14.05.2008 | Максим Карасев

Системы представительства интересов бизнеса в Японии

За последние 13 лет в японском обществе, которое сохраняет многие черты традиционализма и до сих пор с трудом принимает инновации, так или иначе подстраивая их под собственные системы и структуры (феномен японского конформизма), произошли изменения, необратимо повлиявшие на систему представительства интересов бизнеса. Можно предположить, что традиционная для Японии система центробежных и центростремительных процессов преодолена и на смену ей пришла новая, точнее, старая новая, т.е. система максимальной стабильности. Консервативный курс вновь подхватил из рук Абэ и Коидзуми, проводивших радикальные реформы, спокойный человек Я. Фукуда, устроивший все противоборствующие группировки, как официальные, так и неофициальные, как в структурах исполнительной и законодательной власти, так и в сообществе бизнеса…

Японская империя распалась 2 сентября 1945 г., в день капитуляции перед союзническими войсками. Традиционная имперская экономика строилась на т.н. дзайбацу, финансовых и промышленных концернах, активы которых находятся в руках одной влиятельной группировки предпринимателей. Они имели большое влияние в довоенной политической системе, в рамках которой вели борьбу «Мицуи», «Мицубиси», «Сумимото», «Тошиба» и проч. После войны многие традиции оказались попраны, на смену дзайбацу и гумбацу (военная клика) пришла партийная клика хабацу (фракция), а затем – кейрецу (серия подразделений, скрытая структура вертикального подчинения, семейственность). Сохранение принципа группировок, ведущих закулисную политическую деятельность и обладающих расширенной ресурсной базой, говорит о наличии в японском политическом менталитете направленности на авторитарность, секретность и замкнутость – основные черты фракций и иных неформальных организаций. Дзайбацу были децентрализованы и упразднены ЛКХК (Ликвидационная Комиссия Холдинговых Компаний). По этому поводу приведу цитату Р. Аппиньянези: ЛКХК как орган японской исполнительной власти «была сформирована Штабом главнокомандующего союзными оккупационными войсками в качестве организации, в чью компетенцию входила немедленная ликвидация авуаров и активов крупных концернов. <…> Комиссия ликвидировала ценные бумаги, переданные дзайбацу и их филиалами». (Аппиньянези, 2005, с. 87). После ликвидации «финансовые клики», ранее управляемыми небольшой группой людей, обретают новую ипостась – кейрецу, корпоративные предприятия, названные Д. А. Метро и К. А. Уоррен «большими современными группировками предпринимателей» с широкой и автономной членской базой. (Метро, Уоррен, 1992).

«Когда американцы оккупировали архипелаг в 1945 году, то наибольшее раздражение у них вызвала именно система дзайбацу, поскольку она стояла крепкой броней на пути инфильтрации американских компаний в местную экономику. Открыто об этом не заявлялось, поэтому формальным предлогом для введения жестких законодательных актов против дзайбацу явилось их участие в милитаризации Японии. Оккупационные власти упразднили 245 головных финансовых холдингов, запретили перекрестное кредитование, ну и, само собой разумеется, конфисковали имущество руководящих семей». (Голубицкий, 2005). Однако, несмотря на это последнее, очевидное для С. Голубицкого дополнение к реформе традиционной системы предпринимательства имперской Японии, изменения 1946 г. произошли не совсем таким образом, как было запланировано оккупационными властями, на тот момент полностью управлявшими экономикой страны. Дальнейшее рассредоточение капитала и распродажа холдинговых компаний (а также правительственных и корпоративных долговых обязательств) в теории должны были способствовать приобретению их собственности мелкими предпринимателями, новыми инвесторами, кооперативами, профсоюзами. С экономической точки зрения это означало приватизацию госмонополий, национализацию промышленности, однако новые капиталы, согласно Аппиньянези, были приобретены бюрократами MOF (Министерство Финансов Японии), должностными лицами BOJ (Банк Японии) и политическими олигархами, которые умело манипулировали послевоенной инфляцией и валютной ситуацией в стране. Своеобразный факторинг, применяемый этими допущенными к мощным финансовым потокам лицам, привел к сильным изменениям в традиционной японской системе представительства.

