20.01.2022 | Марина Войтенко

Риски-2022: январские уточнения

13 января в видеоприветствии участникам Гайдаровского форума «Россия и мир: приоритеты» премьер Михаил Мишустин подчеркнул: период адаптации экономики РФ к вызовам пандемии завершен, теперь нужно двигаться дальше в рамках национальных целей развития. Следующая задача – создание прочного фундамента для реализации всего задуманного. Это – уверенный рост в среднем не менее 3% в год. Обеспечение такого темпа, считают эксперты, потребует перенастройки управления макрорисками с учетом перемен, происходящих в их составе и содержании. Очевидное напоминание о необходимости этого – данные Росстата о динамике цен с начала текущего года: с 1 по 10 января они выросли на 0,56% (при среднесуточном шаге в 0,056%), при этом инфляция в годовом выражении поднялась до 8,6%. Финаналитики не исключают, что в ближайшие недели она может оказаться «в окрестности» 9%. Это способно подвигнуть ЦБ РФ к продолжению ужесточения монетарной политики, что по меньшей мере в первом полугодии-2022 может сдерживать деловую активность.

12 января статведомство подтвердило оценки инфляции-2021 в 8,39% и декабрьского роста цен на 0,82%.

Цены на продовольственные товары за год выросли на 10,62%, плодоовощную продукцию – на 14%, непродовольственные товары – на 8,58%. Услуги подорожали на 4,98%, бензин – на 8,8%, стройматериалы – на 23,75%, легковые автомобили – на 14,6% (в том числе российской сборки – на 19,6%).

По оценке главы банка России Эльвиры Набиуллиной, если бы регулятор не отреагировал на растущее инфляционное давление, то годовой рост цен минимум на 4 п.п превысил бы его текущий уровень. Важную роль сыграли и меры правительства, направленные на сдерживание ценовой динамики (прежде всего, на продукты питания).

По прогнозу ЦБ РФ (с чем согласны и независимые эксперты) разворот годовой инфляции в сторону заметного снижения вполне вероятен в начале второго полугодия. Вместе с тем присутствует и фактор неопределенности, обусловленный высоковероятной реакцией мирового финансового рынка и валютных курсов на ожидаемое уже в марте начало цикла повышения базовой ставки ФРС США (и, возможно, другими центробанками в ведущих экономиках мира). Годовой рост потребительских цен в декабре, достигший в Штатах 7%, и инфляционные ожидания (по опросам ФРБ Нью-Йорка) на 12-тимесячном горизонте в 6% (втрое выше таргета Федрезерва) – убедительный тому повод.

Наблюдатели отмечают, что последствия нормализации денежно-кредитной политики в США в виде некоторого ослабления курса рубля и роста доходностей облигаций федерального займа (ОФЗ) могут подвигнуть ЦБ РФ к сохранению или даже усилению собственной монетарной жесткости.

В этом контексте примечательны данные доклада Российского союза промышленников и предпринимателей о деловом климате в 2021 году, представленные его главой Александром Шохиным на Гайдаровском форуме:

· четверть компаний ощутили улучшение состояния деловой среды;

· треть – констатировали ухудшение;

· 38% указали на отсутствие изменений.

Причем наиболее острой проблемой стал рост цен производителей. 80% компаний-членов РСПП отметили существенное повышение стоимости закупок металлургической и химической продукции, а также стройматериалов. 60% респондентов прямо указали, что инфляция мешала их предпринимательской деятельности (в 2019 году таких было 29%, в 2020-ом – 43%). При этом увеличение прибылей повлияло на оживление инвестактивности у 44% участников опроса (год назад – у 36%), «обнулили» капвложения лишь 16% (в 2020 году – 22%).

Инфляция оставалась в первой тройке главных ограничений деятельности российских компаний почти ежегодно по результатам опросов в 2007-2017 годах, однако в этом году скачки цен оттеснили прочие системные проблемы: снижение спроса, недобросовестную конкуренцию, неэффективную судебную систему, сложности с доступом к кредитным ресурсам и коррупцию в органах власти. Снижение спроса в 2021 году оказалось главной проблемой для 18% компаний (30% и 35% в 2019-2020 годах), недоступность финансирования – для 8% (16% и 17%), избыточно высокие налоги – для 37% (51% и 41%).

Вместе с тем в докладе РСПП делается вывод: взаимодействие компаний с государством становится прозрачнее и понятнее. К середине января обозначился и новый актуальный предмет такого диалога – регулятивная подстройка к энергопереходу, который уже внятно заявляет о себе как фактор долговременного инфляционного давления через шоки, возникающие на стороне предложения.

Озабоченность бизнеса по поводу вероятного в ближайшие годы увеличения углеродного фискального бремени ясно отражена в «Позиции РСПП по вопросам климатической повестки в РФ» и в письме по ее поводу главы бизнес-объединения Александра Шохина премьер-министру Михаилу Мишустину.

В видеообращении к участникам к участникам Гайдаровского форума Председатель Правительства РФ, напомним, объявил, что ежегодные расходы России по снижению углеродного следа могут составить от 1% до 2% ВВП на горизонте до 2050 года. Соответствующая стратегия, принятая осенью-2021, должна обеспечить достижение углеродной нейтральности к 2060 году или даже, возможно, раньше за счет мер по контролю и снижению выбросов парникового газа и управления природными экосистемами. При этом будет осуществляться господдержка проектов по созданию мощностей на основе низкоуглеродных технологий.

