03.03.2008 | Татьяна Становая

Смысл победы

2 марта в России прошли очередные президентские выборы. По предварительным данным (после обработки 99,4% бюллетеней), в первом туре победу одержал Дмитрий Медведев с результатом 70,2%. Второе место занял лидер КПРФ Геннадий Зюганов, получивший 17,8%, лидер ЛДПР Владимир Жириновский занял третье место с 9,4% голосов избирателей. Наконец, глава ДПР Андрей Богданов набрал 1,3%. Нынешние президентские выборы имели целый ряд особенностей, существенно отличавших их от предшествующих кампаний.

Во-первых, впервые в истории России на очередных выборах избирается преемник, выдвинутый предшественником при его безальтернативной популярности (выборы в 2000 году были досрочными, а Борис Ельцин добровольно ушел не только со своего поста, но и из политики). Проблема отношений Путина-премьера и Медведева-президента стала гораздо более политически актуальным вопросом, чем сами выборы. Ведь складывается парадоксальная ситуация, при которой будущий глава государства в лице Дмитрия Медведева наделяется огромной легитимностью, однако при этом уступает по своему реальному влиянию предшественнику, сохраняющему свое политическое доминирование. Все это ставит важнейший вопрос, на который пока нет очевидного ответа: в чем политический смысл победы Медведева?

Медведев получил столь высокий результат, прежде всего, по двум причинам. Первая и главная – поддержка Путина, который сопровождал Медведева в большинстве его региональных поездок (они стали главными предвыборными мероприятиями), призывал население поддержать его, лично презентовал преемника перед лидерами других государств. Он неоднократно давал понять, что Медведев будет полноценным президентом. Именно Путин создал для Медведева наиболее выигрышную позицию для продвижения: путем курирования национальных проектов, под которые были выделены беспрецедентные финансовые средства. Поддержка со стороны Путина способствовала и весьма высокой явке (около 67% голосов). Показательно, что как раз на прошедшей неделе прошло итоговое заседание совета по нацпроектам под руководством Путина: тем самым, подводится черта под более чем двухлетним этапом политического продвижения Медведева (с ноября 2005 года). В то же время высокая значимость поддержки со стороны Путина означает, что между преемником и избирателем нет полноценной прямой связи, как это было у Путина в 2004 году. Напомним, что тогда и сам Путин это прекрасно понимал, заявив в своем обращении к народу 11 марта об отсутствие «промежуточных звеньев» между избирателями и будущим президентом страны.

Вторая причина – это формат выборов, при котором резко снизилась и конкуренция. Конкурентами Медведева были два ветерана и «технический кандидат», не имеющий ощутимого электорального ресурса вовсе. При этом и Зюганов, и Жириновский сознательно отказались от серьезной критики в отношении Медведева; как таковой конкуренции не было. Предвыборная напряженность возникала лишь по поводу обеспечения участникам выборов равного доступа в СМИ. На начальном этапе КПРФ даже грозила бойкотировать выборы, если не будут обеспечены равные условия. Юридическая служба КПРФ обратилась в суды, требуя признать информационное доминирование Медведева. По данным коммунистов, на пяти федеральных каналах доля Медведева в новостных передачах в декабре составила 70%, а Зюганова – лишь 11%. В период с 1 по 20 января Медведев занял 88%, а Зюганов только 2% информационного пространства, посвященного кандидатам. Однако суд не признал правоту оппозиции, указав, что Медведев фигурировал в СМИ не как кандидат, а как член правительства.

Весьма высокий результат Зюганова в связи с этим может быть объяснен все тем же снижением конкуренции, которое сделало его безальтернативной фигурой на площадке левой оппозиции (напомним, что в прошлых выборах принимали участие два левых кандидата – Харитонов и Глазьев, которые вместе получили 17,8% голосов избирателей). Теперь левый (но не ярко идеологически окрашенный) электорат возвращается к коммунистам, что, разумеется, выгодно для Зюганова, который получил намного больше голосов, чем КПРФ на парламентских выборах и подтвердил свое лидерство в компартии. В то же время такой итог небезвыгоден для Кремля, который заинтересован в том, чтобы КПРФ не претерпевала модернизации и оставалась под руководством достаточно архаичного лидера, за которого значительная часть избирателей голосует лишь за «неимением лучшего». Точно так же и Кремлю, и лидеру ЛДПР Владимиру Жириновскому выгоден его результат, превышающий парламентский и оставляющий лояльного действующей власти «четырежды кандидата в президенты» в политической элите.

