04.04.2006 | Борис Макаренко

УКРАИНСКИй СТАНДАРТ: РОЖДЕНИЕ НОВОГО ГОСУДАРСТВА

Главное на украинских выборах – не их результаты. Главное даже не в изменении модели власти. Самое существенное из того, что началось в декабре 2004 года и продолжается и поныне – переопределение всей украинской государственности. Из «постсоветской» - похожей на Россию с провинциальным душком и некими «национальными особенностями» (гораздо меньшими, чем у многих других бывших союзных республик) она становится «настоящей» - еще далеко не европейской, но уже похожей на нее в главном: там происходит реальное становление плюралистической политики.

«…Только все же не Россия»

Только что прошедшие парламентские выборы нельзя рассматривать в отрыве от президентской кампании 2004 г. Она казалась поразительной своей яркостью, непредсказуемостью, драматизмом. Между тем, в том, что украинская история повернулась так, а не иначе, больше закономерностей, чем случайностей. За «оранжевыми страстями» мало кто рассмотрел, что власть стала делимой: между президентом и премьером, между партиями в парламенте, между востоком и западом страны. Собственно говоря, одно из возможных прочтений всей украинской политики 90-х годов – это история попыток сконцентрировать власть и провалов этих попыток.

При «Леониде Первом» - Кравчуке – президентская власть наивно и несколько неуверенно пыталась выстроить синтез галицийского национализма (впрочем, распространившегося далеко за пределы Западной Украины) с деидеологизированным «административным ресурсом», доставшимся в наследство от КПСС. «Леонид Второй» - Кучма – взялся за дело куда более системно, пытаясь творчески осмыслить опыт соседней России»: в 1994 он победил своего предшественника, мобилизовав Восток против Запада, но на перевыборы в 1999 г. пошел, разыгрывая сценарий антикоммунистической мобилизации (как Ельцин против Зюганова в 1996 г.); в 2000 г. Леонид Данилович попытался существенно изменить баланс сил в свою пользу путем всеукраинского референдума, который с блеском выиграл, но лишь с тем, чтобы на следующий день осознать, что практически реализовать задуманную конституционную реформу невозможно: ни Рада, ни элиты, ни Европа (на которую уже тогда приходилось оглядываться) не позволили бы ему воплотить ее в жизнь.

Далее последовала энтропия власти «Леонида Второго» и последняя, уже напоминавшая агонию попытка стянуть всю власть в один узел, завязанный рукой Виктора Януковича. В 2004 г. вопрос стоял не о том, какой «Виктор Первый» сменит «Леонида Второго» - Ющенко или Янукович, а о том, будет ли это царь, более сильный, чем оба Леонида, или президент, вынужденный поделиться властью.Причин неудач формирования моноцентрической президентской власти в украинском государстве несколько. Было бы чрезмерным упрощением объяснять их личностными особенностями двух Леонидов и двух Викторов. Все они так или иначе обусловлены объективно существующим плюрализмом элит и общества, рельефно контрастирующим с ситуацией в России.

Первый параметр плюрализма – расклад общественно-политических настроений. Он не сводим к простой схеме «прозападный Запад – пророссийский Юг и Восток». Если в России основным размежеванием на протяжении всех 90-х годов было «реформаторство против реставраторства», то на Украине с ростом национального движения возникла сложная картина националистических, либеральных, левых и коммунистических настроений: их соотношения менялись как в калейдоскопе, и ни одно из противостояний так и не стало «осью» национальной политики. Украинская идентичность имела не две, а три ипостаси: «галицийскую»-западную с сильным антироссийским уклоном, «суржиковую»-юго-восточную, в которой элементы русской и украинской культуры сплетены неразрывно, и «полтавскую» - добродушно-критичную по отношению к России, но все же существенно отличную от нее. Когда на выборах 2004 г. «полтавская» Украина проголосовала за Ющенко почти с таким же большинством, как и Западная, стало ясно, что украинское государство состоялось окончательно и бесповоротно, и этнические разломы становятся предметом внутриполитических компромиссов, а не геополитических пасьянсов. Наследники КПСС перешли на социал-демократические позиции, причем разными, порой весьма экзотически смотрящимися колоннами. Вырос целый ряд центристских проектов. В общем, политический спектр остается достаточно хаотичным (чего стоит почти полсотни партий в избирательном бюллетене!), но вполне живым.

