26.03.2007 | Виталий Портников

Призыв и запрет

Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад заявил о готовности его страны пересмотреть отношения со странами, поддержавшими новую резолюцию Совета Безопасности ООН. "Иранская нация не забудет, кто поддержал, а кто выступил против этой резолюции, внося коррективы в свои международные отношения", – сказал иранский президент. Новая резолюция была принята Совбезом единогласно, иными словами, в числе стран-подписантов была и Россия.

Сразу же после голосования постоянный представитель Российской Федерации при ООН Виталий Чуркин призвал иранцев проанализировать значение этой резолюции и предложений, сделанных министрами иностранных дел стран «шестерки». А эти предложения, как известно, подразумевают начало новых переговоров по ядерной программе Тегерана.

Чуркин сделал все возможное, чтобы убедить иранцев – Россия проголосовала отнюдь не за резолюцию, направленную против интересов этой страны. "Предложения очень аккуратно сформулированы и содержат не запрет, а призыв», - отметил он. Но президент Ирана увидел в резолюции не призыв, а запрет. Таким образом, попытка России, с одной стороны, поддержать вполне логичные требования международного сообщества к стране, уже несколько лет пытающейся это самое сообщество обмануть, а с другой – сохранить хорошие отношения с Ираном, потерпела провал. Тегеран не в той ситуации, чтобы различать полутона. Его руководители, вероятно, рассчитывали, что в критической ситуации зачарованная бушерским проектом Россия сделает все возможное, чтобы предотвратить наложение санкций против Ирана. Но, очевидно, наступил момент, когда поддерживать Иран и сохранять лицо одновременно Россия уже не может.

Таким образом, происходят неизбежные коррекции в российской внешней политике. Еще недавно в Москве уверяли, что американские и израильские претензии к Ирану безосновательны, а энергетическое сотрудничество с аятоллами не нарушает норм международного права. Сегодня Россия делает все возможное, чтобы приостановить строительство Бушера и голосует за резолюции, в конечном счете, открывающие дорогу для силового давления на иранский режим.

При этом нужно видеть – изменение российской позиции происходит во многом из-за очевидного нежелания Ирана осознать реалии окружающего его мира. В Москве – при любой внешнеполитической риторике – прекрасно отдают себе отчет в этих реалиях, в собственных интересах и возможностях. Но это происходит еще и потому, что российская элита не герметична и, в отличие от большей части собственного населения, давно и успешно интегрирована в западный мир, с которым она так успешно полемизирует. А иранская элита живет в герметичной стране, циничной и заидеологизированной, во многом похожей на Советский Союз.

В таких странах создается свой собственный образ окружающего мира. Он всегда черно-белый (ничего другого, кроме деления на друзей и врагов, не дано), всегда учитывающий собственные интересы и пренебрегающий интересами партнера, всегда уверенный в собственной правоте и всегда готовый обвинить тех, кто не соглашается с очередной аморальной выходкой, в предательстве. Поэтому иранская внешняя политика и похожа на советскую, а российская скорее имитирует советский подход, чем его на самом деле придерживается. Имитатор и эпигон рано или поздно должны были разойтись.

Версия для печати