05.05.2006 | Сергей Михеев

Они нас боятся, но уважать не собираются

Последние откровенно враждебные заявления Чейни и Райс ещё раз подтверждают одну приятную мысль – они нас всё-таки боятся. Причём боятся почти иррационально, вопреки здравому смыслу предпочитая дружить не с Россией, а с политическими карликами. Как говорил незабвенный Аркадий Райкин – «им плохо, когда нам хорошо». Позиция их ясна – Россия должна знать своё место, которое Запад ей определил в 90-х годах прошлого века. Для этого годятся все меры – вплоть до строительства нового «железного занавеса». Главная же проблема в том, что в нашей элите многие готовы принимать подобную модель отношений в обмен на право делать большие деньги.

В общем-то, ничего особенно нового не произошло. Лишь законченные романтики от демократии могли не замечать того, что Запад во главе с американцами с самого начала делал всё для того, чтобы ни в коем случае не допустить даже намёка на любую реинтеграцию на постсоветском пространстве, лидером которой могла бы стать Россия. Даже самую формальную. Чтобы этого не допустить, в пику российским инициативам в разное время с прямого благословения Запада запускались различные проекты, призванные расколоть СНГ и помешать интеграционным усилиям России – от ГУУАМа до ЦАС (организация Центрально-Азиатского сотрудничества).

Последняя «фишка» - Сообщество демократического выбора (СДВ) – тоже не новость, так как является очередной инкарнацией Балтийско-Черноморского союза, идея которого несколько раз возникала в разные века. Причём эта идея почти всегда поддерживалась Европой (позднее Америкой) и всегда была направлена в том числе против России. В российском контексте идея союза проста – «санитарный кордон», отделяющий пугливую, а теперь ещё и весьма мягкотелую Европу от варваров Московии и Сибири. Одновременно этот балтийско-черноморский забор должен сдерживать непредсказуемых жителей России в их тундре и болотах, чтобы они не вздумали конкурировать с Западом там, где последний хотел бы видеть себя монопольным игроком.

В принципе забор этот уже почти построен. Хлипкий пока, но построен. Есть дыра в виде Белоруссии. Есть шатающиеся доски в виде новых членов забора – Молдавии, Украины и Грузии. Честно сказать, доски эти пока болтаются на одном гвоздике, который при желании нетрудно расшатать совсем. Кроме того, есть мечты строить забор и дальше – на юго-восток, но это пока только планы.

Вопрос – зачем всё это нужно? Ответ – Западу, вопреки расхожим представлениям 80-90-х годов прошлого века, сильная Россия не нужна даже в качестве абсолютно лояльного союзника. Политически это невыгодно, так как у сильной России обязательно появятся претензии на внешнее влияние, что просто неизбежно войдёт в противоречие с интересами Запада. Возьмём то же постсоветское пространство – казалось бы, ну отдайте вы его под влияние России в обмен на полную лояльность Кремля и под гарантии развития демократии, как вы её понимаете. По крайней мере, при Ельцине на эту тему можно было договориться запросто. Но нет, не хотят. Самим надо. Впрочем, даже Европа с Америкой постоянно конкурируют за сферы влияния. Зачем им ещё и Россия?

Экономически это невыгодно, так как Россия, имеющая сильную экономику, а не просто торгующая сырьём, рано или поздно начнёт составлять конкуренцию западным производителям, которые остаются западными, даже если все их заводы находятся в Китае. Как минимум, такую конкуренцию российские товары могут составить на огромном внутреннем рынке самой России, рынке постсоветских государств и ряда развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки. Россия должна исправно и на приемлемых для покупателей условиях поставлять сырьё – вот её место в мировом разделении труда. Место её и народа её населяющего. И никаких «но».

Также это было бы невыгодно и с культурно-цивилизационной точки зрения. Успешная Россия неизбежно стала бы ещё одним цивилизационным вызовом западной демократии, которая претендует на универсальность и безальтернативность. Сейчас таким вызовом, по сути, является Китай, который, если верить классикам западной демократии, никак не мог добиться тех успехов, которые он имеет, без глубинной либерализации политических и общественных отношений, а также без разрушения традиционной культуры. Можно вспомнить даже и о Японии, которую нельзя назвать западной страной, а также об интенсивно развивающейся Индии и ряде процветающих мусульманских стран.

