02.08.2005 | Борис Макаренко

КАК ПОДОБРАТЬ ПРЕЕМНИКА: ВЛАДИМИР ПУТИН ПЕРЕД "ДИЛЕММОЙ ЗАКЛЮЧЕННОГО"

В вечерних новостях Первого канала проскользнула подзабытая формула: глава государства "ознакомился на месте" с работой некоего предприятия. Вспомнился журнал "Корея" (естественно, Северная), в котором было принято выражение "великий вождь руководил на месте". Случайность? Тихая диверсия журналиста, помнящего времена Ким Ир Сена? Или симптом того, что уже близок 2008 год?

Интрига

В загадке "Кремль-2008" главное - не "КТО?" Об этом сегодня гадать просто бессмысленно. Это не вопрос для политолога. Политолог может назвать критерии отбора и даже фаворитов на сегодняшний день, а потом (если он хороший политолог) обязательно скажет, что выбор будет проходить по правилам кулуарным и непрозрачным настолько, что до них далеко даже запертым в Сикстинской капелле кардиналам: у них по количеству дымов можно определить хотя бы количество раундов голосования.

Главное - не "А МОЖЕТ БЫТЬ, ОН ОСТАНЕТСЯ?" Это практически невероятно, хотя причины отрицательного ответа не только в конституционном запрете: мы недавно видели угодливую попытку проложить законодательный объезд этой конституционной нормы. О главной причине поговорим ниже.

Главное даже не "КАК". Сценарий не очень понятен, но набор инструментов для обеспечения победы известен уже давно - вопрос только, в каких дозах и в какой последовательности их применять.

Главное - "ЗАЧЕМ". С какой повесткой дня, с какой "суперцелью" и какой свитой въедет в Спасские ворота третий президент России? Где границы "коридора возможностей" - объективные и субъективные, - из которых он не сможет выйти? Как изменятся отношения власти и собственности? Вот этот-то набор вопросов и волнует весь политический класс и деловое сообщество.

Правила

Мировая практика знает разные варианты продолжительности и возобновляемости президентской власти. Где-то первый президентский срок является и последним (Мексика, многие центральноамериканские страны), где-то ограничений нет вовсе. Однако неограниченное президентство существует либо там, где в прошлом были сильны диктаторские традиции (Парагвай, Филиппины, Никарагуа), либо в демократиях, которые делят властные функции между президентом и формируемым парламентом кабинетом (Франция, Финляндия). В последнем случае нет оснований опасаться узурпации власти, поскольку она разделена. В остальных же случаях действует либо абсолютное ограничение двумя сроками (США, Португалия, Болгария, Румыния), либо обязательный перерыв (несколько латиноамериканских стран и Россия).

Логика демократических конституций подкреплена серьезными аргументами. Один долгий срок (шесть-семь лет) - слишком много для плохого президента, слишком мало для хорошего. К тому же он позволяет президенту вести себя слишком жестко (нет страха провалить переизбрание), а это не всем нравится. "Интерлюдия" после двух сроков - прививка от авторитаризма. Достоинство двух сроков - возможность выразить недоверие президенту, если нация считает, что он недостаточно хорош.

А в чем смысл ограничения двумя сроками? Для ответа на этот вопрос обратимся к принятию двадцать второй поправки к американской конституции, вводящей это ограничение. До того момента прецедент отказа Джорджа Вашингтона от третьего срока во избежание искуса тирании был неписаным правилом, нарушенным лишь однажды в годы мировой войны. И сразу после нее был введен законодательный запрет. Что же заставило действовать так быстро? Не желание ограничить тиранию - Франклина Рузвельта тираном никак не назовешь. Тем более - не мстительность республиканского большинства в конгрессе засидевшимся у власти демократам. Отцы поправки четко указывали на главную опасность, реально проявившуюся за годы президентства ФДР, - за столь долгий срок вся исполнительная ветвь власти слишком "подстроилась" под одного руководителя и стала катастрофически терять эффективность.

Так что американская политическая традиция отрицает не только и не столько бесконечное сидение в Белом доме, сколько застой в исполнительной власти, иными словами - прямое преемство ее. Если что-то в американской системе выглядит аналогом преемничества, то это вице-президент, избирающийся одновременно с президентом. Так вот: ровно за два века существования института вице-президентства в нынешнем виде лишь дважды (в том числе старший Дж. Буш в 1988 г.) уходящему президенту на следующих выборах наследовал его "вице". Значит, американская система поощряет, даже навязывает исполнительной власти регулярное обновление и "встряску".

Однако Россия не Америка. Во-первых, в США, равно как и в любой демократии, "встряхивается" только верхний слой политических назначенцев, а профессиональная вертикаль гражданской службы продолжает работать при любой политической погоде. У нас же политические и административные функции в госаппарате не разведены.

Во-вторых, и там близость к власти немаловажна для отношений собственности, но речь все же идет о некоторых тактических преимуществах, а не об угрозе лишиться собственности и не превращении "из грязи в князи". У нас же нет нужды доказывать, что власть и собственность сращены, как сиамские близнецы, и потеря первой чревата неисчислимыми угрозами для второй. Речь идет как об управлении колоссальными государственными активами в экономике - по сути, огромными "вотчинами", юридически считающимися государственными, но на деле находящимися в оперативном управлении у той команды менеджеров, которых исполнительная власть на них "посадила", - так и о возможности, мягко говоря, "сильно влиять" на частный бизнес. Ясно, что этот интерес является определяющим для всей властной команды - поверх расколов на "либеральные" и "силовые" крылья. Разумеется, в "рутинной" ситуации разные звенья этой властной цепи конфликтуют и ставят друг другу "подножки" - и ради власти, и ради собственности. Но, скажем, в "деле ЮКОСа" мы видели монолитную волю "властной вертикали", где отдельные тактические противоречия отступали перед общей решимостью довести его до конца. Не меньшая, а большая степень единства воли понадобится и для определения судеб преемственности власти.

Итак, дилемма, встающая перед верхами, - это выбор из двух зол: с одной стороны, нужно как можно меньше менять в сложившейся команде, дабы не выпустить из бутылки джинна междуусобиц. С другой - застой в исполнительной власти неизбежно приведет к чудовищному снижению ее эффективности. Если допустить истинность следующей цитаты из апокрифического (вроде бы) выступления замглавы президентской администрации, "сегодня уже не вертикаль правит… мы сгнием потихоньку, и на этом все закончится".

Поиск выхода

Собственно, ничего экстраординарного в такой дилемме нет. Рецепт выхода из кризиса давно прописан в теории игр под названием "дилемма заключенного": двое обвиняемых в одном преступлении сидят под арестом и не могут общаться друг с другом. Если один "сдает" другого - выходит на свободу, а его подельник получает длительный срок. Если оба играют в молчанку - сидят годик, пока идет следствие, потом выходят. Если оба "закладывают" товарища - каждому по большому сроку. Суть проста: эгоистично преследуя свой интерес слишком настойчиво ("подставляя" товарища), рискуешь крупно проиграть. Учитывая интерес другого, терпишь неудобства (сидишь год), но в конечном счете в выигрыше и ты, и он. К тому же есть риск, что совсем крупно проиграешь, если твой товарищ - эгоист. Так и с выбором преемника. Велик соблазн провести самого рьяного защитника "своего" клана или самому стать избранником: и власть, и собственность - под твоей рукой-владыкой. Но тогда рискуешь, что другая часть нынешней команды сочтет себя ущемленной и пойдет войной. И даже если победишь без масштабного хаоса, придется привлекать (а значит, и делиться) кого-то еще, а этот кто-то может оказаться ловчее и жаднее. А если не победишь - вся страна пойдет вразнос.

Пока второй срок Путина только клонится к середине, в команде нарастают противоречия. С одной стороны, идет борьба за контроль над активами (пример тому - затянувшийся поединок между "Газпромом" и "Роснефтью"). Казалось бы, государство не просто имеет возможность, но обязано принять решение и выполнить его - такое или сякое, но решение. Мы видим, что в этом вопросе государство ведет себя не как "вертикаль", а как нерешительный арбитр в борьбе между кланами. Про попытки поставить "подножку" потенциальным кандидатам в преемники и/или торпедировать предварительные наметки "операции "Преемник" уж и говорить не приходится. Однако такое поведение накануне выборов станет губительным: при полном отсутствии оппозиции власть выйдет на них - как это по-английски - divided against itself -раздробленной против самой себя. Тогда-то и выяснится, что по логике "дилеммы заключенного" придется искать компромисс.

Чтобы ответить на вопрос, как это будет, вспомним ситуацию начала 1996 г. И тогдашние либералы - отнесем к ним Чубайса и Ко вместе с олигархами, и центристы-бюрократы (черномырдинский призыв), и тогдашние силовики (Коржаков и Барсуков с духовным отцом Сосковцом) хотели, чтобы у власти остался Ельцин. Ельцин, разумеется, у каждого был свой, равно как и свой кандидат в премьеры и далеко идущие планы. А потому еще до судного дня выборов в единой вроде бы команде просматривались стратегически разные подходы. Силовики выборов делать не умели, боялись проиграть, а потому (не впрямую, разумеется) пытались обойтись без них - отсюда неуклюжая попытка разгона Думы в марте 1996 г. Но, может, еще больше они боялись другого: что их оппоненты таки выиграют выборы и пожнут все лавры победы. В антисиловую коалицию объединились либералы и бюрократы (вспомним Черномырдина и министра МВД Куликова, вместе выступивших против запрета компартии), и эта коалиция добилась многообещающего результата в первом туре. Тогда-то пришедшие в ужас силовики попытались свалить конкурентов, уже почуявших вкус победы. История с "коробкой из-под ксерокса" - классическая сдача подельника в терминах "дилеммы заключенного". Только Ельцин не стал отрекаться от выигравшей команды и свалил силовиков, сопроводив сию акцию пророческим "слишком много стали брать - мало отдавать".

Сходство ситуаций 1996 и 2008 гг. не исчерпывается наличием в кремлевской команде разных крыльев. То, что Путин должен уйти, а Ельцин мог остаться, - не различие, а сходство. И в том, и в другом случае альтернатива победе "кандидата от власти" носит неконституционный характер: отмена выборов в 1996 г. или продление срока одного президента дольше восьми лет. Сейчас в любом случае нужен новый человек в Кремле, и никто не знает, как этот человек себя поведет.

Поведение "сторонников выборов" тоже имеет черты сходства: они за выборы, но выборы с минимумом рисков проигрыша. В 1996 г. была кампания "купи еды в последний раз", было давление на назначенных в большинстве своем губернаторов и другие проявления административного ресурса. Но на этом сходство кончается. Тогда были реальны и сильны протестные настроения населения, уставшего от жизни в "переходный период". Сейчас же картина иная: социальная обстановка в стране спокойная; шальные "нефтедоллары" замазывают многие издержки неудачных социально-экономических решений; реальной оппозиции нет; и бизнес, и электронные СМИ "выстроены"; губернаторы назначаемы. Тогда страх перед "коммунистическим реваншем" настолько поднял ставки, что в ельцинский лагерь добровольно (в смысле - из страха перед Зюгановым скорее, чем по приказу Ельцина) пришел и весь крупный бизнес, и подавляющее большинство федеральных СМИ (далеко не все они были "олигархическими"). Это сплочение элиты получило название "водяного перемирия" (в сказке Киплинга звери в сезон засухи договаривались не нападать друг на друга на единственном водопое). Сейчас же нет страха перед оппозицией - есть страх расколоться. Именно этот страх и ничто иное порождает фобию "оранжевых революций" (а вдруг навяжут преемника извне?), отсюда и многократные реформы избирательного законодательства, поднимающие все выше и выше входную планку на рынок политической конкуренции. Отсюда жесткий контроль над СМИ и многое другое. Все это, по сути дела, есть попытка найти замену тому естественному стимулу к элитному сплочению вокруг власти, который был 9 лет назад и который приходится конструировать сейчас. В самом чистом виде эта стратегия прописана в попавшем в прессу прогнозе аналитиков Альфа-банка: лучше сплотиться вокруг власти, при которой изменения будут минимальными, чем искать другие пути или поощрять оппозицию.

Выход в какую сторону?

Эти призывы звучат разумно. Более того, они вполне в духе "дилеммы заключенного": немножко поступитесь амбициями и договоритесь. Только есть одно важное условие. Как мы попытались показать, у элитного сплочения тогда и сейчас принципиально разные мотивы. Тогда сплочение было добровольным, и каждая сторона воспринимала его, во-первых, как "дружбу против Зюганова", во-вторых, как "союз во имя другого Ельцина" - точнее, другого курса, который победители надеялись навязать президенту. Другое дело, что второй срок Ельцина с самого начала превратился в подготовку кампании 2000 г., и мало что реализовалось даже из планов "победителей". Сейчас негативный стимул ("дружба против") гораздо слабее - есть, по сути, лишь призыв "не раскачивать лодку". А нераскачанная лодка - увы - будет дрейфовать по течению. Она уже замедлила ход не только реформ, но и выработки внятной социально-экономической стратегии. Размывание эффективности, равно как и скепсис элит, при коалиции, созданной на таких условиях, будут только нарастать.

Значит, чтобы коалиция элиты оказалась прочной, нужно задать ей позитивный стимул. В этом главный секрет успеха "коалиции-2008": ее участники, причем не только те, которые "на самом верху", но и "пролетарии от элиты" должны знать, что будет делать (и чего не будет делать) третий президент. Пока об этом наши "пролетарии" знают слишком мало. Да, было президентское Послание 2004 г. со знаковыми жестами в сторону частного бизнеса. Они в чем-то реализовались (отмена налога на наследство), в чем-то не вполне (вспомним скептическое отношение бизнеса к поправкам в Налоговый кодекс и решению Конституционного суда по поводу срока давности на налоговые иски). Есть еще призыв из уже помянутого апокрифического выступления замглавы президентской администрации входить в "Единую Россию" и делать ее яркой. Если что и произошло с нашей элитой за последние годы, то это рост скепсиса. Ну что толку делать "Единую Россию" яркой, если решения все равно будут "спускаться сверху", а то, по логике того же автора, она "такого напринимает, что и мало не покажется"?

Короче, главный вопрос - что преемник пообещает элите и насколько эти обещания покажутся убедительными. Иначе 2008 г. эта телега как-нибудь переедет, но дальше отложенные проблемы приобретут характер снежного кома. И тогда в действие вступит не упомянутый пока участник событий - Господин Избиратель. Он не поверит ни преемнику, ни элите. Что будет? Ответим цитатой из только что вышедшего в свет шестого "Гарри Поттера". Английский премьер взывает к главному волшебнику: "Ну вы же владеете магией! Разве вы не можете как-нибудь все уладить?" На что следует ответ: "Беда в том, господин премьер, что магией владеет и другая сторона!"

Версия для печати