Фактически выборы стали референдумом о доверии выбору Путина и, по сути, его курсу. Это означает сохранение значительной зависимости рейтинга Медведева от поддержки Путина (тем более что есть и психологический момент, связанный с тем, что Медведев набрал меньше процент голосов, чем Путин на президентских выборах в 2004 году, хотя и больше, чем «единороссы» во главе с президентом в минувшем декабре). Более того, Медведев, в отличие от Путина, в гораздо большей степени ориентирован на выстраивание отношений с элитами, а не с электоральными группами, остающимися ориентированными на Путина. В то же время пока свидетельств намерений Путина использовать этот фактор, нет. Более того, логика пребывания Медведева в должности президента будет способствовать быстрому укреплению его реального политического веса. Одновременно после выборов, роль электоральной зависимости Медведева от Путина, будет снижаться, а его самодостаточность расти.

Вторая особенность этих выборов состоит в том, что они практически не содержали интриги. Их предрешенность, плебисцитарность ставили проблему легитимности и риска значительного снижения явки. Кремль, во многом и Медведев лично, изначально пытались снизить остроту этой проблемы за счет изменения характера предвыборной кампании. Ставка была сделана на ее чистоту и минимализм, без слишком активного давления на избирателя. Политическая борьба разворачивалась в основном между другими кандидатами (например, Жириновский против представителя Богданова). Даже «Справедливая Россия» начала разработку своей программы, мало отличимой от основных идей Медведева и Путина. Для повышения легитимности было ограничено использование в кампании политических инструментов – «Единой России», движения «Наши» и т.д. Медведев в реальности был выведен за рамки предвыборной борьбы и конкуренции. Организацией кампании занималось правительство (ответственный - Сергей Нарышкин) и ушедший в отпуск глава АП Сергей Собянин.

Однако это практически никак не отразилось на повышении легитимности и даже, напротив, усугубило изначальное ощущение полной управляемости. Выборы вновь игнорирует ОБСЕ. Общие оценки в отношении характера кампании крайне критичны. ПАСЕ 27 февраля выразила готовность признать выборы 2 марта в России несвободными и несправедливыми. 3 марта представители ПАСЕ заявили, что президентские выборы ставят под сомнение развитие демократии в стране. Поддержка же хода выборов со стороны французского депутата Европарламента Поля-Мари Куто, некогда голлиста, затем умеренного националиста, эволюционирующего к радикальному национализму Ле Пена, широко озвученная в российских СМИ, является лишь индивидуальной позицией конкретного западного политика (подобные технологии применялись и на декабрьских выборах в Думу).

В последнюю неделю кампания омрачилась конфликтом вокруг решения суда о законности доминирования Медведева в СМИ. В ходе кампании много нареканий вызвал показ в теленовостях обращения Медведева к избирателям с просьбой поддержать его, и 10-минутный сюжет о его встрече с избирателями. Напомним, что по российскому законодательству, в новостях агитация не допустима, а освещение предвыборной деятельности всех кандидатов должно быть равным по времени. Число открепительных удостоверений по сравнению с думскими выборами выросло. Есть основания полагать, что власть предприняла гораздо больше усилий, чем на думских выборах, с целью повышения явки. Об этом, в частности. Свидетельствуют заметные расхождения в exit-polls от ВЦИОМ и ФОМ (по данным первой Медведев мог получить около 70%, по данным ФОМ – 67%), а также необычная динамика снижения результата Геннадия Зюганова и роста Медведева. На нынешних выборах роль и интенсивность использования административного ресурса была ощутимо выше обычного.

Все это означает, что изначально существующая задача проведения чистых и спокойных выборов, оказалась менее значимой, чем задача обеспечения гарантированного высокого результата. Изначально казалось, что здесь нет серьезного противоречия, однако по мере развития ситуации становилось понятно, что «чистыми» выборы уже не станут, а политические риски со стороны внутренних и внешних критиков сохраняются. Судя по всему, это не является серьезной издержкой для политических властей. Как заявил Владимир Путин журналистам после обнародования предварительных итогов президентских выборов, их характер показал, что «мы живем в демократическом государстве, а наше гражданское общество становится сильным, активным, эффективным, ответственным».

