06.04.2007

Андрей Метельский: «Мы - жесткие, а молодые еще жестче»

Руководитель фракции «Единая Россия» в Московской городской думе Андрей Метельский полагает, что «элита 90-х формировалась на основе партаппарата» и состоит из партийцев, которые «сумели адаптироваться к изменившейся реальности»: «На самом деле полноценная смена элит состоялась уже в 2000-х, именно тогда пришли люди совсем другой, не советской формации. И хотя в новой элите остаются люди старшего поколения, тон задают все же молодые».

- К каким качественным изменениям это привело?

- Нынешняя элита становится все более уверенной в себе, она самодостаточна и прагматична. Иногда до цинизма. Возвращение в советское прошлое более невозможно, «другие времена» настали окончательно. Осознание этого поддерживает у представителей элиты желание идти вперед и только вперед. Тем более что генетически эти люди вышли из тех слоев, которые в неспокойные 90-е продемонстрировали способность выживать и зарабатывать деньги. Иными словами, они готовы к жизненным трудностям и знают, как их преодолевать.

- Ваша точка зрения не похожа на ту, что разделяют многие эксперты. Они считают, что в 90-х у власти были творческие люди, способные к самостоятельному мышлению и умению действовать в нестандартной ситуации, а в 2000-х стало гораздо больше политиков бюрократического склада.

- Тупые исполнители в политике просто бы не удержались. Все гораздо сложней. Конечно, либералы с утонченными, изысканными вкусами со мной не согласятся. Но, вообще говоря, не благодаря ли этим своим «романтическим» качествам ли они и проиграли все, что можно было проиграть? Им на смену сменили люди прагматичные, которые точно знают, чего они хотят. Сильные и циничные люди.

- Вы второй раз произносите слово «циничные». Но в русском языке оно звучит далеко не однозначно.

- Нужно понимать, что новые элиты выросли во время передела собственности, со всеми отсюда вытекающими. Этот этап российской истории был пройден при фактически отсутствующем государстве, которое мешало первоначальному накоплению. Единые, общеобязательные правила игры, по большому счету, отсутствовали. Это не могло не сказаться на складе личности тех, кто в 2000-х занял политические высоты. В то время не было места антимониям и сожалениям. Шла жесткая, предельно прагматичная игра.

- В 90-х эта игра привела к формированию слоя олигархии. Откуда же взялось «государственничество» новых элит, которые, как следует из ваших слов, мало чем отличаются по своим установкам от олигархов?

- Олигархи возникли как раз вследствие нахождения «романтиков» у власти, которые действовали по принципу «Титаник придумали профессионалы, а Ной построил ковчег». Секрет в том, что благие побуждения, которыми руководствовались идеологи 90-х, являются лишь общей рамкой в политической деятельности. Ее приводные ремни имеют совсем другую природу. Решимость, аккуратность, компетентность – вот факторы эффективности любого политика.

Поверьте, любая страна только выиграет, если у руля будут прагматики и циники с богатым жизненным бэкграундом, а не теоретики из научных институтов, рассматривающие страну как площадку для своих экспериментов. Такой подход безответственен, и, кстати, безответственность – родовое свойство прежних элит. Не получилось с реализацией одной «судьбоносной» идеи - ничего, спишем на неизбежные ошибки и займемся другой. Хотя страна в это время катастрофически теряет ресурсы, съеживаясь экономически и политически, как шагреневая кожа. Пара непродуманных решений - и все заканчивается дефолтом. Еще пара – и «реформировать» вообще уже нечего, то есть даже в качестве «экспериментальной лаборатории» страна уже не представляет никакой ценности.

Собственно, этот сценарий чуть было не реализовался в 90-е. Что же мы видим сейчас? Россия – развивается. Может, недостаточно быстро, как хотелось бы. Но на фоне депрессивных 90-х наше развитие смотрится впечатляюще. Смею утверждать, что в его основе – стратегия, просчитанная профессионалами, которые на сегодняшний день и составляют элиту. Быть может, они менее имиджево яркие, кажутся чересчур жесткими и принимают не всегда популярные решения. Но, тем не менее, в конце всегда виден результат.

