14.10.2021 | Марина Войтенко

Газоценовой зигзаг энергоперехода

В начале октября фьючерсные котировки по газовым контрактам в Европе поднимались почти до $2000 за 1 тыс м³. Заявление Президента РФ Владимира Путина (6 октября) о готовности принять меры по стабилизации европейского газового рынка несколько остудили спекулятивный пыл – внутридневные колебания цен на фьючерсы доходили до $600. Тем не менее и текущий уровень около $1400 остается более чем в 10 раз выше прошлогоднего и в расчете на энергетический эквивалент аналогичен нефтеценам более $130 за баррель. При этом запасы в европейских подземных хранилищах газа все еще на 10-летнем минимуме (по состоянию на 4 октября заполнены на 75,8% с отставанием от уровня-2020 почти на 25 млрд м³). Наблюдаемая ситуация уже получила определение «энергокризис», который при этом не ограничивается одним лишь Евросоюзом. По мнению наблюдателей, вероятное увеличение поставок российского газа может смягчить положение дел, но не дает исчерпывающего решения в случае холодной зимы. Риски же повторения напряженности на газовом рынке в будущем стимулируют тщательный анализ ее причин.

По мнению большинства экспертов, выделить среди них одну главную и всеопределяющую практически невозможно, поскольку налицо одновременное действие целого ряда относительно самостоятельных факторов, но в общем направлении давления на цены, всплеск которых практически синхронно произошел как минимум на трех взаимосвязанных рынков – газа, угля и выбросов СО₂.

По оценкам, снижение предложения газа в Европе в 2021 году, по сравнению с допандемийным 2019-ым составило 48 млрд м³, из которых только 13 млрд м³ пришлось на долю поставщиков трубного газа (России и Норвегии, покрывающих вместе до 60% потребности ЕС в «голубом топливе»), еще 15 млрд м³ – сокращение внутриевропейской добычи (в том числе в связи с принятием властями Нидерландов решения об ускоренном выводе из эксплуатации крупнейшего газового месторождения Гронингена), наконец 20 морд м³ – вклад сокращения импорта СПГ за счет перераспределения его поставок на премиальные рынки Азии, где цены превышали европейские. В связи с этим показательно, что импорт СПГ в ЕС в сентябре (при скачке цен) остался на уровне августа, сократившись к уровню прошлого года почти на 5%. По данным одной из крупнейших в мире аудиторской компании EY (ранее Ernst & Young), за январь-август 2021 года доля СПГ в объеме газового потребления Евросоюза снизилась с 26% до 20%. Этого оказалось достаточно, чтобы цены «сорвались с цепи» и спотовый рынок оказался неспособным генерировать их справедливый уровень.

Финаналитики в связи с этим напоминают, что ценообразование на СПГ, «отвязавшись» за последнее десятилетие от цен долгосрочных контрактов, по сути стало таким же как на рынке любого классического биржевого товара, с присущей ему волатильностью и спекулятивными стратегиями инвесторов. Последствия вполне ожидаемые (то же не раз происходило в «нулевые» и «десятые» годы с нефтефьючерсами), но в нынешнее предзимье для Европы явно несвоевременные.

На вышеупомянутые факторы, подчеркивают эксперты, наложились и «странности» в европейской энергетической политике. Так, с 2015-го по 2020 год доля угольной генерации в ЕС снизилась вдвое – до 13%, возникший при этом дополнительный спрос на газ решили удовлетворять за счет СПГ, ставшего биржевым товаром с высоким риском спекулятивных атак. Введение новых генерирующих мощностей было увязано главным образом с возобновляемыми источниками энергии (ВИЭ) на основе ветра. Риск их сильной зависимости от погодных условий как раз и реализовался в сентябре, когда в Северном море наблюдался «полный штиль». Кроме того, планы и решения по ускорению перехода к углеродной нейтральности привели к удвоению цены выбросов (до €60 за тонну СО₂), что значимо повысило издержки энергетиков и вынудило перекладывать их на потребителей.

Вполне вероятно, что энергокризис вызовет необходимость определенной коррекции механизмов программы ЕС Fit 55, но вряд ли повлечет изменение принципиальных целевых установок: снизить выбросы к 2030 году на 55% от уровня-1990 и добиться полной углеродной нейтральности к 2050 году. С учетом этого ориентира свою стратегию низкоуглеродного развития готовят и в России.

В конце сентября МЭР внесло на согласование в правительство ее новую версию, ставшую еще амбициознее. Теперь в ней вместо четырех только два сценария.