В феврале 1946 г. оккупационное правительство издало указ о блокировании всех банковских депозитов, в марте произошел ввод новой иены, и только летом начала функционировать созданная в ноябре 1945 г. ЛКХК. Для чего потребовались эти полгода? До капитуляции правительство, по мнению Аппиньянези, намеренно ставило своей целью гигантские убытки, проводя политику массового дефицита, «живя в долг и ускоряя платежи в соответствии с условиями капитуляции за счет государственных займов, страховых взносов и пенсий». (Аппиньянези, 2005, с. 88). Активы промышленных концернов, раскупаемые гражданами на распродаже, быстро обесценивались в результате инфляции. Официальная фондовая биржа была запрещена вплоть до 1949 г., однако спекуляции на курсе новой валюты, ведущие к обнищанию населения, велись несмотря ни на что и (по замаскированным счетам) приносили большие доходы доверенным лицам дзайбацу. Таким образом, в данном исследовании предлагается рассматривать кейрецу как неформальные группировки, образующие новую систему представительства, построенную на личных связях и теневом сотрудничестве. Такое понимание новых корпоративных предприятий подтверждается точкой зрения эксперта: «Главное отличие кейрецу от дзайбацу – замена вертикального подчинения через общий холдинг на горизонтальное, через скрытую систему взаимных финансовых обязательств. На бумаге фирмы-члены кейрецу выглядят вполне самостоятельными юридическими лицами, все между собой равны, никто не выделяется и не занимает главенствующего положения. Однако, по сути, они остаются структурами, подчиненными единой семейной воле». (Голубицкий, 2005).

Реконсолидированные ценные бумаги холдинговых компаний, таким образом, стали единственным средством для закупок американского сырья, призванного восстановить японскую промышленность. В процессе этого происходит обогащение ушедших в тень держателей акций и укрепление их в неформальных структурах экономики. Картинка получается красивая, но что из нее следует? Японские дзайбацу, как голуби, вспугнутые человеком, разлетаются в разные стороны, чтобы потом медленно, прихрамывая, собраться на прежнем месте и продолжить клевать рассыпанные крохи. Однако параллельно с этим усиливается институт неформальных связей, на котором строится японская система представительства интересов на протяжении периода позднего индустриального общества.

Одна из героинь японского писателя Мураками Рю размышляет: «О Японии часто говорят как о стране без классовой системы, но это заблуждение. <…> [для Японии – М. К.] важнее всего сохранение формальных и неформальных, скрытых или явных сословных разграничений, что позволяет всем держаться за свои привилегии. Такая система порождает лишь консерватизм…» (Мураками, 2007, с. 243-244). Апелляция к художественной литературе в данном случае представляется уместной, поскольку на родине Мураками считается лучшим писателем современности, а следовательно, представляет точку зрения, популярную в широких слоях населения. Классовость здесь понимается как существование различных группировок внутри общества, и приведенная цитата доказывает их прочность и значимость в Японии. Для нас интерес представляют только неформальные группировки, кейрецу в широком смысле слова и т.н. дзоку – в узком.

Основные лоббистские организации

Дзоку – группа депутатов парламента, имеющих сильное влияние и пользующихся непререкаемым авторитетом в пределах какой-либо сферы государственного управления. Дзоку занимается лоббизмом в парламенте. «Верхушку» этой неформальной группы составляют, как правило, бывшие министры, в руководство входят депутаты – бывшие парламентские замминистра, председатели профильных парламентских ассоциаций и соответствующих ОК (отраслевой комитет). Исследователи дзоку по-разному определяют их состав. Так, Итакаги Хидэнори предлагает относить к дзоку депутатов от ЛДП (либерально-демократическая партия Японии) не ниже среднего уровня, т.е. существенно ограничивает их состав. Встречаются и более жесткие рестрикции: например, только депутаты – члены КИПВ (Комитет по Изучению Политических Вопросов ЛДП) и парламентских ассоциаций. Для нас в этом отношении важен не количественный, а качественный состав, и здесь мы согласимся с мнением Х. Итакаги с той оговоркой, что к политикам выше среднего уровня будем относить не только председателей ОК («партийные министры»), но и их заместителей, и в особых случаях рядовых членов ОК. С другой стороны, для полноты картины требуется еще одна оговорка, а именно: члены дзоку, какие бы технические должности в Парламенте или партийных органах они не занимали, становятся реальной силой на входе в эту жесткую структуру, и здесь на них замыкаются уже совсем другие политические решения и финансовые интересы.

