17.04.2024 | Марина Войтенко

Апрель-2024: сигналы регуляторов

Продолжение уверенного роста экономики РФ в первом квартале привело к повышательной корректировке макропрогнозов-2024. Согласно опросу аналитиков, проведенному «Интерфаксом» (данные опубликованы 10 апреля), их консенсус-ожидания по динамике ВВП в текущем году выросли на 0,3 п.п. до 1,8% по сравнению с оценкой месяцем ранее. Во Всемирном банке (11 апреля) пересмотр оказался еще круче – сразу на 0,9 п.п. вверх до 2,2%. Не остались в стороне и в Правительстве РФ. Первый вице-премьер Андрей Белоусов на минувшей неделе анонсировал, что в ближайшее время Минэкономразвития, скорее всего, повысит текущий официальный прогноз роста ВВП-2024 в 2,3% на несколько процентных пунктов. Практически одновременно эксперты ИНП РАН, ВЭБ.РФ и ЦМАКП в программной статье, опубликованной в журнале «Проблемы прогнозирования», констатировали реальную возможность добиваться годовых темпов роста не ниже 3,5% на основе существенного повышения эффективности регулятивных мер. При этом сигналы из самих инстанций за них отвечающих, все еще оставляют немало вопросов к механизмам достижения декларируемых целевых ориентиров.

8 апреля Минфин представил данные об исполнении федерального бюджета в январе-марте. Его дефицит составил 607 млрд рублей или 0,3% ВВП (год назад – 2,086 трлн рублей или 1,2% ВВП соответственно – прим. авт.). Причем мартовский профицит в 867 млрд рублей снизил дефицит, накопленный в первые два месяца текущего года (1,474 трлн рублей) более чем вдвое.

Доходы бюджета в январе-марте составили 8,719 трлн рублей, что на 53,5% больше показателя января-марта 2023 года (5,679 трлн рублей), расходы – 9,326 трлн рублей, что выше уровня предыдущего года на 20,1% (7,765 трлн рублей). Минфин связывает более ускоренное финансирование расходов в феврале-марте 2024 года, в том числе, с оперативным заключением контрактов и авансированием финансирования по отдельным контрактуемым расходам. Траты на нацпроекты составили 657,5 млрд рублей (21,7% от плановых годовых назначений).

Ненефтегазовые доходы сложились на уровне 5,791 трлн рублей, на 43,2% больше поступлений за аналогичный период прошлого года. Поступления оборотных налогов, включая НДС, выросли на 23,9% г/г (в марте рост на 35,1% г/г) и превысили плановый уровень. Поступление НДС выросло по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 24,6%, до 3,356 трлн рублей.

Нефтегазовые доходы составили 2,928 трлн рублей, превысив показатели аналогичного периода предыдущего года на 79%, преимущественно вследствие роста цен на российскую нефть, а также единовременного поступления доплаты по НДПИ на нефть за четвертый квартал 2023 года, связанной с изменением законодательства в части возмещения акциза на нефтяное сырье. Поступление нефтегазовых доходов при этом сложилось на уровне, на 31% превышающем их базовый размер.

Как заявил министр финансов Антон Силуанов (в интервью «Интерфаксу» 11 апреля), динамика исполнения бюджета складывается лучше, чем в предыдущие годы, дефицит бюджета-2024 ожидается в 1,4-1,5 трлн рублей, то есть в рамках плановых параметров (0,9% ВВП – прим. авт.). Причем итоги первого квартала, по мнению главы Минфина, позволяют говорить об отсутствии значимых рисков в части доходов. При этом он также дал понять, что расширение программы заимствований на текущий год в объеме 4,1 трлн рублей вряд ли состоится. Расходы на обслуживание госдолга в 2024 году увеличиваются до 6,5% от общего уровня доходов, в 2026-ом могут возрасти до 9,7%. Новые займы дороги – нынешняя доходность 10-летних ОФЗ насчитывает около 13,4% годовых, примерно 50% в выпусках Минфина составляют бумаги с плавающим процентом, что означает дополнительный риск для бюджета с изменением ставок на рынке, если монетарная жесткость ЦБ РФ продлится дольше ожидаемого срока, а тем более усилится.

