29.06.2006

Марат Гельман, владелец галереи: "Искусство дороже денег. А любое количество денег - меньше искусства"

…Я начинал как коллекционер. Искусство для меня было увлекательным хобби. Но я быстро понял, что в России отсутствует коллекционный сектор. И с 1990 года хобби превратилось в дело - я открыл галерею. Все остальное стало неинтересным. Обучался стремительно. Вообще коллекционер - это человек, который быстро становится профессионалом, потому что на собирание коллекций он тратит свои деньги.

- Как признавались первые отечественные предприниматели, в 90-е годы, когда бизнес только зарождался, люди не очень четко понимали, что на нем можно заработать деньги, главным тогда было ощущение свободы. А для Вас деньги являлись заманчивой целью?

- В те годы потребительские стандарты были очень низкими. На заре перестройки мы жили точно так же, как в «совковое» время, когда я был простым советским инженером. Но в сфере искусства уже возник некий ажиотаж - все бросились искать в России то, что стоит настоящих денег. Безусловно, искусство было одной из немногих тех сфер, которые давали некую материальную перспективу. Поэтому в определеной степени имел значение и денежный фактор. Но для меня галерейный бизнес все же являлся больше увлечением, страстью, и ничем другим я заниматься не мог и не хотел.

- Если сравнивать ситуацию начала 90-х годов и сегодняшнее время - сейчас сложнее начать бизнес или легче?

- Художественный мир - особая «зона». С одной стороны, более закрытая. С другой - для того, чтобы начать бизнес, не нужно никаких лицензий и не надо ничего просить у государства. Поэтому дверь в него вроде бы всегда открыта. Но полтора десятка лет назад тебе помогала сама ситуация, ведь в 90-е годы началось «героическое переживание» всего искусства. Успех моей галереи - это результат набора обстоятельств, условий, настроений и состояния, в котором находилось общество.

Та роль, которую в конкретных исторических обстоятельствах 90-х годов играла моя галерея, оказалась, если можно так выразиться, эксклюзивной. Сейчас - иное время, и уже существует много галерей: подключились Третьяковка, открывшая отдел современного искусства, Русский музей, много частных организаций, фондов… Главное, что сегодня существует большой интерес к современному русскому искусству. То есть нынче ситуация совершенно иная и претендовать на эксклюзивность уже невозможно.

Но, с другой стороны, для «новоприбывших» уже созданы достаточно понятные «правила игры». Правда, для создания бизнеса необходим стартовый капитал. И сегодня просто смешно говорить про ту сумму, которую когда-то вложили мы, чтобы открыть галерею - сегодня для этого потребуется не менее миллиона долларов.

- А существует ли в галерейном бизнесе конкуренция и насколько она остра?

- Безусловно, существует конкуренция. Но самый существенный вид конкуренции сосредоточен в умении постоянно быть новым. Хороших художников всегда мало. Даже в самые благодатные времена страна дает всего тридцать-сорок имен, которые войдут в историю искусства. Вообще художники, которые уже достигли какой-то степени известности, имеют свою историю отношений с галереями и традиционно работают только с одной из них. В 90-е годы почти практически все актуальные художники работали только с нами. А сейчас возникла конкуренция в поиске и открытии новых имен, поскольку это закон любого бизнеса. И фантастический рост бизнеса возможен только тогда, когда художники из зоны неизвестности попадают в зону известности - а дальше наступает более ровный период развития галереи.

Второй уровень конкуренции - это международные рынки. Если российский рынок доступен практически любой галерее, то международный - лимитирован. Он имеет определенную емкость. В нем также есть конкуренция, но более мягкая.

- Как Вы отыскиваете таланты, имеющие рыночную стоимость?

- Наша галерея - самая известная, поэтому нам проще: нас ищут сами художники, а не мы их. В год просматриваем около двух тысяч портфолио. Но если появляется хотя бы один новый интересный художник в год - это уже удача. Потому что поиск таланта сродни поиску крупиц золота в массе руды.

- Художники - люди ранимые, со сложными, иногда скверными характерами. Учитываете ли Вы при выборе художника фактор удобства личного общения, или этот субъективный фактор не уместен в рыночных отношениях?