Снижение темпов экономического развития во второй половине 70-х гг. совпадает в Японии с усилением роли ЛДП, и два этих фактора вместе являются, по мнению П. Павленко, причинами оформления лоббистских группировок депутатов, прообразы которых существовали и в период вступления страны в позднюю индустриальную фазу развития. (Павленко, 2006, с. 126). «Точкой отсчета» деятельности дзоку является 4 февраля 1976 г., когда в американском сенате начались слушания по «делу Локхид» – крупной авиационной компании, в японском представительстве которой были замечены злоупотребления властью со стороны министра транспорта Хасимото Томисабуро, его парламентского заместителя Сато Такаюки и их приближенных. Именно они составляли руководство авиационной (коку) дзоку, при этом Хасимото являлся неформальным лидером кокудзоку, официально в ней не состоя. Таким образом, даже у неформальной структуры японского парламента есть неофициальная иерархия, на вершине которой стоит соответствующий министр. На взгляд П. Павленко, эти сложности «отчетливо вписываются в японскую политическую традицию. Вероятно, их можно считать одним из самых ярких примеров интеграции традиционного мышления и способов решения вопросов в современный политический контекст».

Дзоку существуют для каждого ОК, которые соответствуют, в свою очередь, основным направлениям деятельности министерств. Среди ОК выделяют три группы: выгодные и популярные; выгодные, но менее популярные; невыгодные и непопулярные. Первая группа носит название госанкэ («три больших семьи»), и к ней относятся ОК по сельскому и лесному хозяйству, ОК по торговле и промышленности и ОК по строительству. «Семьям» соответствуют свои депутатские организации, однако лишь две из них обладают высоким авторитетом в парламенте – это строительная (кэнсэцу) и торгово-промышленная (сёко) дзоку. Также важными являются финансовая (дзайсэй), оборонная (кокубо) и почтовая (тэйсин) дзоку. В основные дзоку входят 140-200 членов, что не укладывается в общую цифру депутатов по обеим палатам – 722. Таким образом, один депутат может входить в несколько дзоку, что значительно расширяет как ресурсную базу, так и каналы влияния.

Основные направления перемен с 1994 по 2007 годы

Политическая реформа, стабилизация правления ЛДП

К концу 80-х гг. в ЛДП была явно осознана необходимость политической реформы, проекты которой предусматривали введение системы малых избирательных округов и ограничений на политические пожертвования. Это было воспринято обществом целиком положительно.

Скандал за скандалом, и к началу 90-х гг. ЛДП потеряла значительную часть электората. Это было связано с деятельностью кэнсэцудзоку и рядом других финансовых скандалов, приведших к отставке нескольких членов руководства (в частности, заместителя председателя ЛДП Канэмару Син) и чрезвычайно обострившейся в критических условиях межфракционной борьбе.

Фракции здесь играют роль самостоятельных организаций, и именно внутрипартийные дискуссии рождают феномен столь широкой социальной базы ЛДП. Самостоятельность и всеохватность фракций, их размер, глубина каналов влияния на общество и степень влияния на политику партии позволяют рассматривать ЛДП не как часть («the part») политического пространства Японии, а как мощную корпорацию, одним своим существованием обеспечивающую политический плюрализм (который, однако, преобразуется затем в строгий консенсус). Фракции ЛДП успешно заменяют партии (долгое время результаты выборов в парламент рассчитывались не по партийному списку, а отдельно для каждой фракции).

В условиях полураспада решение правящей группировки Хата – Одзава отделиться от партии смотрится вполне логично. Проассоциированные у избирателей с ушедшим в отставку С. Канэмару (в группировке собрались близкие к нему политики) и проигравшие во фракционной борьбе осенью 1992 – весной 1993 гг., эти деятели вынуждены были резко противопоставить себя политике партии. «В единочасье люди, еще несколько месяцев назад стоявшие в центре системы закулисного господства фракции Такэсита, превратились в решительных поборников политической реформы». (Павленко, 2007, с. 66).

