03.08.2007 | Валерий Выжутович

Школа капитализма

На АвтоВАЗе состоялась предупредительная забастовка. Главный конвейер был остановлен на несколько часов. Независимый профсоюз требовал увеличить зарплату в два с половиной раза - с 10 тысяч рублей до 25 тысяч. Администрация не пошла на уступки. По ее заявлениям, никакой забастовки и не было вовсе, конвейер не останавливался, а невыход на работу 150 человек будет квалифицирован как нарушение трудового законодательства.

На российского пролетария мы достаточно насмотрелись в постсоветские времена. Видели его всякого. И лежащего на рельсах в Кузбассе. И стучащего каской перед Домом правительства в Москве. И распластавшегося на подъездных путях к Сахалинской ГРЭС. Но чтобы на отечественном автопредприятии ведомые профсоюзом рабочие объявили забастовку - такого еще не было. На заводе «Форд» во Всеволожске - да: там независимый профсоюз трижды останавливал конвейер и трижды добивался повышения зарплаты. А вот, скажем, на ГАЗе трудовая гвардия бесстрашно борется за право производить известного качества «Волгу», терроризируя непатриотичных владельцев «Тойот» и «Ниссанов» плакатной демагогией: «Купил «японку» - продал Родину».

Руководство АвтоВАЗа говорит об инициаторах забастовки как о смутьянах, которые завелись в здоровом коллективе. Да кто они такие?! Кого представляют, кроме себя?! Из 100 тысяч рабочих всего-то чуть более тысячи вступили в независимый профсоюз. Я бы сказал иначе: не всего-то, а уже более тысячи вазовцев не доверяют заводскому профкому. Они не ищут поддержки и в Федерации независимых профсоюзов России (и не только они - численность членов ФНПР за последние годы сократилась на 10 миллионов человек). Поняли, что только независимый профсоюз готов (способен ли - это другой разговор) защищать их трудовые права. Этот профсоюз называется «Единство». Он возник на заводе несколько лет назад, но существовал полуподпольно. Многие рабочие до сих пор состоят в нем тайком. «Для полноценной забастовки рабочим не хватает организующей силы, - говорит лидер «Единства» Петр Золотарев. - А наш профсоюз слишком малочислен».

Малочисленность независимого профсоюза на АвтоВАЗе может кого-то огорчать, но удивлять не должна. Всякая альтернатива устоявшемуся порядку вещей поначалу воспринимается настороженно. Привыкших к «ручным» профсоюзам рабочих не так-то просто подвигнуть к свободной самоорганизации, научить защищать и отстаивать свои интересы, в том числе и крайним, но законным способом - забастовкой. Точно так же и российских государственных менеджеров (во многих из них еще сильна советская закваска) нелегко приучить к мысли, что профсоюз по своему социальному предназначению не слуга администрации, а ее контролер, оппонент. И что всякое выступление в защиту прав рабочих не следует расценивать как бунт, провокацию, проявление экстремизма, а профсоюзных лидеров приравнивать к вождям политической оппозиции.

Западные предприниматели, открывшие бизнес в России, ведут себя куда более цивилизованно. Они, как было на заводе «Форда», вступают с рабочими в переговоры, упираются, торгуются, ищут компромисс либо пытаются в суде доказать незаконность забастовки, но, как происходило в эти дни на АвтоВАЗе, не зовут на помощь милицию, не изымают тиражи профсоюзных газет и листовок, не требуют взять под стражу инициаторов стачки. В основном на предприятиях иностранных компаний и рождаются в России независимые профсоюзы. Такие, как на «Форде» во Всеволожске или на пивоваренном заводе Heineken в Петербурге. В отличие от «системных» профсоюзов они умеют добиваться достойной зарплаты и дополнительных социальных гарантий. И успехи их не остаются незамеченными. ВЦИОМ констатирует: доля работников, считающих независимый профсоюз эффективным защитником трудовых прав, за последние четыре года выросла с 13,5 процента до 19,6.

