20.10.2006 | Иван Ярцев

Девяностые возвращаются?

В начале 90-х годов политические, а скорее «экономические» убийства и разборки не были редкостью. О чем можно говорить, если проломить голову могли прямо на улице из-за жалкой сотни рублей, не говоря уже про доллары – а ведь «наверху» делились миллионы или миллиарды. Но затем наша политико-экономические элита вроде бы цивилизовалась и самым крайним средством стали «заказные» уголовные дела против противников или конкурентов, а также традиционный для «культурного» западного мира «черный пиар». И вдруг, буквально за несколько месяцев, в условиях путинской кажущейся гиперстабильности, случилось сразу несколько громких заказных убийств, каждое из которых, в случае его нераскрытия, стало бы в любой европейской стране поводом для отставки руководства МВД. Последнее такое преступление – убийство кандидата в мэры Дальногорска, который баллотировался, шутка сказать, от самой «Единой России». В чем же причина новой волны насилия, которая возникла вопреки пресловутой «политической и экономической стабилизации»?

Вариантов несколько. Первый, наиболее активно обсуждаемый и наименее вероятный – конспирологический. Журналистку Анну Политковскую, а равно и двух банкиров, включая Андрея Козлова, а может быть, даже и кандидата в мэры Дальногорска, убили таинственные «недоброжелатели», которые, как метко заметил Владимир Путин, стремились «нанести больше вреда России», а равно и ее властям. Кто эти недоброжелатели, можно было бы лишь гадать. Очевидно, что не международные террористы, а равно и не внутренняя политическая оппозиция – о возможности заговора олигархов и дестабилизации обстановки внутри страны сегодня явно забыли даже крупнейшие сторонники всевозможных конспирологических теорий. В таком случае остаются внешние силы, преследующие им одним известные цели. Раскрыть такой «заговор» - если, конечно, не определить заранее виноватого – невозможно, и в этом случае властям придется либо определить «врага народа» - либо забыть о случившихся преступлениях.

Само собой, это рассуждения общего порядка, и к реальности подобные сложные логические построения из области «теории заговоров» не имеют никакого отношения. Лишь в воспаленном мозгу того, кто сам занимается построением конспирологических схем, они могут выглядеть как здравое объяснение происходящего.

Второй вариант столь же невероятен, его склонны придерживаться конспирологи от оппозиции. В соответствии с этой теорией коллективный убийца – власть. Даже зампред Центробанка Андрей Козлов, ранее, конечно, успевший поучаствовать в таком темном деле, как российский «дефолт» 1998 года, но все же кристально честный человек, был убит именно за свою честность и принципиальность. За что властями могла быть устранена Анна Политковская, известная своими откровенно «антипутинскими» публикациями о Чечне и коррупции в высших эшелонах российской власти – объяснять специально не надо. Сложнее с остальными жертвами последних заказных убийств, но они, согласно этой теории, щепки, которые летят, когда власть дорубает поредевший оппозиционный лесок. Ну а вместе с оппозиционным леском страдает и «принципиальный» подлесок, который своей честностью мешает нынешней «коррумпированной власти».

Само собой, этот вариант также трудно назвать «адекватным». По сути дела, оба конспирологических сценария, пытающихся объяснить происходящее по самому простому принципу – а именно на основе определения одного, пусть даже коллективного, преступника, совершившего так или иначе все преступления – стремятся максимально упростить ситуацию. Они не соответствуют классическим правилам поиска виновного, принятым еще в римском судопроизводстве, а именно, объясняя, кому могло бы быть выгодно преступление, не отвечают на вопрос, зачем же он его совершал и почему именно сейчас.

Именно поэтому выглядит наиболее логичным выглядит третий, самый простой вариант, свидетельствующий о том, что волна заказных убийств в России – совпадение, но не простое, а вызванное пересечением целого ряда факторов. Первый - это пресловутые вертикали власти, которые отстроились за последние годы таким образом, что элита перестала обновляться. И многие из тех, кто оказались «за бортом» политической жизни для реализации своих амбиций или, что более вероятно, бизнес-интересов, вынуждены прибегать теперь к насилию, поскольку других способов «конкуренции», которые им известны, они просто лишены. Это не значит, что возможностей конкурировать с властью просто нет. Речь идет о том, что часть российского политического класса этих прогрессивных способов не знает.

Есть и второе совпадение. Постепенная стабилизация не то чтобы сделала «немодным» получение взяток, напротив, судя по неофициальный статистике, «путинские» чиновники берут больше своих коллег ельцинского периода, но в тоже время на мелочи уже не размениваются и иногда могут себе позволить поступать в соответствии с государственными, а не своекорыстными интересами. Для той части бизнеса, которая привыкла работать на взятках, но еще не поняла новых правил игры, это, судя по всему, стало откровением. Здесь большую роль играет невозможность взаимодействовать с властью привычными методами и невозможность эту власть обойти и решить свои проблемы через ее голову, как это было в начале 90-х годов прошлого века. Связано это, кстати, и с тем, что у чиновников в руках сконцентрировалась избыточная власть, даже в тех областях жизни, где раньше ей и не пахло. В итоге наиболее «авторитетные» бизнесмены, утратив привычные способы взаимодействия с представителями государства, фактически вынужденно возвращаются к привычным им методам 15-летней давности, когда проще и, что немаловажно, дешевле было убрать конкурента или партнера, нежели его купить. Кстати, тут им способствует коррупция в правоохранительных органах, которая за последние годы, судя по всему, только возросла.

Наконец, есть и третья причина для такого количества заказных убийств. Это приближающиеся выборы в парламент, а также выборы главы государства, после которых, весьма вероятно, Владимир Путин все же уйдет со своего поста, пусть даже и не покидая российской политики. Ощущение нестабильности и представление о том, что уйдет не только президент, но и многое, что с ним связано, будоражит общество и в неменьшей степени госслужащих. Как закономерный результат – рост конкуренции в борьбе за ту часть путинского «наследства», которую можно будет захватить в ходе нового передела собственности. Пусть даже он и будет не столь масштабный, как в начале 90-х годов прошлого века. Как итог накал страстей возрастает, и не исключено, что конкуренция может доходить и до устранения противников либо их «пособников» и более мелких союзников, поскольку цена победы велика.

Версия для печати