Подготовка пакета законопроектов по политической реформе не помогла ЛДП, и 18 июня оппозиция представляет в парламент вотум недоверия правительству, поддержанный отделившейся фракцией. Это влечет за собой отставку Кабинета и роспуско парламента премьером-министром Миядзава Кити. Фракция Хата – Одзава, собирая сторонников, отделяется от партии и выступает на выборах 18 июля 1993 г. под названием Партия Обновления (Синсэйто). ЛДП на выборах не набирает большинства в Палате Представителей и уходит в оппозицию.

В 1991 г. распался СССР, в результате чего значительно ослабли традиционно опиравшиеся на него японских социалистов. Это позволило второму лицу отделившейся фракции Одзава Итиро питать надежды на создание новой оппозиционной партии, которой стала в 1998 г. ДПЯ. Переход либерал-демократов в оппозицию ознаменовал собой кризис ЛДП и завершение периода существования «полуторапартийной системы». К. Миядзава покидает пост председателя партии, которое занимает нынешний председатель парламента Коно Ёхэй. Новое правительство было сформировано из восьми партий и просуществовало восемь месяцев вплоть до 8 апреля 1994 г., когда лидер Новой Партии Японии премьер-министр Хосокава Морихиро подал в отставку под давлением либерально-демократической оппозиции. Вновь разногласия по вопросу о политической реформе послужили внутренним дестабилизирующим фактором системы. В январе 1994 г. представленные новым коалиционным Кабинетом законопроекты о политической реформе были приняты нижней палатой парламента, но провалены верхней, причем инициатором провала выступило, конечно, большинство депутатов от ЛДП, все еще сохранявшее здесь влияние. Компромисс по принятым законам был практически аналогичен предложениям либерал-демократов. Новую Партию Японии сменяет Синсэйто во главе с Хата Цутому, из коалиции выходит СПЯ и несколько молодых, но влиятельных политиков, объединенных в партии «Инициатива» (Сакигакэ). К июню были восстановлены контакты ЛДП с СПЯ (социалистическая партия Японии), что позволило сформировать коалицию ЛДП – СПЯ – Сакигакэ. Краткосрочная цель правящей коалиции – политическая реформа – была достигнута, разобщенное правительство прекращает существование, новое правительство формируется избранным премьер-министром Мураяма Томиити. В целом 11 месяцев пребывания ЛДП в оппозиции позволили вернуть доминирующее положение в политической системе Японии, правительство фактически снова стало однопартийным, СПЯ не было предоставлено законодательных полномочий. Выходом из «кризиса 1993 года» оказалось относительно легкое устранение оппозиции, в результате чего монополия на власть и авторитарные принципы правления ЛДП были восстановлены.

Банковский кризис и реформы

1990-е и вторая половина 2000-х гг. – период длительного экономического застоя в Японии, «потерянное десятилетие». Причинами кризиса стали архаичность банковской системы и просчеты регулирующих властей. Надзор за состоянием балансов банков в Японии был ослаблен за счет тесных неформальных связей между кредитными учреждениями JBA (Ассоциация Японских Банков) и банковским бюро MOF, отвечавшего за собственно надзор. Дзайсэйдзоку занимается по преимуществу состоянием бюджетной и налоговой сферы, а не финансовыми учреждениями. Это говорит об архаичности системы, намекает на необходимость перестройки.

Помимо убыточных счетов промышленных концернов, сказывавшихся на экономике еще долгое время после деятельности ЛКХК, источником финансирования для новых кейрецу в годы высоких темпов роста (1955–1974) могли быть только банки. Высокие комиссионные по сделкам затрудняли доступ на фондовый рынок индивидуальным вкладчикам, что практически копировало послевоенную систему до 1949 г. Физическим лицам не оставлялось выбора, и они вынуждены были хранить сбережения либо на счетах государственной почтово-сберегательной системы, о которой речь пойдет ниже, либо на счетах банков. Ограниченность экономики создавала трудности, которым суждено было вылиться в масштабный банковский кризис 1991 г., когда лопнул спекулятивный «пузырь», формировавшийся при участии банков на рынках ценных бумаг и недвижимости с середины 80-х гг. Либерализация банковского дела, проведенная правительством Накасонэ Ясухиро в 1984–1985 гг., не привела к оздоровлению системы. Кейрецу в 80-х гг. перешли к самофинансированию и выпуску ценных бумаг, снизив зависимость от банков; «массовой клиентурой «городских» банков стали средние и мелкие предприятия». (Леонтьева, 2006, с. 131).