Второй параметр плюрализма – элитный. Ни объемы, ни конфигурация украинской экономики не позволили сложиться столь мощным олигархическим кланам, как в России. То есть олигархи имелись в избытке, но в этом-то «избытке» и зарыта собака: их было слишком много и все они были «полутяжеловесами», а не «супертяжеловесами», а потому никак не могли сформировать единую политическую позицию и постоянно ссорились друг с другом.

Наконец, третий параметр – геополитический. Из части великой империи Украина стала если не малой, то средней страной. А для такой державы естественно пытаться играть на противоречиях между большими соседями (особенно если ты перекачиваешь нефть и газ от одного соседа к другому). Это лавирование было не столь видным при «позднем Кучме» только из-за того, что он здорово подмочил свою репутацию на Западе (что не мешало ему воровать российский газ и пользоваться низкими ценами на него). Но в принципе для такой страны однозначная ставка на одного из соседей менее выгодна, чем хитрое балансирование. Добавим, что у такой страны гораздо меньше психологических комплексов по поводу своего суверенитета: там он читается как право маневрировать между гигантами по собственному усмотрению.

Если бы на выборах декабря 2004 г. победил В.Янукович, можно было бы ожидать попытки выстроить моноцентрический политический режим – с преференциями «своим» олигархам, жестким оппонированием «чужим» партиям и «пророссийской» риторикой. В области внешней ориентации вряд ли была бы слышна мысль о вступлении в НАТО и Евросоюз, а во всем остальном (в том числе по части придания русскому языку статуса государственного или урегулирования энергетических проблем) – еще большой вопрос, что было бы. И в любом случае украинская политическая среда сопротивлялась бы такой попытке и, скорее всего, – успешно.

Ющенко заплатил за элитный компромисс, поставивший его во главе государства, недопустимо высокую для «царя» цену - раздел властных полномочий с парламентом. Именно этот сдвиг революционен: раз поделившись властью, ее очень трудно отнять назад, особенно если поделился ею в пользу тех, кто определяет правила игры – то есть парламента. «Моноцентрический проект» президентской власти на Украине провалился, и возродиться ему будет все труднее…

Изгибы «оранжевого пути»

Не будем подробно рассматривать успехи и провалы полутора лет президента Ющенко. Режим носил откровенно переходный характер: и «бунт» премьера Тимошенко, и вотум недоверия правительству Еханурова – всего лишь позиционные баталии политических партий, изготавливавшихся к парламентским выборам. «Переходность» проявлялась и в том, что президентская власть достаточно робко и нерешительно строила административный ресурс и сводила счеты с оппонентами; внешнеполитическое балансирование было явно перекошено в сторону Запада – нужно ли объяснять почему? Громкие скандалы – как коррупционные, так и вокруг отношений между властными фигурами, конечно, не лучшим образом характеризуют участвующих в них политиков, но означают они лишь одно: бульдогов выпустили из-под ковра, и они грызутся на глазах у изумленной публики. Эффективность власти очень неровна, но ничего трагического не происходит, кроме, пожалуй, одного – харизма Ющенко здорово померкла.

…И пораженье от победы мы не сумели отличить

Итоги выборов известны. Вопрос, кого считать победителем, кого – проигравшим. Вроде бы выиграл Янукович, но партии «оранжевого окраса» в сумме получили больше и имеют предпочтительные шансы на формирование правительства, вроде бы Ющенко проиграл не только Януковичу, но и Тимошенко, более того – проиграл и свои полномочия, но как президент он не только поручает кому-то формировать правительство, но и руководит третьей по силе партией. Да и вообще, что на Украине будет реально значить президентский пост в ближайшие годы – еще надо посмотреть.