Впрочем, еще более актуален другой сигнал от правительственных финансистов: для финансирования дополнительных расходов на исполнение поручений по итогам послания Президента РФ на шестилетнем треке потребуются ресурсы, превышающие ежегодно 1 трлн рублей.

При этом Минфин не намерен ослаблять бюджетное правило, стремясь выйти с 2025 года на первичный баланс госказны без использования Фонда национального благосостояния. При «цене отсечения» дополнительных нефтегазовых доходов в $60 за баррель пополнение ФНБ будет идти медленнее. Объем его ликвидных средств в настоящее время ниже установленного норматива в 7% ВВП, формирующего запас бюджетной прочности. Поэтому Фонд не может быть панацеей для финансирования инвестпроектов, трансформирующих экономическую структуру.

Необходимое укрепление доходной базы бюджета, по замыслу, должна обеспечить фискальная модернизация с реформированием, прежде всего, НДФЛ и налога на прибыль. Новых сигналов о том, как могут выглядеть детали, в интервью министра финансов не последовало. Тем не менее были подтверждены планы получить 100 млрд рублей, а может быть и больше, от продажи активов, которые переходят в собственность государства по решению судов. Реалистичным вариантом остается снижение госдоли в ДОМ.РФ через допэмиссию его акций.

Устойчивость бюджетной системы и ее эффективность для экономики и граждан напрямую зависят от уровня инфляции, определяющего степень жесткости денежно-кредитных условий, сказывающихся на температуре деловой активности. В этом контексте примечательны месседжи прошедшей недели от ЦБ РФ. Во-первых, подчеркивают в Банке России, наблюдаемая монетарная жесткость не ведет к торможению экономического роста. Итоги февраля и мартовские измерения деловой активности ясно указывают на его продолжение. Оптимизм бизнеса поддерживают внутренний спрос и ожидания, что он будет расти и дальше. При этом предложение отстает, а их балансирование потребует времени, в течение которого денежным властям предстоит особо тщательно контролировать риски усиления ценового давления.

Как подчеркнула глава Центробанка Эльвира Набиуллина (10 апреля на пленарном заседании Госдумы, посвященном рассмотрению годового отчета Банка России за 2023 год), «жесткая денежно-кредитная политика как раз направлена на то, чтобы давление на экономику со стороны спроса не было избыточным, не было разрушительным для роста».

Весьма доходчиво было сделано и разъяснение этого тезиса: «Это можно образно сравнить с марафонским забегом, где очень важно правильно распределить силы на всю дистанцию. Слишком быстро растущий спрос заставляет экономику бежать за ним все быстрее, и какое-то время она может бежать на пределе возможностей. Но ценой будет зашкаливающий пульс – иначе говоря, ускорение инфляции, а затем, вполне вероятно, замедление или даже остановка роста экономики, когда ее силы будут исчерпаны».

Вместе с тем, и это второй важный сигнал центральных банкиров, инфляция прошла свой пик, а ее темп по ряду показателей фиксируется на уровне 6%. Но с учетом эффекта высокой базы в годовом выражении рост цен даже несколько ускоряется: по итогам марта – 7,72% г/г, по состоянию на 8 апреля – 7,79% г/г. Для перелома тренда и выхода годовой инфляции на устойчивую нисходящую траекторию, считают в ЦБ РФ, потребуется еще несколько месяцев. Убедительные признаки этого могут сложиться во втором полугодии, что даст основания для снижения ключевой ставки.

В числе такого рода «сигнальных флажков» для Банка России: продолжение устойчивого притока денег населения во вклады; стабилизация курса рубля; возвращение кредитования всех видов к более сбалансированным темпам роста в сравнении с прошлогодними; большая предсказуемость динамики бюджетного импульса экономике, причем более выраженного чем ранее.