Интенсивный вариант предполагает рост выбросов до 2030 года лишь на 0,6% и их снижение на 79% от нынешнего уровня (и на 89% от уровня 1990 года) к 2050 году. Одновременно учтен и сильный рост поглощающей способности экосистем, в 2,2 раза (за счет мер в лесном и сельском хозяйстве), что, впрочем, ниже, чем в прежних версиях стратегии. Падение нефтегазового экспорта на уровне 2% в год в реальном выражении с 2030 года будет сопровождать рост ненефтегазовых поставок на 4,3% в год, а темпы роста экономики в 2030-2050 годах составят 3% и замедлятся до 2,7% к концу 2040-х годов. Достижение углеродной нейтральности РФ предполагается к 2060 году, но, возможно, и ранее. Реализация такого сценария потребует совокупных инвестиций в снижение выбросов в размере 1% ВВП в 2022-2030 годах и 1,5-2% ВВП в 2031-2050 годах – в целом не менее 50 трлн рублей (объем, подчеркивают в МЭР, будет еще уточняться в ходе обсуждений – прим. авт.).

В инерционном сценарии (своего рода «страшилке») выбросы, напротив, растут на 8% к 2030 году и на 25% к 2050 году (от текущего уровня) при неизменной поглощающей способности лесов. Совокупная чистая эмиссия парниковых газов в 2021-2050 годах в этом сценарии окажется выше, чем в ЕС, углеродоемкость экономики РФ превысит среднемировые показатели к 2050 году, а углеродная нейтральность достигнута не будет. С 2027 года российскую экономику ожидает падение нефтегазовых доходов на 2,7% в год, не компенсированное расширением ненефтегазового экспорта, а рост ВВП в 2030-2050 годах составит 1,5% и к 2050 году замедлится до 1%.

Заметим, что в интенсивном (по сути целевом) сценарии в качестве дополнительного драйвера технологического развития экономики предусмотрены инструменты ценового регулирования выбросов парниковых газов. В их числе: система квотирования выбросов, нормативные требования по обязательному применению низкоуглеродных и энергоэффективных технологий, корректировка НДПИ. Кроме того, предполагается введение национального углеродного налога, аналогичного разработанному в ЕС. Ожидается, что разработка и проектирование налогового механизма займут год-полтора. Задача – сделать его комфортным для бизнеса и добиться зачета российских мер наравне с европейскими на международном уровне.

По сообщениям СМИ, правительству предстоит выбор из трех опций. Первая заключается в том, что бизнес будет платить за превышение пороговых значений за выбросы сбор по определенной ставке. Вторая – во внедрении системы торговли квотами за выбросы. Третья – в комбинации из этих двух вариантов. Пока нет определенности с тем, на кого будет распространен углеродный налог: только на экспортеров, чтобы защитить их от необходимости платить сбор за ввоз продукции в ЕС, или и на других участников рынка.

Реализация целевого сценария предполагает также достижение договоренностей между участниками Парижского соглашения по климату об обеспечении полноценного исполнения заложенных в нем принципов. Прежде всего, возможности каждой страны самостоятельно определять траекторию сокращений выбросов и национальный вклад в достижение коллективной цели – углеродной нейтральности во второй половине XXI века. Не менее важная задача – обеспечение на деле недискриминации результатов, достигаемых на АЭС и в гидроэнергетике, взаимный учет поглощающих способностей экосистем, признание российской архитектуры климатического регулирования, включая таксономию и систему верификации отдачи «зеленых» проектов.

Подготовка к ноябрьскому климатическому саммиту ООН (в Глазго) набирает обороты. Недопущение повышения температуры на 1,5ºС в атмосфере Земли (этот порог в настоящее время оценивается как критический), по сути, безальтернативно. Энергопереход неизбежен и потребует в течение ближайших 30-40 лет кардинальной перестройки структуры мировой экономики, прежде всего, ее индустриальных секторов. Вместе с тем, энергокризис, поразивший Европу и Китай, укрепляет понимание того, что «местность», где предстоит прокладывать «зеленые маршруты», оказывается гораздо более пересеченной, чем предполагалось ранее. Ситуация с ценами на газ вполне может быть неслучайным следствием новых структурных проблем функционирования энергорынков, решение которых потребует обновления подходов к долгосрочной надежности и устойчивости энергосистем. Окончательные выводы еще впереди. Но и запрос на большую тщательность, аккуратность и выверенность любых регулятивных мер по декарбонизации тоже очевиден.

Марина Войтенко — экономический обозреватель

Версия для печати