Западной цивилизации сейчас в довольно тяжёлой борьбе приходится доказывать своё исключительное право определять пути мирового развития. Зачем им ещё какая-то Россия, которая во все времена вызывала у Запада подозрение со своим ортодоксальным православием, странной культурой и традициями общества. Отнюдь не идеализируя другие цивилизации и культуры (включая русскую), тем не менее, надо признать, что современный Запад внутренне уверен в своей миссии, в своём превосходстве над остальными цивилизациями и считает их ущербными (в лучшем случае – младшими братьями), со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Три перечисленных выше обстоятельства и определяют в целом политику Запада во главе с Америкой, как в отношении России, так, в общем-то, и в отношении всего остального мира. Проще говоря, речь в очередной раз идёт о попытке установления доминирования на планете. Все, кто даже потенциально может помешать этому доминированию, пусть даже и пассивно не соглашаясь с тем местом, которое ему определено новыми хозяевами мира, автоматически становится, как минимум, подозрительными. Впрочем, конечно, давят на всех по разному, в зависимости от того, насколько объект давления проявляет способность к сопротивлению или маневрированию. Как известно, противник силён настолько, насколько вы позволяете ему быть сильным.

Эти три фактора, по сути, составляют основу современной идеологии внешней экспансии Запада. Кстати, идеологизированность объясняет и порой иррациональные, с точки зрения прагматики, шаги Запада. В контексте отношений с Россией даже простой анализ истории показывает, что с русскими гораздо легче договориться о чём-то, чем заставить силой. В конце прошлого века у Запада был уникальный шанс навечно сделать народ России своим искренним союзником, но Запад предпочёл другую политику – ограничивать, давить, навязывать, загонять в долговую яму и способствовать постепенному развалу. Реакция была неизбежна.

То, что это именно идеология, доказывает и болезненная реакция Запада на попытки Москвы максимально эффективно использовать имеющиеся в её распоряжении экономические инструменты влияния. Российская элита, несомненно, мечтающая о своей доле в некой мировой власти, решила идти к заветной цели путём наименьшего сопротивления и разумного прогиба под западные мерки, раз уж этот Запад забрал себе столько власти.

Парадоксально, но факт – Кремль за последние 15 лет фактически планомерно выполняет все правила игры, установленные для него Западом. Америку и Европу раздражают военно-политические амбиции России, напоминающие ей кошмары советской эпохи? Кремль последовательно сдаёт свои сферы влияния, как в мире, так и на постсоветском пространстве. Запад считает идеологию пережитком, а экономику сутью всей жизни? В России вовсе не остаётся никакой идеологии, кроме абсолютной веры в деньги, пронизывающей общество сверху донизу. Запад видит в нас лишь поставщика сырья? Кремль готов и на это – торговля нефтью и газом - это наше всё, а остальное - пережитки тоталитарного прошлого.

По сути, осталась лишь одна даже не амбиция, а просьба – позвольте нам с максимальной выгодой продавать наше сырьё и хотя бы за счёт этого отвоевать какое-то место под солнцем. В конце концов, ведь именно Запад убеждал нас в том, что свободная торговля - это чуть ли не смысл жизни. Российский рынок давно уже завоёван импортными товарами, так позвольте же и нам хоть что-нибудь. Мы же ведь пытаемся играть по вашим правилам. Но чтобы совсем не развалиться, оставьте нам хотя бы право контролировать свои внутренние дела, так как, если такого контроля мы лишимся, то у государства вообще не останется никаких значимых источников дохода. Ведь все остальные отрасли экономики, кроме сырьевых, благополучно издохли в полном соответствии с рекомендациями западных друзей.