Теперь что касается государственничества. Любая осмысленная политика в России невозможна без ставки на сильное государство. Мягкой рукой, уж извините, порядок у нас не наведёшь. Поэтому новые элиты сами оказываются заинтересованы в восстановлении вертикали управления. Наши оппоненты интерпретируют выстраивание этой вертикали как отход от демократических норм, чуть ли не возвращение в тоталитаризм. Хотя на самом деле речь идет всего лишь о восстановлении управляемости.

Нужно учитывать еще и фактор внешнего давления. Россия обладает богатейшими ресурсами и просто не может себе позволить быть слабой, иначе управление этими богатствами перехватят другие. Острую конкуренцию России и Запада никто не отменял. Европейцы более лояльны к нам, чем американцы. Но факт несовпадения наших интересов остается фактом.

Можно долго размышлять над тем, что послужило причиной развала СССР. Но для меня очевидно, что в его основе не только стратегические просчеты советского руководства. Запад приложил немало усилий, чтобы Советский Союз прекратил существование.

Долгие годы постсоветскую Россию на Западе воспринимали как нежизнеспособное образование, «несостоявшееся государство». Но, счастливо избежав вторичного распада, под руководством сильного лидера мы начали путь к возрождению. На каком-то этапе произошел переход государственности в новое качество - очевидный нам в России, но пока не понятый на Западе. Мы стали сильнее, но Западу не нужен лишний конкурент на мировой арене – вот и вся подоплека нашего сегодняшнего «охлаждения отношений».

Эти бесконечные стенания про отказ от демократии- не более чем риторический прием в диалоге с Россией. Запад продолжается надеяться на то, что этот диалог останется неравноправным, и «цивилизованные страны» продолжат выступать по отношению к нам с позиции ментора. Но сегодня это уже невозможно.

- Насколько сильно российская элита изменилась в количественном отношении?

- Я не владею информацией этого рода, но думаю, что многие остались при своем статусе. Правда, при этом существенно скорректировав свои представления о государстве и его роли в жизни общества. Здесь ведь в чем дело – если ты не идешь в ногу со временем, то обязательно спотыкаешься и падаешь. А остальные идут дальше. Остальных, разумеется, большинство.

- Легко ли было встроиться экономическим элитам?

- Когда мы сегодня говорим, что, мол, политические элиты тянутся к капиталу, мы упускаем из виду обратное движение – капитала к власти. Речь в данном случае не о подкупе чиновников, лоббировании своих интересов или попытке заместить собой государство. Речь о вещах глубоко позитивных. Так же как и политические элиты, наш бизнес был заинтересован в сильном государстве, поскольку только государство способно гарантировать ему неприкосновенность собственности. Передел собственности в целом закончился, и необходимость в том, чтобы власть оставалась слабой, отпала.

Даже олигархи были заинтересованы в дееспособном государстве. За несколькими исключениями, но, как говорится, «отряд не заметил потери бойца». «Дело ЮКОСа» бизнес в результате принял, поскольку никакого всеобщего раскулачивания за ним не последовало. Напротив, нынешняя власть всеми силами стремится сделать государство правовым, а в этом заинтересованы все слои общества. Между прочим, в понятие «правовое государство» входит и честная уплата налогов, на которую соглашается бизнес в обмен на гарантию прав собственности.

Принимается и еще будет принято много мер, призванных создать условия, при которых бизнесменам было бы комфортно держать деньги в России. Политическая элита понимает, что конфронтация с бизнесом противоречит целям модернизации страны.

- Похоже, в российской элите царит редкостное единодушие.

- На самом деле интересы политической и экономической элит совпадают далеко не всегда. Конечно, само по себе это не страшно, подобный конфликт заложен изначально. Однако проблема России в том, что большой разрыв в доходах между богатыми и бедными ставит вопрос о социальной стабильности. Показное потребление, когда тратятся миллионы долларов на покупку яхт и развлечения в Куршавеле, просто недопустимо в бедной стране. Я привел лишь самый наглядный пример. Существует масса других, не столь очевидных, которые куда в большей степени влияют на благополучие государства.

