экономического развития, «сейчас мы видим, что риски для экономического роста с ужесточением денежно-кредитной политики, конечно, возрастают».

Финаналитики, тем не менее, отмечают: ужесточение происходит не только повышением ключевой ставки (с марта-2021 на 2,25 п.п.), но и увеличением надбавок к коэффициентам рисков по потребительским (прежде всего, необеспеченным) ссудам и займам при расчете банками обязательных резервов (вводятся с 1 октября). Цель – блокировать возможный перегрев рынка розничного кредитования. Оппоненты (в том числе и в кабмине) упрекают Центробанк: монетарное ужесточение снизит потребительский спрос и умерит общеэкономический рост. У сторонников логики ЦБ РФ свои аргументы: если сократить долговые риски населения, реализация которых в любом случае негативно повлияет на спрос, но с худшими последствиями для граждан, и одновременно добиться снижения инфляции, то этот комплекс мер создаст более благоприятные условия для запуска нового инвестцикла: стабилизация и уменьшение долговой нагрузки не позволят спровоцировать падения спроса, а приближение роста цен к таргету укрепляет мотивации к инвестициям.

В МЭР к логике такого подхода в принципе относятся с пониманием, однако озабочены тем, чтобы ужесточение ДКП в ближайшие кварталы не было усилено даже нейтральной бюджетной политикой, которая должна сохранить стимулирующую роль. Отсюда и предложения министерства в дискуссии с Минфином по параметрам финансовой трехлетки 2022-2024 годов.

Во-первых, речь идет о повышении прогнозов доходов бюджета. Оценка МЭР (пока!) на 2,4 трлн рублей выше чем в расчетах Минфина: 23,5 трлн рублей в 2022 году, 24,6 трлн – в 2023-ем, 25,8 трлн рублей в 2024 году.

Вторая мера – временное продление (на 2022-2023 годы) корректировок бюджетного правила, внесенных в 2020 году и действующих до конца текущего года. В 2021 году размер первичного дефицита бюджета увеличен на 875 млрд рублей до 1,46 трлн рублей. Такой маневр позволяет на ту же величину нарастить госрасходы.

Третье предложение делает упор на необходимость зафиксировать базовые нефтегазовые доходы бюджета в 2022-2023 годах на повышенном уровне (за счет изменения прогноза добычи нефти и газа в связи с ожидаемым закрытием сделки ОПЕК+ в ее нынешнем виде к маю-2022). Вместе с заморозкой корректировок бюджетного правила это способно увеличить госрасходы в течение трех лет на 1,8 трлн рублей. При этом федеральный бюджет останется профицитным в пределах 0,1-0,5 трлн рублей.

Еще одна новация, на которой настаивает МЭР, – автоматическое перечисление остатков средств, не израсходованных за год, в резервный фонд правительства (траты из него, согласно действующему законодательству, не требуют решений парламентариев – прим. авт.). То же предлагается и для сверхплановых ненефтегазовых доходов федерального бюджета (в этом случае, правда, потребуется поправка к Бюджетному кодексу).

Предложения о новых стимулирующих мерах госрасходного и фискального характера раздаются и с других сторон.

· Эксперты РАНХиГС и НИУ ВШЭ полагают важным обсудить вопрос о софинансировании (госсубсидиях) затрат на НИОКР высокотехнологичными быстрорастущими компаниями, разрабатывающими новые «продуктовые линейки».

· Минпромторг заявил о планах создать «стабилизационный фонд» комплектующих, производство которых в РФ ограничено или вовсе отсутствует, одновременно запустив программы субсидирования их выпуска из Фонда развития промышленности (при его докапитализации).

· Нефтяные компании просят создать две новые группы месторождений в «контексте стимулирующего налога на добавленный доход».

Без параметров новой финансовой трехлетки все эти идеи, понятно, остаются благопожеланиями. Но в случае реализации способны позитивно сказаться на инвестклимате и сбалансировать решения о точечной налоговой донастройке, которые, впрочем, пока тоже существуют в виде «утечек» в деловые СМИ.

Согласно большинству прогнозов, рост ВВП-2021 превысит 4%. Признаки замедления макродинамики, уже обнаружившиеся в начале второго полугодия, тем не менее, указывают на риски последующих лет, когда эксперты не исключают снижения темпа ВВП вдвое (в 2022 году, по версии ЦМАКП, он притормозит до 2,3%, по оценке Института исследований и экспертизы ВЭБ.РФ, до 2,2% и т.д.). Не слишком радужны и настроения населения: по итогам июльского опроса Фонда «Общественное мнение», 40% россиян не ждут улучшения положения в ближайшие полгода-год, 17% настроены на ухудшение, 28%, тем не менее, – на перемены к лучшему. Число последних, понятно, будет увеличиваться вслед за большей размерностью и устойчивостью экономического роста. Уверенное обретение такой перспективы требует по сути фронтального подхода к усилению регулятивных стимулов деловой активности – своего рода модернизированного российского варианта supply side economy. Задачи эти, однако, находятся все еще в стадии поиска алгоритмов решений.

Марина Войтенко — экономический обозреватель

Версия для печати