Но не тут-то было. Это уловки для наивных новичков. Запад категорически не заинтересован делить мировую власть с кем бы то ни было. Своих желающих хватает. Не для того эти пресловутые правила игры придумывались, чтобы по ним могли выигрывать все кому не лень. Тем более, он не собирается тупо продать кусок этой власти за деньги (или за газ). Максимум, что он может предложить - это личное продвижение отдельных персон из российской элиты (скажем, миллиардеров) в сладкую жизнь мирового правящего класса. Впрочем, даже здесь есть ограничения. Даже самые богатые российские миллиардеры на мировом уровне не имеют влияния, сопоставимого с тем, которое имеют их западные коллеги. Покупать замки, футбольные клубы и острова, если деньги есть, это - пожалуйста. Но влиять на мировую политику – извините, посторонним вход воспрещён.

Внешне такой подход оформляется в последнее время глуповатыми разговорами о том, что политику нельзя мешать с экономикой. Впечатление такое, что психиатр беседует со своими пациентами, которые готовы соглашаться с любой заведомой чушью. Хочется спросить – когда и где большая экономика не была связана с политикой? Может быть, американцы не используют экономику в политических целях? Тогда что такое поправка Джексона-Веника, которую американцы ввели ещё против Советов, но и по сей день не собираются отменять? Или зачем США требуют экономических санкций против Ирана, разве не в политических целях? Подобные вопросы можно продолжать до бесконечности.

Однако самое печальное то, что Кремль откровенно ведётся на такие разговоры, начиная каждый раз оправдываться и доказывать, что на самом деле никакой политики в нашей экономике нет. А для достоверности можно и белорусов пощипать, даром что союзники, недостающая доска в балтийско-черноморском заборе. Нехай все знают, что у нас никакой политики, окромя экономики, нет. Можно себе представить, как такая податливость радует Вашингтон – на пустом месте нашли новый инструмент влияния. Теперь чуть что сразу говорят о том, что Москва использует экономический шантаж в политических целях.

Американцы чётко уловили эту слабость российской власти – верят в деньги, думают, что смогут купить за них чуть ли не былое влияние в мире, сопоставимое с ролью СССР. Никто, конечно, этого не позволит, но поиграть на этом можно. Интересно, что на этом же прокололись многие российские бизнесмены, в своё время мнившие себя хозяевами жизни, но быстро вспомнившие о своей «социальной ответственности», как только замаячила реальная угроза потерять эти самые деньги. Впрочем, история эта вообще стара как мир.

Кратко говоря, мировая элита, костяк которой составляет элита западная, не собирается продавать российской элите место в виртуальном «мировом правительстве» ни за деньги, ни за газ, ни за нефть. Наши амбиции и претензии на возрождение, с одной стороны, пугают их, а с другой, мобилизуют на срочные меры по ограничению роста нашей самостоятельности, в чём они опираются на целую толпу добровольных помощников. Нам навязывают те правила, по которым наши шансы хотя бы на ничью минимальны. Игра по этим правилам и неспособность сформулировать свою идентичную и автономную политику во всех сферах, включая экономическую, политическую, военную, культурно-цивилизационную, обречена на проигрыш. Любить надо не власть, а Родину, да и верить стоит не в деньги.

Всё это нужно понимать отнюдь не для того, чтобы нагнетать антизападную истерию. Прямой и острый конфликт с Западом нам совершенно ни к чему. Кроме того, объективно у нас есть и общие интересы, и даже общие враги. Однако не только власти, но и обществу необходимо иметь адекватный и совершенно трезвый взгляд на вещи. Запад не обладает универсальным знанием и компетенцией во всех вопросах. В действительности он не всесилен и почти всегда пристрастен в своих оценках. Свои интересы для него превыше любых декларируемых ценностей. Иногда он ошибается и способен на не вполне адекватные шаги. К России же он относится, прежде всего, как потенциальному конкуренту и стране с чуждой культурной традицией, потенциал и рост которого надо всемерно ограничивать. Что, впрочем, не исключает возможность использовать Россию как ситуативного союзника по отдельным вопросам. Из этого Запад и будет исходить, выстраивая свою политику на российском направлении. Это надо понимать для того, чтобы оценивать происходящее и строить планы на будущее.

Сергей Михеев – заместитель генерального директора Центра политических технологий

Редакция «Политком.Ру» напоминает, что мнения авторов могут не совпадать с редакционным

Версия для печати