- Не существует удобных художников. Все художники - неудобны, капризны, и даже могут тебя обманывать. Галерист может сделать только одну вещь: перенести художника из тени в свет и помочь ему реализоваться. Это миф, что можно взять человека, как вы говорите, удобного для личного общения, и сделать из него «звезду». Это невозможно. А если и случается, то такой художник потом очень быстро исчезает. Он может попасть в «Книгу рекордов Гиннеса», но никогда не попадет в историю искусства.

Существует профессиональный критерий, в котором цена художника определяется общим согласованным мнением. Другой вопрос, что сегодня внутри творческой натуры художника должно присутствовать не только желание самовыразиться, но и качество этого самовыражения. Для того, чтобы «разлететься» своими произведениями по миру, художник должен очень много работать. Например, даже весьма известные «Синие носы» должны делать по десять международных выставок в год. Такая интенсивность очень многих сбивает, подкашивает. Но эта творческая выносливость является сегодня важнейшим условием успеха.

- Но ведь невозможно в творчестве постоянно держать высокий градус. Вдохновение - вещь капризная…

- Современные технологии, особенно цифровые, позволяют тиражировать работы. Это не уменьшает их художественных качеств, но облегчает нагрузку на творческую личность. Правда, и в этом случае художник должен, что называется, держать руку на пульсе современного искусства и хорошо его знать. Вообще сегодня фигура художника сильно изменилась. Это не тот полусумасшедший тип, обуреваемый идеями и образами, которого называют человеком «не от мира сего». Сейчас это, в первую очередь, профессионал, можно даже сказать - профессиональный маргинал, который смотрит по сторонам и производит свой взгляд на мир, но при этом не ставит себя выше зрителя.

- Что для Вас как для ценителя современного изобразительного искусства и эксперта является главным критерием в восприятии и оценке произведения ?

- Прежде всего, надо постараться понять, что хотел донести до зрителя художник, в чем его замысел, а уже потом смотреть, насколько он удачно его воплотил. Вообще нынешняя эпоха в искусстве отличается достаточной демократичностью. Поле того, как пафос новаторства ушел в историю, художник сам для себя формулирует задачу искусства. Один живописец берет кисть для того, чтобы тронуть вашу душу, другой - чтобы выразить свой критический взгляд на мир.

- Многие пытаются определить, что является самым важным для успешного ведения бизнеса - деньги, идеи или технологии. А Вы в одном из интервью сказали, что главное то, чего нет. Не могли бы Вы пояснить свою точку зрения?

- В галерейном бизнесе главное - это новые художники. Потому что инфраструктура, которой не было в начале 90-х годов, уже построена. Становление галерейного бизнеса проходило в двух векторах: выстраивании отношений с международным рынком и воспитании российского коллекционера. В обоих направлениях мы добились успехов. Сегодня у нас есть такие серьезные коллекционеры, как Маркин, Семенихин, Чистяков, имеющие такие же амбиции, какие были у Третьякова, Щукина, Морозова... Они появились в 90-х годах. Семенихин, например, коллекционировал раньше работы «Бубнового валета», но постепенно заинтересовался современным русским авангардом.

- А кто эти люди по основной профессии?

- Семенихин и Чистяков - строители. Но это страстно увлеченные искусством люди, которые точно знают, чего хотят и ищут действительно талантливые работы.

- Галерейный бизнес - особенный. Он не связан с конвейерным производством, и потому - достаточно элитен. Как владелец одной из самых успешных галерей, чувствуете ли Вы себя человеком бизнес-сообщества или являетесь предпринимателем-одиночкой?

- Скорее, я - человек бизнес-сообщества, но избирателен в общении. У меня есть коллеги, которых в профессионализме я считаю равными себе. Сегодня в России, кроме нашей, существует еще четыре галереи, которые в основном и составляют элитное бизнес-сообщество - это «Цель», «Риджина», «Айдан» и «Стелла».

- А существует ли какой-то корпоративный рейтинг среди равных?