Третьей чертой нынешних выборов стал неконфронтационный характер кампании основного кандидата – Медведева. В отличие от кампании в Госдуму, которая строилась на очень жестком противопоставлении (Путин, выступая на форуме своих сторонников, обрушился с резкой критикой на левых и правых, на оппозиционных либералов и «врагов», «шакалящих» для иностранных посольств), Медведев в политические дискуссии не вступал вообще. Он построил свою кампанию на консолидации всех основных политических лагерей, сознательно уходя от исторических противопоставлений и критики оппонентов. Минимизация конкуренции была свойственна и для выборов 2004 года. Однако тогда речь шла скорее о добровольном самоустранении основных политических оппонентов (вместо лидеров ЛДПР и КПРФ участвовали другие, менее известные представители партий). Сейчас же речь идет о более жестких условиях для ведения политической борьбы. При этом и сам Медведев выстраивал свою кампанию на позитиве, адресованном двух аудиториям – массовому избирателю, для которого актуальны, прежде всего, социальные проблемы, и элите, для которой важен основной вектор будущего курса преемника.

В первом случае Медведев провел деполитизированную кампанию, ограничившись поездками по регионам и обсуждением наиболее острых социально-значимых проблем. Вопросы повышения пенсий, уровня жизни, пенсионной реформы, реформ здравоохранения и образования доминировали в содержании публичной кампании Медведева. Грань между исполнением обязанностей и предвыборной кампанией полностью стерлась, и если для конкурентов это была незаконная кампания Медведева, а для Медведева и власти – это текущая работа в правительстве. Как и в 2004 году, кампания Медведева была кампанией «инкумбента», но максимально деполитизированная. Никаких чисто политических мероприятий не было. Лишь однажды Медведев встретился с избирателями, проведя чисто предвыборную встречу и выступив с политическими заявлениями – 27 февраля в завершающей поездке в Нижний Новгород; при этом он на один день взял отпуск. Он также не вступал в политические дискуссии, не вел как таковой борьбы, сведя свою кампанию к презентации «общегосударственных» приоритетов, тесно привязанных к его имени и фигуре Путина. Медведева собственного «политического лица» и незаменимости. Фактически можно говорить о том, что работа Медведева на посту первого вице-премьера и публичная кампания на выборах президента практически ничем не различаются, кроме интенсивности поездок и их освещения в СМИ. Преемственность фигуры Медведева, неполитический характер его карьеры и деполитизированный характер кампании делают актуальной проблемы формирования у Медведева образа полноценного лидера.

Во втором случае Медведев ограничивался менее важными для массового избирателя темами, связанными с условиями развития российской экономики, проведения структурных реформ, защиты прав собственника и вопросов ведения бизнеса. Именно с элитой Медведев в первую очередь выстраивал отношения в ходе своей кампании, посылая ей вполне определенные сигналы, свидетельствующие о более либеральной идентичности преемника. Медведев давал понять, что, с одной стороны, действует в развитие «путинского курса», но, с другой стороны, намерен менять в нем акценты. Медведев дает понять, что его политика будет строиться на несколько иных, возможно, более либеральных ценностях. Однако для общественности вопрос о самостоятельности и способности осуществлять такую политику (как по собственным возможностям, так и исходя из тесной связки с Путиным), остается открытым.

При этом наблюдался дефицит внешнеполитической тематики в ходе кампании. Медведев во внешней политике пока никак не проявил себя, позиционируя себя исключительно в русле осуществляемой ныне внешнеполитической линии. Правда, в ходе пресс-конференции по итогам выборов он очень четко дал понять, что здесь будет сохранена преемственность. «Я считаю, что мы должны проводить независимую внешнюю политику, такую, какая проводилась в последние восемь лет, основным смыслом которой является защита российских интересов, по всему периметру всеми возможными способами, в рамках существующих международно-правовых норм», - сказал Медведев. В то же время четвертой особенностью нынешних президентских выборов стало снижение внешнеполитической напряженности. Россия сознательно не идет на обострение отношений с «проблемными» странами (хотя при этом, не меняя общей жесткой позиции по принципиальным вопросам). Это создавало более благоприятный фон для избрания Медведева и позволяло ему оставаться в стороне от острых тем.

Избрание Медведева с результатом, в численном выражении превышающем результат Владимира Путина в 2004 году создает противоречивую ситуацию, при которой Медведев, с одной стороны, получает президентскую легитимность, но при этом в этой легитимности оказывается в зависимости от расположения Путина. У Медведева нет прямой опоры на собственный электорат, прямого контракта с народом, какой был и есть у Путина. Это рождает вопрос, в какой степени Медведев будет самостоятелен в проведении внутренней и внешней политики. Логика функционирования российской политической системы позволяет предположить, что в своей свободе проведения государственной политики Медведев может быть успешен только при условии содействия со стороны Путина, в том числе и в вопросах сохранения межэлитного баланса интересов. Однако такой сценарий означает постепенное девальвирование влияния самого Путина, что потребует от него выбора: либо уход в сторону, либо возвращение на высший пост.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати