15.02.2008 | Валерий Выжутович

Убийственная сила слова

«То, что у меня нет наручников, вызывает удовлетворение», - сказал журналистам Борис Миронов, покидая здание суда. Уголовное преследование бывшего главы Госкомпечати, обвиняемого в разжигании межнациональной вражды, прекращено за истечением срока давности. Ну да, прошло более пяти лет с тех пор, как, баллотируясь на пост губернатора Новосибирской области, Миронов подготовил и оплатил из своего избирательного фонда некие информационные бюллетени. Эти печатные агитки, по оценке гособвинения, «призывали к вытеснению евреев из всех сфер деятельности, формировали отрицательный образ еврейской нации и отдельных ее представителей». И вот судебный процесс завершился. Довольный его исходом, Миронов сообщил, что остался при своем мнении, более того, даже «укрепился в своей позиции».

Вчерашний подсудимый полон сил и решимости продолжить «борьбу». Она, собственно, и не прекращалась ни на день. Изумительная подробность: в 2005 году, когда Миронов уже находился во всероссийском розыске по обвинению в разжигании национальной вражды, его книга «Иго иудейское» была переиздана издательством «Алгоритм».

Судебное решение по делу Миронова возвращает нас к теме, которую тоже хотелось бы закрыть в связи с истечением срока ее давности. Но, к сожалению, сюжеты на эту тему российская жизнь поставляет в широком изобилии, и что ни день, то новая история. Федеральная регистрационная служба опубликовала свежий список произведений, признанных экстремистскими. В нем более 60 названий. Фашистская, националистическая, ультрарелигиозная направленность этих публичных «высказываний» кем-то может оспариваться, но она удостоверена судебными решениями. Понятно, что судебному разбирательству предшествует тщательная экспертиза с участием лингвистов, культурологов, историков. Понятно, что и тут мы не застрахованы от субъективных оценок, вкусовых пристрастий, политического и административного давления. Но сколь несовершенной, подверженной конъюнктурным поветриям ни была бы подобная процедура, она все-таки правовая. Иные способы маркировать «экстремизмом» книгу или, положим, песню, из которой слов не выкинешь, заведомо хуже - совсем уж безграничный простор для произвола.

О чем можно спорить, а что надобно пресекать без всяких разговоров - на этот счет, однако, единого мнения нет. Писатель Дмитрий Быков высказался против «уголовно-процессуального» воздействия на авторов и распространителей подстрекательского чтива: «Даже самая одиозная книга и фашистская статья остаются печатными произведениями, а слово неподсудно, даже в качестве призыва уничтожать кого угодно. На слово есть только одна казнь, а именно - другое слово». В горних высях свободного духа, там, где рукописи не горят и не являются вещдоком, слово, может, и не подсудно. А вот Копцева судили. И дали 13 лет. Как показало судебное разбирательство, ни в одной экстремистской организации погромщик не состоял. Убивать в синагогу он отправился, начитавшись литературы известного содержания. Эксперты Московского бюро по правам человека к началу процесса подготовили доклад под названием «Подстрекатели». В нем, кроме прочего, содержался список книг, вдохновивших Копцева на поход в синагогу с ножом. Что сочинения такого сорта обладают убийственной силой - сколько публицистических пассажей было тому посвящено! И вот расхожую метафористику заместила пугающая реальность. Книжечки и брошюрки со свастикой оказались холодным оружием не в фигуральном, а в буквальном смысле. Путь был пройден. От воздействия на умы - до ударов ножом. По причине не очень понятного благодушия, чему подтверждение - десятки оправдательных приговоров по 282-й статье УК (разжигание национальной, расовой или религиозной, вражды), краткость этого пути прежде как-то не осознавалась. Осознается ли теперь? Честно сказать, не уверен. Да, ужесточение ответственности за распространение экстремистских материалов говорит о том, что кое-какие уроки нами усвоены. Дело за «малым» - чтобы эта ответственность стала неотвратимой. Увы, попытки торговать печатной нелегальщиной нередко остаются безнаказанными. Желающим разжиться подобной литературой иногда достаточно посетить книжный развал в переходе метро.

Список материалов, запрещенных к распространению, видимо, будет прирастать. Федеральная регистрационная служба намерена обновлять его два раза в год. В связи с этим вопрос: что означает официальный перечень творений, пронизанных нетерпимостью и агрессией, для точно таких же поделок, не фигурирующих в нем? Автоматическую индульгенцию? Право на свободное хождение по принципу «что не запрещено, то разрешено»? Будь подобной продукции у нас не так много, а реакция милиции и судов на ее тиражирование моментальной и недвусмысленной, я бы сказал: да, пока не последовал официальный запрет, руководствуйся собственным (желательно все же - ответственным) пониманием, что можно, а чего нельзя. Но когда в вагоне московского метро я изо дня в день вижу листовку: «Национал-социализм - это не немецкое вчера. Национал-социализм - это русское завтра», - я проникаюсь подозрением, что до ее авторов милиция и суд не скоро доберутся, если когда-нибудь доберутся вообще.

Дело, значит, не сводится к наращиванию суровых мер. Законодательных препятствий распространению радикалистских деклараций у нас предостаточно. Недостает одного - основанной на этих постулатах правоприменительной практики. Будь наказание за пропаганду экстремизма действительно неотвратимым, очередной «черный список», составленный Федеральной регистрационной службой, оказался бы много длиннее.

Валерий Выжутович - публицист

Версия для печати