Усилия BOJ и MOF по гарантии безопасности от банкротства банков оказались пустыми, когда резко начали падать рыночные цены акций и земельных участков. Ряд ведущих частных строительных организаций, в 70–80-е гг. находившихся на вершине успеха, обанкротились. В балансах банков образовался хронический «долговой навес». Еще недавно считавшиеся самыми сильными в мире, японские банки сворачивают деятельность за границей. Вследствие всего вышеперечисленного число японских предприятий сокращается на 400 тыс., возникает «дефляционная спираль», постоянное снижение ставки рефинансирования коммерческих банков, падение ее почти до нулевой отметки приводит к тому, что «важнейший инструмент деловой активности перестает работать». (Леонтьева, 2006, с. 130).

К 1995 г. объем безнадежных долгов в банках составляет 75%. В 1998 г. MOF предлагает вновь обратиться к опыту факторинга (на сей раз не видоизмененному борьбой руководящих «семей», доверенных лиц корпораций), но этот проект даже не вносится в парламент, поскольку вызывает резкое сопротивление у JBF (Nippon Keidanren, головная ассоциация японского крупного бизнеса) и JBA: первые опасаются увеличения числа банкротств, вторые – раскрытия деталей закрытых кредитных договоров. Только в 2000 г. Кэйданрен настояла на установлении четких, прозрачных правил реорганизации неплатежеспособного бизнеса на основе законов.

К концу 1998 г. обанкротился не только ряд небольших местных банков, но и два из трех японских банков долгосрочного кредита, одни из крупнейших в стране. В этом году Кабинетом Хасимото Рютаро была проведена крупномасштабная реформа регулирования финансовых рынков, получившая название Большой Взрыв (по аналогии с английской Big bang reform в 1986 г.). Ряд законов оговаривал все проблемные места банковской системы. После активного вмешательства Кэйданрен в январе 2001 г. при полной реорганизации системы правительственных учреждений надзор над финансовыми учреждениями был передан от MOF новому FSA, что позволило правительству Коидзуми Дзюньитиро разработать нестандартные, как и вся его политика, меры для оздоровления банков и их корпоративных заемщиков. С 2002 по 2004 гг. BOJ скупал банковские акции на фондовом рынке напрямую, а не посредством долговых обязательств – исключительная практика, предусмотренная законом, но к которой, тем не менее, не прибегал ни один центральный европейский или американский банк, – не доверяя собственно правительству и беря ответственность по банковскому кризису на себя. Освобождение экономики от «долгового навеса», наряду с приватизацией почты, стало одним из главных пунктов программы Коидзуми.

Принудительная финансовая помощь банкам в это время практически означала их национализацию, и согласие по этому пункту не могло быть достигнуто. После нескольких раундов переговоров с главами ведущих банков один из руководителей JBA сказал: «Мы не станем терпеть, чтобы правительство вдруг меняло правила во время игры. Мы думали, что играем в европейский футбол, а нам дают правила американского футбола». Тем не менее, жестких государственных мер нельзя было избежать. Это нарастание напряжения вынудило правительство пойти на серьезные уступки. Разделение функций между банками и рынками ценных бумаг было отменено, работа крупных банков стала частью инфраструктуры фондовых рынков. В 2005 г. переход «от государственного сектора к частному» как базовый принцип экономической политики провозглашен в программе реформ, принятой Кабинетом Коидзуми.

Почтовая реформа

Другим важным пунктом реформ Коидзуми (которые он сам называл «структурные реформы без запретных зон» или «без святых мест») стала приватизация почты. По этому поводу И. Цветова пишет: «Планы крупной приватизации госсобственности и сокращения масштабов финансирования строительного сектора, которые должны были привести к массовым увольнениям, вызывали тревогу значительной части либерал-демократов. Они опасались, что это больно ударит по партии, для которой служащие почт и строительных фирм традиционно составляли солидную опору на выборах». Уже на этом этапе реформирования премьер-министр намеревался заложить основу для последующей скорейшей приватизации, однако эта задача была реализована лишь частично. Согласно закону Корпорация почтовой службы будет по-прежнему заниматься приемом от населения денежных сбережений и страхованием, но в сферу почтовых услуг будет внесен новый элемент – при получении соответствующей лицензии частные предприятия будут заниматься только почтовыми отправлениями. Полностью почтовая реформа была реализована в 2007 г. при Кабинетах Абэ Синдзо и нынешнего премьер-министра Фукуда Ясуо.