- Рейтингов в неком спортивном смысле, разумеется, нет. Существует внутренняя экономическая «кухня». О рейтинге можно говорить, опираясь только на открытые, общепринятые показатели, которые не охватывают всей галерейной «кухни». Все то, что происходит внутри, невозможно учесть и подсчитать. Можно, например, говорить об объеме продаж, но и этот фактор не всегда связан с доходами. Успех галереи не зависит впрямую от ее бухгалтерии. И вообще в нашем «цеху» она довольно сложная. Но у каждой галереи обязательно есть свое лицо и своя выраженная особенность: у «Галереи Гельмана» - это устремленность в будущее, у «Айдана» - светскость, у «Риджины» - демонстрация в России зарубежных художников, у «Стеллы» - инвестиционная направленность, связанная с тем, что они больше покупают, чем продают.

- Отличаются ли западные галеристы от наших? Если – да, то чем?

- Существует принципиальное отличие между европейским и американским галерейным бизнесом. В Европе, к которой, кстати, принадлежим и мы, галерея - это, прежде всего, галерист, его деньги.

В Америке - по-другому: собираются инвесторы, нанимают профессионала и создают галерею. Они же являются основными покупателями. Там, как правило, ищут только молодых перспективных художников. То есть в США галереи больше похожи на некие инвестиционные компании. Это страна, в которой талант ценится сам по себе, а существующие законы дают возможность вкладываться в этот бизнес многим людям. Поэтому там процессы в искусстве не затихают, все развивается очень бурно, владельцы галерей с помощью экспертов ищут хороших художников и готовы вкладывать в эти таланты. Наших же галеристов больше интересует не процесс, а результат.

- А не появляются ли ростки американской модели в отечественном галерейном бизнесе?

- Они бы появились, если бы были соответствующие законы. Галерейный бизнес в России практически не зависит от государства, и у последнего нет инструментов для его регулирования.

- Но ведь существует такой инструмент, как налоги.

- Налоги в искусстве - это не управление. Мы до последнего времени существовали вообще автономно. Только сейчас государство начало работать. Вот, например, у нашей галереи большая программа с Русским музеем и Третьяковкой. Мы подарили им несколько своих работ. Но никаких налоговых поблажек за это не имели и не имеем. То есть это не государство - нам, а мы - государству помогаем. Взамен лишь получаем некое признание результатов нашей деятельности. Это немного мешает, потому что такая деятельность государства - абсолютно невежественна. Хотя сильно помешать оно нам не в состоянии.

Вообще в искусстве существует некая пирамида. В ее основании масса творческих личностей. Они варятся в художественном процессе и попадают - но у уже не все! - на молодежные выставки, которые «просеивают» эту массу до пятисот человек. Дальше - галереи, которые «сжимают» количество художников до сотни. А на вершине пирамиды - музейная ситуация, которая формирует пятьдесят лучших художников, отображающих русское искусство начала XXI века.

Представьте себе, что вдруг появляется человек с административным ресурсом, который заявляет: «А что мне эта пирамида? Я сейчас возьму и подарю музей Шилову». Конечно, это мешает и путает критерии и систему координат - где действительно талантливое искусство, а где - назначенный фаворит. Это во времена двора Медичи население было невежественным, еще не сложились экспертные институты. Сейчас ведь ситуация другая. А у нас государственные деньги тратятся на то, что мэр, не будучи экспертом в искусстве, считает для себя интересным. Трудно представить ситуацию, чтобы мэр, скажем, Лондона или Парижа навязывал всем свою вкусовщину. В творческой среде к таким административным вмешательствам в искусство относятся с большим скепсисом. Да и государственные деньги тратятся впустую.

- Чувствуете ли Вы в себе личностные перемены за тот период времени, который занимаетесь бизнесом? Изменилось ли ваше мировоззрение, жизненные ценности?

- Скорее я не изменился, а сформировался. Если ты ежемесячно делаешь выставки, и весь подготовительный период буквально живешь с человеком, плотно с ним общаешься, пытаешься его понять, то каждый месяц ты познаешь новую систему жизненных ценностей.