Первый параметр оценки итогов – электоральный. Во-первых, выборы полностью подтвердили наличие трех Украин: на западе победил Ющенко, в центре – Тимошенко, на востоке и юге – Янукович. Общая картина мало изменилась по сравнению с выборами 2004 г., обратим внимание лишь на один существенный фактор: наиболее равномерные результаты показала именно Тимошенко, т.е. именно она делает заявку на роль «центра» украинского политического спектра – по крайней мере, в географическом смысле. Столь же очевидно имиджевое поражение Ющенко: с таким результатом он ограничен в свободе политического маневра; например, ему будет очень трудно распустить Раду, если не будет складываться правительственная коалиция – в неудачах общество обвинит его хотя бы в силу его невыразительного выступления на выборах.

Второй параметр – кто обретает власть? На самом деле возможна любая комбинация из трех пальцев. Создание правительственных коалиций проходит под девизом Оскара Уайльда «Необходимость – мать странных сожительств». Трудно представить себе блок Тимошенко и Януковича, а вот оба варианта с участием «Нашей Украины» вполне реальны, но обе неудобны для Ющенко. Его партия становится младшим партнером в обоих случаях; союз с железной леди страшен ему по двум причинам: он будет проигрывать в энергетике своей партнерше (особенно на фоне результатов выборов), кроме того – мадам Юлия плохо уживается с собственной свитой президента. Союз с Януковичем – реальная утрата контроля над экономикой (там у Януковича своя команда) и попадание в зависимость от «восточных олигархов». Поэтому Ющенко будет долго маневрировать и пугать каждого из партнеров тем, что с «другим» уже почти договорился, и даже намекать, что распустит Раду скорее, чем пойдет в коалицию на невыгодных условиях. Так что многое зависит от того, кто кого переблефует.

Третий параметр – устойчивость власти. Неустойчивой она будет по определению: ей предстоит переход от президентской республики (тоже не вполне устоявшейся) к парламентско-президентской; такие балансы выстраиваются десятилетиями спокойной политики (вспомним Францию или Финляндию). Похоже, от президента значительная часть власти уплывает, но… Может случиться, что у нового правительства (или двух новых за четыре ближайших года) дела пойдут из рук вон плохо, и президент выйдет на Крещатик и скажет «Хватит!» Может, следующим президентом станет Тимошенко (такой вариант более нельзя считать невероятным), и она попробует вернуться к президентской республике. Но вероятней, что складывающийся новый строй все же удержится. Хрупкость коалиций станет причиной многочисленных трений и скандалов, но их участники будут связаны «круговой порукой»: цена разрушения коалиции (и утраты власти) окажется выше, чем цена компромиссов и уступок партнерам.Наконец, четвертый параметр: курс нового правительства. Коалиционное правительство по определению тяготеет к центру. Поэтому условием его формирования станет отказ от крайностей и «фирменных тем» каждого из лидеров – типа членства в НАТО, деприватизации или пересмотра газовых соглашений. Во внутренней политике такая «коалиционность» ведет к потере динамичности, но зато и страхует от грубых ошибок (правда, не будем забывать про способность постсоветских политиков наступать на одни и те же грабли по много раз). Во внешней политике украинский суверенитет, как и прежде, будет сводиться к попытке «сосать двух маток», возможно, с меньшими перекосами, чем раньше.За этими не слишком уверенными прогнозами нельзя забывать о главном: логика политического развития Украины уверенно, хотя и не всегда безупречно, движется к государству «непостсоветского типа». Его отличительными чертами становятся:

- самые свободные, справедливые и плюралистичные на пространстве СНГ выборы (с оговоркой на немалые, но точечные нарушения);

- появление реальных стимулов для развития партийной системы; главный из них: партиям доверено реальное дело – сформировать правительство, управлять им и нести ответственность перед обществом;- движение к парламентско-президентской республике; в переводе на русский это означает, что самым важным в государстве становится не фамилия президента, а набор институтов власти – президента, правительства, Рады, партий и отношений между ними.

Все это так не похоже на Россию… Есть ли риски и рифы на этом пути? Да, и во множестве, но о них, и почти исключительно о них говорит большая часть российского политического истеблишмента, так и не понявшая, что Украина – это не просто не Россия, а государство, у которого России не грех бы кое-чему поучиться.

Борис Макаренко – первый заместитель генерального директора Центра политических технологий

Статья опубликована в «Политическом журнале», № 12, 3 апреля 2006 г.

Версия для печати