Функции «социального цензора» по определению не может взять никто другой, кроме политической элиты. Вообще, во время экономической модернизации есть риск забыть об интересах простых людей. Многие становятся расходным материалом. И они склонны обвинять в своих бедах в первую очередь представителей элиты.

В нормальной стране элита – это те, на кого надеются, кому доверяют. А потеряв доверие, его трудно восстановить. Большая заслуга нынешнего президента заключается в том, что он создал режим с дееспособной элитой, которая взяла на себя функцию модернизации страны. Ее передовой отряд в лице «Единой России» можно уподобить несущей конструкции, которая служит залогом стабильности и дальнейшего развития. Однако парадокс в том, что как только мы твердо стали на ноги, появились силы, способные дестабилизировать всю систему.

- Речь о «Справедливой России»?

- Дело ведь не в том, что у нас появился лишний конкурент. Понимаете, мы как бы сказали людям: есть сила, способная провести реальные изменения в стране. Есть партия, которая мыслит и планирует в масштабе десятилетий, тогда как еще недавно никто не осмеливался заглядывать и на три года вперед. Мы дали людям нечто большее, чем просто ощущение временного политического затишья и отсутствие политических скандалов в Думе. Мы дали им представления о твердой власти и надежности. И люди нам поверили – подтверждением тому служат результаты мартовских выборов в региональные законодательные собрания. Мы консолидировали элиты, нас устойчиво поддерживает большинство – это ли не прекрасная площадка для национального консенсуса в раздираемой противоречиями стране?

И в этот момент появляется партия, которая стремится стать вторым изданием «Единой России». Что будет в итоге? Люди могут оказаться дезориентированы, потерять внятное представление о том, кто сегодня является властью, кто ответственен за принятие решений в стране и ответственен ли вообще кто-нибудь. Политика в этом случае вернется к тому состоянию, в котором пребывала все 90-е – народ будет воспринимать происходящее как борьбу верхушечных кланов или полнейшую бутафорию.

Этого можно было бы избежать в том случае, если «Справедливая Россия» станет нормальной оппозицией и будет конструктивно дискутировать с действующей властью. Но вместо этого они стремятся предстать второй «партией власти», которая, мол, «тоже с президентом». При этом целенаправленно наносят удары по «Единой России» и раскалывают элиты, разрушая начавшуюся уже было складываться партийную систему. Граждане воспринимают все происходящее как фарс. Но беда в том, что это может оказаться приговором не только эсерам, но и всей российской политике.

- Есть еще один отряд элиты, который, напротив, «вместе» с президентом быть не желает. Речь о «Другой России».

- Поймите, «Другую Россию» создаем мы сами. Куда пойдут люди, если вдруг поймут, что были жестоко обмануты, и российские партии никакого отношения к реальной политике не имеют? Они пойдут в «Другую Россию», где делают то, что говорят.

- У «Единой России» в Москве позиции практически незыблемые. На выборах в Мосгордуму за вас проголосовало порядка 80 процентов москвичей. Беспокоиться вроде бы не о чем.

- Надо постоянно держать планку. На самом деле 80% тех москвичей, которые пришли на выборы и проголосовали за нас, - это не так уж и много в пересчете на всех жителей города.

- С «бюрократизацией» политики и экономики связывают рост коррупции. Когда ее было больше - в 90-х или в 2000-х?

-Коррупция - это такая вещь, которая будет всегда и во всех странах. И данные о ее резко возросших масштабах, которые публикуются в западных журналах, вряд ли соответствуют действительности. Если бы это было так, работа госорганов оказалась бы парализована. Однако правда в том, что эффективность бюрократии в последние годы, напротив, выросла. Приходя к чиновнику, граждане сегодня вполне способны решать свои насущные вопросы, а значит, никакого «максимального уровня коррупции» у нас нет.

- Возможность простых людей попасть во власть при Путине выросла? Речь о вертикальной мобильности.