Когда это повторяется из года в год, в первую очередь, ты становишься наддискурсивным. Ведь у большинства из нас существует дискурсивное мышление: в каждый момент жизни ты думаешь, что твоя картина мира и есть истина. Но когда ты постоянно встречаешься с талантливыми людьми, у которых есть своя картина мира, свой дискурс, которые могут всерьез себя сравнивать с Марксом или Платоном, начинаешь понимать, что главное - чтобы картина мира была целостной. Ты перестаешь быть идеологичным и становишься больше теоретиком, учишься понимать красоту системы взглядов, а не абсолютизировать истину. Потому что истины не существует.

Во-вторых, я чувствую, что стремительно повзрослел. Потому что даже если художники старше тебя по возрасту, ты все равно постоянно находишься по отношению к ним на патерналистских позициях. И неважно, сколько тебе лет. Я очень быстро перестал быть мальчишкой, потому что вокруг всегда были люди, которые воспринимали тебя в качестве старшего.

В-третьих, я стал не то что добрее, но гораздо толерантнее к разным человеческим качествам. Когда у тебя есть дар, и ты понимаешь, что твоя цель - распространить этот дар, то очень многое себе прощаешь ради этой великой цели. Это примерно так же, как у политиков, которые всегда взвешивают цели и средства: «Сейчас мне придется обмануть, но ведь это ради великой цели!» То есть, сталкиваясь со слабостями и недостатками творческой личности, ты начинаешь относиться к человеческой природе как к медицинскому факту - ну вот бывает плохая погода, хорошая погода, цунами… Ты понимаешь, что существует некая объективная реальность, и в ней ты должен суметь построить свою жизнь.

- Но при всей приобретенной толерантности, существуют ли у Вас какие-то принципы, которыми Вы ни при каких обстоятельствах не могли бы поступиться?

- Речь идет о другом. Живет, например, очень талантливый художник с очень скверным, вздорным характером. Ты все это знаешь, понимаешь, но все равно с ним работаешь, прощая ему все недостатки за его творческий дар. У меня был такой период в жизни, когда я сам пытался творить. Попытка была не очень успешной. Зато я понял, насколько редкая вещь - талант. Умных, добрых людей много. Талантов - единицы. Научиться прощать, любить талант со всеми его «потрохами» - это качество, встречающееся не часто. Во мне его воспитала жизнь.

- А у Вас нет сожаления, что творчески Вы не выразились?

- Наоборот - я очень доволен! Ведь талант - это судьба. Я же вижу, как мучаются люди, у которых нет особого дара, таланта. Невероятно тяжело наблюдать и понимать, как другие, одаренные Богом, легко, изящно, гениально преодолевают те препятствия, с которыми при отсутствии таланта можно биться годами.

- Вы себя сегодня комфортно чувствуете как галерист?

- Я чувствую себя по-разному. Но дело не в этом. Самое главное опять-таки - то, чего нет. В какой-то момент галерист для истории искусства стал важнее, чем художник. Потому что это человек, который, убрав свои личные амбиции, готов работать с амбициями чужими. Такой момент был платой и за мои вовремя перенаправленные амбиции. Сегодня коллекционеры ходят и говорят: «Марат, от тебя зависит практически всё». И действительно: сегодня галерист - это человек, который обличен властью. Но в этой деятельности скорее важен не творческий, а аналитический подход.

- Галерейный бизнес, как и бизнес в России вообще, имеет историю в полтора десятка лет. Как Вы оцениваете сегодняшние взаимоотношения бизнеса и государства, существует ли давление со стороны последнего? Какое чувство в Вас сегодня доминирует - безопасности или тревоги?

- Есть несколько тенденций. Первая - разделение бизнеса на лицензионный и нелицензионный. То есть на те бизнес-структуры, которые взаимодействуют с государством, и те, которые этого не делают. Например, ресторанный бизнес не требует взаимодействия с государством. Чтобы его открыть, тебе не надо о чем-то просить чиновника.

Вторая тенденция: законодательство движется в правильную сторону. Государственная Дума провела большой пакет законов, что само по себе можно назвать положительным, даже если эти законы не всем и не во всем нравятся, и многие их ругают.