Между тем бизнес опасается, что указанные 1-2% ВВП могут стать основанием для повышения фискальной нагрузки для всех. Отсюда и запрос на «переклассификацию» уже взимаемых обязательных платежей, которые по сути в той или иной степени направлены на снижение выбросов СО₂, хотя формально имеют другую правовую природу.

В качестве примера в РСПП приводят обязательные платежи на оптовом энергорынке, за счет которых в стране строится низкоуглеродная генерация. Речь идет о договорах на поставку мощности (ДПМ), гарантирующих инвестору стабильную доходность и возврат вложений (помимо ГЭС, АЭС и ВИЭ по таким договорам также строят и ТЭС). В рамках этого механизма, по оценкам союза, российские компании – потребители электроэнергии заплатят до 2035 г. более 8 трлн руб. Между тем их следовало бы считать целевой платой за снижение выбросов парниковых газов. Платежи только в рамках ДПМ возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в пересчете на снижение выбросов к 2035 году, по оценкам РСПП, достигнут 55 евро за 1 тонну СО2.

«Переклассификацию» объема обязательных платежей в сборы для декарбонизации, полагают в РСПП, необходимо провести и в других отраслях. Речь может идти о плате за негативное воздействие на окружающую среду из-за выбросов метана, об акцизах на бензин и дизтопливо, о штрафах за сверхнормативное сжигание попутного газа и т.д. «По различным экспертным оценкам, средний размер эффективной ставки платы за выбросы парниковых газов в РФ по разным отраслям уже сейчас может достигать 10-20 евро за 1 т СО2 –эквивалента», - указывает глава РСПП в обращении к Михаилу Мишустину.

По сообщениям деловых СМИ, премьер поручил Минэкономразвития подготовить развернутый ответ на предложения бизнеса, в том числе по переопределению приоритетов господдержки энергоперехода на предоставление налоговых льгот и прямых субсидий по примеру Евросоюза (там это делается через Европейский инвестиционный фонд и Фонд справедливого перехода).

Заметим, что в обоснование своих инициатив в РСПП обращают внимание на запланированный профицит федерального бюджета в 2022-2023 годах. При этом в качестве критериев господдержки кабмину предлагается проработать совместно с компаниями-эмитентами СО₂ параметры сокращения выбросов или увеличения поглощения парниковых газов.

На первый взгляд, финансовые источники для дополнительных стимулов низкоуглеродному развитию имеют место быть. Выступая на гайдаровском форуме, министр финансов Антон Силуанов, например, сообщил, что профицит бюджета-2021 составил 0,4% ВВП, а Фонд национального благосостояния по итогам года будет пополнен на 3,1 трлн рублей (его ликвидная часть превысит 11 трлн рублей). Вопрос о приоритетности трат в ответ на текущие вызовы, однако, не поддается однозначному ответу. Сам глава Минфина среди основных вызовов-2022 наряду с ESG-повесткой энергоперехода и геополитическими рисками на первое место поставил дефицит на рынке труда. В свою очередь глава профильного министерства Антон Котяков добавил, что приток молодежи на рынок труда в 2021 году сократился на 460 тыс человек, причем в ближайшие несколько лет работодатели могут потерять еще около 8 млн сотрудников в «самой активной экономической фазе» – от 30 до 44 лет (численность граждан 65+ к 2030 году увеличится, по прогнозам, на 7 млн до 30 млн человек – прим. авт.). К тому же ожидается, что не менее 9 млн рабочих мест окажется под риском несоответствия уровню квалификации работников вследствие прогресса роботизации и цифровых технологий.

В результате к риску повышения давления растущих зарплат на внутренние цены будет добавляться необходимость управления межотраслевым перераспределением потоков рабочей силы. По оценке Минтруда, в ближайшие 8-10 лет прирост занятости в IT-сфере составит около 70%, индустрии гостеприимства – 35%, сходные потребности в строительстве, научных исследованиях, здравоохранении, индустрии развлечений и оказании социальных услуг. Ответом на двойной вызов со стороны рынка труда, естественно, должны стать перемены в сфере образования (возможность повышения квалификации, получения новых профессий и т.п.). Энергопереход будет только способствовать ускорению решения задач по этой повестке.

На полях Гайдаровского форума глава Минэкономразвития Максим Решетников сообщил, что, по предварительной оценке, рост ВВП-2021 может составить 4,4-4,5%. (Как известно, Росстат пересмотрел данные за 2020 год, повысив базу, когда падение достигло 2,7%, а не 3,0% как считалось ранее). Прогноз-2022 сохранен на целевом уровне в 3,0% (при консенсус-ожиданиях экспертов в 2,5%), причем 0,8 п.п. – вклад завершения сделки ОПЕК+ и восстановления нефтедобычи на допандемийном уровне. Сбываемость этих предположений, тем не менее, остается производной от снижения инфляции до уровня (по опыту, не выше 5%), позволяющего с помощью регулятивных стимулов запустить новый инвестцикл. При этом существенное значение будет иметь взаимодействие бизнеса и государства, направленное на смягчение объективных ограничений и преодоление регулятивных сдержек деловой активности.

Марина Войтенко — экономический обозреватель

Версия для печати