В этом контексте принципиален и третий сигнал денежных властей о желаемом ими «разделении труда» в комплексе мер, стимулирующих деловую активность. Выступая (11 апреля) на VI съезде Ассоциации банков России, Эльвира Набиуллина констатировала сильное отставание регулирования, стимулирующего проекты структурной трансформации и технологического суверенитета от потенциала: 300 млрд рублей и свободном лимите в 10 трлн рублей. Главная причина – нехватка качественных опций уже состоявшегося финансирования по ключевым направлениям, по которым Президент РФ поручил правительству разработать новые национальные проекты. Дефицит проектов – следствие относительно высоких инвестиционных рисков, на снижение которых по сути не влияют регулятивные стимулы ЦБ РФ для банков. Но их могут умерить механизмы финансовой поддержки заемщиков.

Для проектов технологического суверенитета, уверены в Центробанке, следует применять инвестиционный налоговый вычет (уже закреплен в Налоговом кодексе – прим. авт.), предоставлять банкам, их финансирующим, безотзывные и безусловные гарантии (но не более 70% суммы кредита), а также интегрировать таксономию (определение кабмином ключевых проектов) и программы господдержки, по которым можно получить льготные кредиты, налоговые льготы и прочие преференции.

Со следующего года в ЦБ РФ намерены (при соответствующих решениях законодателей в 2024 году) запустить ряд собственных регулятивных новаций: выделить облигации по проектам таксономии в отдельный сегмент долгового рынка по аналогии с инструментами финансирования устойчивого развития и распространить на них стимулы, которые сейчас действуют для банковского кредитования; повысить лимиты инвестиционных рисков (с 10% до 20% капитала) для небольших банков с базовой лицензией; смягчить нормативы рисков для кредитов под проекты МСП, а также критерии для оценки рисков по проектам в рамках ГЧП и рефинансированию ранее взятых инвестиционных кредитов; ослабить ограничения на долю привлеченных средств в проектах в зависимости от кредитного рейтинга заемщика.

Кроме этого, в планах ЦБ РФ распространение стимулирующего регулирования на проекты устойчивого развития, а также снижение вдвое ставки страховых взносов по долгосрочным – от трех лет – вкладам и безотзывным сертификатам.

Важнейшей предпосылкой повышения темпов роста российской экономики, а тем более выхода их на уровень не ниже 3,5% в год, остается балансирование его движущих сил на стороне стимулов совокупного спроса и инвестиционно-инфраструктурного предложения. Общая рамка для этого – интенсивная трансформация экономической структуры. Понятно, что в этих обстоятельствах регуляторы озабочены поисков стабильных источников финансирования соответствующих проектов.

В Минфине, например, считают возможным временно разрешить банкам больше инвестировать в акционерный капитал компаний, так как финансовый рынок все еще не позволяет бесперебойно привлекать средства в необходимых объемах. У банков при этом возникают дополнительные и избыточные риски, но другого выхода нет. ЦБ РФ категорически против, так как в этом случае банки по сути будут становиться инвестиционными институтами, а уязвимость вкладчиков резко повысится. Между тем годовая прибыль банковской системы в целом – это месячный финрезультат предприятий и организаций реального сектора. Логично было бы задействовать именно их собственные средства. Тем более что в этом случае финансирование проектов не требует допэмиссию, а значит является безинфляционным.

Компромисс в споре – это, прежде всего, систематизация мер господдержки инвестактивности, требующая, в свою очередь, ясных акцентов на детали анонсированной фискальной модернизации и корректировки несоциальных приоритетов бюджетных расходов, а также ряда регулятивных новаций на стороне денежных властей, о готовности к которым сами они уже высказались вполне определенно. Насколько вероятно движение по этим векторам покажут обсуждение нового облика налоговой системы и работа над проектом бюджетных параметров на следующий год и предстоящие трех- и шестилетний периоды.

Марина Войтенко — экономический обозреватель

Версия для печати