Третья тенденция: заканчивается процесс перерождения системы «крыш», которая раньше была повсеместной. Бывшие «паханы» переродились в новый класс. И это происходит практически везде.

Что касается искусства - здесь все по-другому. Оно абсолютно не зависимо от государства. Даже если власть вдруг заинтересуется искусством и начнет выстраивать «вертикаль», у нее ничего не получится.

- Но в отношении других видов бизнеса государство свою «вертикаль» уже выстроило?

- Сегодня ситуация в бизнесе более-менее понятна: вот так просто взять и «рвануть» в бизнес стало сложно, в стране появились профессиональные бизнесмены, но и создана мощная бюрократическая система.

Вообще, если выразить ситуацию образно, получается такая картинка.Представьте себе, что у вас сломана рука, вам наложили гипс, чтобы кости срослись. Собственно, это то, что делал Путин со страной в свой первый и второй сроки. Понятно, что обездвиженная рука срастается, но и работать этой рукой вы не можете. Также понятно, что если вовремя этот гипс снять - трудоспособность восстановится. Применительно к обществу опасность заключается в том, что те люди, которые накладывали этот «гипс», не хотят его снимать. Сейчас наступает ключевой момент: если снять «гипс» - то все предыдущие медицинские манипуляции можно оценивать как положительные, если не снять - общество будет обездвижено, обезоружено, что само по себе чудовищно.

Сейчас пример такого неснятого «гипса» - это бизнес-активность у нынешних полномочных представителей президента в округах. Если раньше регионы абсолютно не зависели от центра, то теперь создан прочнейший каркас властной «вертикали». Потом придумали губернаторов, назначаемых из центра. Но это нонсенс! «Гипс» не сняли, и он оброс целой инфраструктурой подпорок.

- Могут ли, на Ваш взгляд, сегодня появляться новые олигархи?

- Да, конечно. Прежде всего, в бизнесе, связанном с IT-технологиями. Потому что Россия - страна, которая в огромном количестве потребляет эти технологии. Олигархи могут появиться и в бизнесе, связанном с искусством. Ведь капитализация этого бизнеса растет фантастическими темпами - она увеличилась за последние 15 лет в сто раз! - и сегодня вполне может сравниться с капитализацией «Газпрома». При такой высокой доходности бизнеса тот, кто сегодня создаст солидный фонд ликвидности, вполне может стать олигархом.

- Насколько я понимаю, на сегодня галерейный рынок сформирован. Вы с оптимизмом смотрите на будущее страны и будущее галерейного бизнеса?

- Что касается галерейного рынка, то еще 3-5 лет он будет мощно расти за счет появления новых галерей и акционеров. Что касается всей страны в целом, то мне трудно оценивать ситуацию. Если верить принципу «Чем скучнее политика, тем лучше жить», то, думаю, что жить будет лучше, потому что политика исчезает вообще.

- Действительно, в отсутствии политики наступило затишье на политтехнологическом поле. Именно поэтому Вы для себя решили, что отныне занимаетесь только галерейным бизнесом, и политтехнологии выбросили за «борт истории»?

- У меня так получилось, что с 1996-го по 2002-й год через меня прошло очень много людей, с которыми мне пришлось работать. Большинство из них воспринимает меня как своего учителя. Я сохраняю с ними контакты, и у меня есть несколько компаний, но я не руковожу ими, а общаюсь со своими коллегами как консультант. Не столько потому, что сам этого хочу, сколько потому, что это мои ученики. То есть сказать, что совсем перестал заниматься политехнологиями, я не могу, но мне это сейчас не интересно - в отсутствие политики в стране я не вижу мотивов для этой деятельности. Просто сохраняю к ней интерес, и даже периодически встречаюсь с представителями власти.

- По Вашим ощущениям, у денег есть энергетика?

- Конечно. Сходите на аукцион! Но искусство все же дороже денег. А любое количество денег - меньше искусства. Вообще любой начинающий художник должен иметь здоровый скепсис по отношению к деньгам. Ведь он, как и галерейщик, работает с вечностью.