Но вообще-то российский труженик на профсоюз не уповает. Недовольство своим положением он по-прежнему изливает начальству. Или не ропщет. По данным ВЦИОМ, к администрации апеллировали 16,7 процента опрошенных, к профсоюзу - 5. Бастовать же и вовсе охотников мало. Как сообщает Росстат, в 2006 году произошло всего восемь забастовок, число участников которых едва перевалило за тысячу. При этом почти половина опрошенных считают, что их трудовые права нарушаются работодателями. А 62 процента респондентов полагают возможным защищать эти права посредством забастовки. Но, к счастью для заводской и учрежденческой администрации, в России практически нет профсоюзов, способных остановить сборочный конвейер или повесить замок на дверях школы.Разумеется, забастовка забастовке рознь. Забастовки авиадиспетчеров, например, запрещены законом: за это судят и увольняют. Поэтому четыре года назад, требуя повышения зарплаты на 30 процентов, российские представители этой профессии избрали юридически безупречную форму протеста - голодовку. Но людей, обессиленных длительным воздержанием от пищи, врачи не могут допустить к управлению воздушным движением. Значит, в итоге и по сути - забастовка, чем ее ни камуфлируй. Если взвесить убытки, которые в подобных случаях несут авиаперевозчики, то впору говорить об экономическом терроризме. А продолжая разговор в популярной ныне терминологии, можно подыскать слова и об отношении к пассажирам. Оно напоминает захват в заложники. Разница только в том, что захват производится не на борту самолета, а на земле, и ничьей жизни не угрожает. В остальном все похоже: бунтовщики чего-то требуют от властей, а страдают ни в чем не повинные граждане.

В таких обстоятельствах самое простое, по-человечески понятное - проникнуться сочувствием к участникам акции. Своего рода «стокгольмский синдром» охватывает общество всякий раз, когда кто-то ложится на рельсы, требуя света и тепла, стучит касками по асфальту, выбивая из казны надбавки, «повышающие коэффициенты» и т.п. А то, что при этом нормальная жизнь входит в ступор - так что ж, дескать, поделаешь, с властью иначе не договоришься. Однако мне помнится случай, когда на подобный шантаж власть едва не ответила крайними мерам. Дело было на Сахалине. Там в июле 1998 года, протестуя против задержки зарплаты, бастовали шахтеры. Они заблокировали Сахалинскую ГРЭС. И в течение шести суток остров был погружен во тьму. Электричества не было ни в домах, ни на предприятиях. Стояли морские порты, на железнодорожных станциях скопились десятки составов с различными грузами. И тогда губернатор объявил по местному радио, что блокада будет снята силой. На либеральные стенания: ах, как же это можно - ОМОНом разгонять людей, отстаивающих свои законные права! - губернатор дал жесткий ответ: «Мы не можем позволить группе горняков держать в заложниках все население острова». Примерно такой же ответ дал в 1981 году Рональд Рейган бастовавшим американским авиадиспетчерам. Президент велел им немедленно выйти на работу. Они не подчинились. И тогда Федеральное авиационное агентство без долгих разговоров уволило 11300 человек.

Забастовка на АвтоВАЗе - иное дело. Никому, кроме заводского менеджмента, она неприятностей не доставила. Но и участникам акции результата не принесла. И не могла принести: в два с половиной раза повысить зарплату на предприятии, чья продукция неуклонно теряет рынок, было бы полным безумием. А вот профсоюзное двоевластие, возникшее в цехах волжского автогиганта, может стать результативным. В конкурентном состязании между «школой коммунизма», воспитанником которой показывает себя коренной вазовский профсоюз, и новым профессиональным сообществом, родившимся там же, в конце концов когда-нибудь победит сильнейший. А именно тот, кто станет реально защищать интересы рабочих.

Валерий Выжутович – ведущий программы "Газетный дождь" канала ТВЦ, политический обозреватель "Российской газеты"

Версия для печати