Гражданское общество в Японии на современном этапеНесмотря на развитость, гражданское общество в Японии, тем не менее, фактически сильно зависимо от государства, а значит, от установок, диктуемых правящей партией. По причине сочетания в японской культуре таких противоположных качеств, как индивидуализм и коммунитарность, общество, с одной стороны, обладает достаточным самосознанием и организованностью для образования сплоченных коллективов единомышленников, а с другой – серьезно нуждается в государственной поддержке. Это объясняется, конечно, политической традицией монархической системы правления, существовавшей в ту эпоху, когда власть императора была сакральной и правитель был недосягаем для обычного гражданина.

Кроме всего прочего, жизнь японца завязана на традиционных понятиях, насчитывающих сотни лет. Это относится в т.ч. и к политической культуре. Стремление избежать конфликта и выработать консенсус мы видим на современном этапе в ходе внутрипартийной борьбы фракций ЛДП, а также в период восстановления влияния партии в 1993–1994 гг. Высокая степень конформизма и ориентация на левые ценности (до 80-х гг.) создает особую атмосферу для японских профсоюзов.

Система представительства интересов бизнеса на современном этапе

Основными акторами в системе представительства интересов предпринимательства на современном этапе являются:

- JBF – Nippon Keidanren, Японская Федерация Ассоциаций Бизнеса,

- JBA – Ассоциация Японских Банков,

- JILAF – Японский Международный Фонд Труда ,

- NCTU – Японская Национальная Конфедерация Профсоюзов,

- NFSBA – Национальная Федерация Ассоциаций Малого Бизнеса Японии,

- General Union – головная организация профсоюзов,

- JAEF – Nikkeiren, Федерация Ассоциаций Работодателей Японии,

- JCTU – Rengo, Японская Конфедерация Профсоюзов,

- NTUC – Zen Rokyo, Национальный Совет Профсоюзов,

- NFTU – Zenroren, Национальная Федерация Профсоюзов,

- JCCI – Торгово-Промышленная Палата Японии.

Тенденции развития

Изменения, произошедшие с ассоциациями бизнеса, затрагивают, прежде всего, профсоюзы, т.к. 12 июня 1991 г. появилась головная организация, консолидирующая их интересы – General Union, объединившей такие организации, как JCTU, NTUC и NFTU, а также несколько менее значимых организаций профсоюзов. Также в 2002 г. произошло слияние Nikkeiren и Keidanren на базе последней организации, что привело к уменьшению специализации головной организации предпринимателей (JBF). Это позволяет говорить об относительной консолидированности интересов бизнеса по двум направлениям: предприниматели + работодатели и профсоюзы, – что в целом дает традиционный раскол труд – капитал, но в несколько приглушенной форме.

В целом, можно сказать, что за последние 13 лет в японском обществе, которое сохраняет многие черты традиционализма и до сих пор с трудом принимает инновации, так или иначе подстраивая их под собственные системы и структуры (феномен японского конформизма), произошли изменения, необратимо повлиявшие на систему представительства интересов бизнеса. Можно предположить, что традиционная для Японии система центробежных и центростремительных процессов (пример с голубями, распространяющийся на реконсолидированные акции дзайбацу и в равной степени на систему фракций внутри ЛДП) преодолена и на смену ей пришла новая, точнее, старая новая, т.е. система максимальной стабильности. Консервативный курс вновь подхватил из рук Абэ и Коидзуми, проводивших радикальные реформы, спокойный человек Я. Фукуда, устроивший все противоборствующие группировки, как официальные, так и неофициальные, как в структурах исполнительной и законодательной власти, так и в сообществе бизнеса.

Максим Карасев – студент 3-го курса факультета прикладной политологии ГУ ВШЭ

Версия для печати