- Много ли среди отечественных олигархов людей, которые интересуются искусством?

- Не много, но они есть. Среди них существует два позитивных типа людей. Одни руководствуются принципом: сам не очень хорошо разбираюсь, но возьму грамотных экспертов. У других - иная установка: ценю и покупаю только то, в чем лично разбираюсь.

Есть и третий тип, для которых картины в офис отбирает тетка, отвечающая за «наглядную агитацию», причем по принципу: чтобы мокрой тряпкой с картин можно было пыль стирать.

- Вы занимаетесь благотворительностью?

- Нет. Потому что, когда ты занимаешься искусством, оно и является в некотором роде благотворительностью. Для меня предпочтительней помочь какому-то музею, чем кормить бомжей.

- Образ жизни у отечественных бизнесменов разный: кто-то является работоголиком, кто-то уже превратился в рантье. А какой образ жизни у Вас?

- Мой образ жизни менялся. Два года я работал на Первом канале и был втиснут в рамки определенных офисных обязательств. С 2004 года я нигде не работаю - в том смысле, что занимаюсь только идеологией своего бизнеса, а своими сотрудниками управляю через Интернет. Моя работа сегодня - это два совещания в неделю. Все остальное время я живу «при коммунизме», потому что стерта грань между моей работой и личной жизнью.

- Ваши интересы простираются за рамки искусства?

- Сейчас я успешно борюсь с кризисом среднего возраста. Оказалось, что единственный способ уйти от самокопания - это физические нагрузки. Все остальное попытки заинтересовать себя чем-то не увенчались успехом. Чем бы я ни пытался занять себя, все время прихожу к выводу: то, чем я занимаюсь сейчас - лучшее из всего, что может быть. У меня сейчас период перехода в какое-то другое состояние, самоощущение. Прошло время некого рывка, ощущения того, что ты все время стремишься вперед и вперед. Только сейчас я начинаю понимать, что в 90-е годы сделал что-то важное.

- У вас трое детей. Вы бы хотели, чтобы они продолжили Ваше дело?

- Два моих сына уже взрослые люди - 24 и 26 лет. Старший учится на художника в Лондоне, младший - на политолога в Высшей школе экономики. А дочка Ева - совсем мала и еще не ходит в школу. Но мне кажется, она реализуется на литературной ниве. В ней проглядывает удивительный талант рассказчицы с очень образной, живой речью. Возможно, ей Бог дал то, что недодал мне.

СПРАВКА

Гельман Марат Александрович - один из самых известных галеристов на постсоветстком пространстве. Родился в 1960 году в Кишиневе.

В 1983 году окончил Московский институт связи. С 1988 года коллекционирует произведения современного искусства и организует выставки.

В 1990 году основал одну из первых частных галерей Москвы.

Учредитель «Галереи Марата Гельмана», соучредитель "Фонда эффективной политики", соучредитель издательства ГИФ. Председатель Ассоциации Независимых Кураторов и и.о. председателя Интернет Академии. Владелец, обозреватель и идеолог проектов Guelman.ru и Gif.ru.

На сегодняшний день «Галерея Марата Гельмана» обладает обширным собранием произведений. Галерея известна не только как организатор регулярного показа творчества избранных художников в своих стенах, но и как инициатор и организатор крупномасштабных выставок, которые проводятся в лучших выставочных и музейных пространствах столицы.

Одной из важнейших стратегий галереи является работа с молодыми художниками из Москвы и из самых далеких уголков России. Своей основной задачей в просветительской деятельности галерея ставит противодействие ретроградной, псевдопатриотической идеологии и распространение демократических и прогрессивных художественных идей и тенденций. Сегодня галерея переносит акцент на широкую и последовательную пропаганду российского искусства за рубежом, является участником крупнейших международных ярмарок современного искусства, таких, как FIAC, Art Cologne, Art Basel.

Во всех рейтинговых списках организаций, связанных с современным искусством в России, базирующихся на таких показателях профессиональной работы, как список имен художников, их международная известность, уровень организации выставок и, наконец, коммерческие результаты, галерея входит в число ведущих.

Версия для печати