- В 90-х годах вообще не было никакой мобильности не было, а была лишь одна «горизонтальность», подразумевавшая полный распад социальных связей. Шансы попасть во властные структуры предполагают наличие этих самых структур – работающих государственных институтов. Судите сами, когда было больше возможностей сделать карьеру в госсекторе: раньше, когда его фактически не существовало и за работу в нем платили копейки, или сейчас, когда зарплаты чиновников растут, а авторитет постоянно увеличивается?

- С другой стороны, выстроенная вертикаль может притормаживать проникновение новых людей во власть.

- Отсеивающее сито есть в любой системе. Если бы его не было, система бы очень быстро оказывалась инфицирована различными вирусами. Другой вопрос, по каким критериям это сито заряжено. Да, ошибки случаются, но в большинстве своем талантливые люди в систему проходят.

К тому же государственность в России только складывается, а это постоянно требует прихода новых людей.

- Известно, что в Москве реализуется идея молодежного парламента.

- Наш проект имеет предысторию. Юрий Михайлович Лужков не так давно поставил вопрос о необходимости привлечения молодежи в политику и управление. «Единая Россия» исходит из тех же установок, поэтому мы создали молодежное правительство, куда после серьезного отбора попали ребята из московских вузов. Они стали настоящими дублерами городского правительства, целый август прошлого года отработав за своих старших товарищей, пока те были в отпуске. Принимали решения, проводили заседания. Вопросы, которые они решали, не такие серьезные, но тем не менее.

Таким образом, ребята стали вовлекаться в московские властные структуры. Конечно, не все потом придут работать в правительство, но здесь главное отладить систему, которая позволит способным молодым людям проявлять свои таланты, ощущать востребованность обществом, строить карьеру. Нам нужна система рекрутирования молодых – с отсевом, обучением, продвижением.

Так вот, на основе положительного опыта с молодежным правительством мы решили создать молодежный парламент, и теперь в городе функционируют две ветви власти, дублирующие «взрослые» структуры.

- Молодежь отличается от своих старших товарищей в поколенческом смысле?

- Конечно. Они выросли совсем в других условиях. Например, уже не мыслят свою жизнь без интернета, а я еще помню время, когда не в каждой квартире был телефон. Общее развитие у них будет выше, чем у нас. Может, они вообще представляют другую ступень эволюции.

Им пока не хватает жизненного опыта, они не так хорошо знают структуру города, не искушены в аппаратной борьбе. Но задатки очень большие, осталось только сделать из них грамотных управленцев и компетентных политиков, которые исполняют свои обещания и лишены вертлявой политической изощренности 90-х.

А вообще, я думаю, они будут даже более жесткими, чем мы. Время бежит все быстрее, мир ощутимо ускоряется. Поэтому принятие решений должно протекать во все более оперативном режиме. Это требует жесткости, компетентности и дисциплины, ведь без четкой регламентации управленческой деятельности она грозит превратиться в хаос, просто захлебнуться в потоке информации. Сегодня каждый должен находиться на своем месте, каждый должен представлять, чего он хочет и что он может дать обществу и властной системе. Время романтики закончилось.

В странах Западной Европы все описанные мною процессы уже идут полным ходом. Конечно, всегда найдется место празднику, но вот праздности больше не будет. Современная элита – работящая, постоянно включенная в современность.

- Российские элиты справятся?

- Считаю, они обладают всеми нужными качествами. Единственное, что необходимо усилить - нарождающееся чувство государственности. В 90-х годах мы его утратили, разменяв на дензнаки. И это стало причиной проигрыша старой элиты. Пришли новые люди, которые смотрели на мир уже по-другому. Они понимали, что в мире нас никто не ждет, а переведенные на Запад капиталы не обеспечат не только приемлемый социальный статус, но даже материальное благополучие. Счета при желании блокируются, оффшоры закрываются, западные правоохранительные органы, поддержанные тамошними СМИ, работают не менее жестко, чем наши.

Оказалось, что без российского государства, без суверенитета и целостности нашей страны мы никуда. Мы просто станем людьми без роду и племени. А осознав это, мы вдруг обнаружили, что и сами с усами. И таланты есть, и энергия, и совесть.

Версия для печати