03.07.2008 | Татьяна Становая

Интервью преемника

7-8 июля в Японии пройдет саммит G8 - первый для президента России Дмитрия Медведева. Как уже сложилось, в преддверии этого события, глава государства дает большое интервью СМИ стран-участниц «Большой восьмерки». Нынешнее общение Медведева с прессой востребовано еще и в связи с тем, что именно в нем наблюдатели ищут ответы на вопросы: кто же в России правит, какова роль нового лидера и в какой степени он зависим от Владимира Путина. Иными словами, сохранился ли в России моноцентризм или уже формируется диархия.

В первую очередь интервью лишний раз подтверждает, что преемственность – один их краеугольных камней в существовании созданного Путиным режима. Медведев демонстративно подчеркивает, что не намерен отступать от обозначенного «еще восемь лет назад» курса. «Мы хотим создать развитую страну с хорошей, сильной экономикой, с социальной сферой, которая устраивает наших людей, преодолеть бедность, коррупцию, выстроить дружеские отношения с нашими международными партнерами. Эти цели не могут подвергаться никакой ревизии, кто бы ни стоял во главе российского государства», - заявил он. В то же время понятно, что преемственность в любо случае оставляет Медведеву возможности для привнесения в курс некой своей специфики, своих приоритетов. Он лишний раз подтвердил, что одним из таких приоритетов является борьба с коррупцией. Интересно, но Медведев указал на солидарность позиций его и Путина в данном вопросе, но при этом отметил, что в прежние годы с этой проблемой справиться не удалось. Медведев также не исключил (он делал это и ранее), что могут менять акценты и стилистика управления. Такое признание достаточно важно: оно призвано подчеркнуть не столько разницу в подходах между двумя лидерами, сколько незначительность расхождений между ними. Сейчас и Путину, и Медведеву важно всячески подчеркивать близость и общность основных приоритетов. Вместе с тем интервью Медведева показывает, что новый президент уходит от ответа на любой политический вопрос, а политические проблемы, которые обозначаются интервьюерами, сводит к юридическим. Это означает, что пока Медведев не стремится заниматься вопросами политического устройства страны. Пока это остается прерогативой команды Путина.

Так, отвечая на вопрос об отсутствии в России сильной оппозиции как факторе, препятствующем борьбе с коррупцией, Медведев предпочел говорить о состязательности в реализации полномочий чиновников. В то же время полностью игнорировать политическую составляющую вопроса Медведев не стал и ответ в полном соответствии с ранее обозначаемой позицией Путина. Так, президент заявил, что однопартийная система себя не оправдала, и Россия будет развивать политическую конкуренцию.

Чисто юридически Медведев подошел и к оценке «дела Ходорковского»: это, по сути, вновь игнорирование политического подтекста «дела ЮКОСа». «По теме уголовного преследования любого лица, в том числе и Ходорковского, позиция может быть только у правоохранительных органов, если они считают достаточным, они предъявляют обвинение, позиция должна быть у защиты. Вполне понятно, защита всегда существует для того, чтобы искать изъяны в обвинении», - заявил президент, фактически никак не обозначив свою позицию в отношении политической стороны вопроса. При этом вряд ли такая позиция покажется кому-либо недемократической.

Оценивая политическую систему России, Медведев указал на оптимальность ее конституционных основ, и особо отметил, что Россия стоит на пути «создания собственных демократических ценностей» - очередной намек на недопустимость вмешательства извне. Он также подтвердил, что является сторонником сохранение в России президентской формы правления. Напомним, что это консолидированная позиция Путина и Медведева, которая основана, прежде всего, на стремлении сохранить высокий уровень управляемости системы исполнительной власти.

Как и ранее Медведев старался избежать оценок в свой адрес как либерала или консерватора. В частности, Медведев уже говорил, что подобными понятиями нельзя оценивать российскую внешнюю политику. Тем самым, он пытался развеять ожидания, связанные со смягчением российской внешнеполитической линии. Внутри России Медведев также позиционирует себя очень осторожно. Подчеркивая приверженность либеральным и демократическим ценностям, он придает им более юридический характер. Медведев в целом рассуждать о политических категориях именно как юрист, выводя идеологические моменты за рамки проблемы. Это очень умная позиция, позволяющая ему оставаться понятным и принимаемым Западом, «своим» для либералов, но при этом не солидаризироваться сними политически. «Я всегда исходил из того, что должен соблюдаться приоритет законов и верховенство законов, принимаемых парламентом, по отношению к подзаконным актам; необходимо бороться с правовым пренебрежением, с правовым нигилизмом; экономика должна основываться на ценностях рынка, а право собственности подлежит безусловной защите. Это для меня, наверное, те позиции, которые я впитал еще во время учебы в университете, точно так же, как есть ценности прав человека». Вряд ли с этим не согласится любой политик, едва ли не любых взглядов, если не брать радикалов.

Надо признать, что риторика Медведева в последнее время несколько меняется. Она становится, что, в принципе, понятно, все более и более сбалансированной. С одной стороны сохраняется либеральный оттенок, но в нем все сильнее выпячивается мнение юриста, а не политика. С другой стороны, достаточно очевидна и преемственность путинского курса со всеми его особенностями – и теми, что на первый взгляд противоречат новой медведевской риторике. Такая сбалансированность начала вписываться и в принимаемые решения. Если ранее определенный набор обещаний президента расценивался как некий поворотный момент, то сейчас становится понятно, что никакого поворота пока нет и управленческие новации принципиально ситуации в экономики, например, не меняют.Так, в интервью Медведев подтвердил, что представители государства в госкомпаниях должны смениться профессиональными независимыми директорами. Однако в этот раз идея обросла массой оговорок. Медведев дал понять, что пока об отказе от участия госчиновников в советах директоров «Роснефти» и «Газпрома» речи не идет. Говоря об обшей практике, президент отметил, что «делать это [замену чиновников на независимых директоров] нужно в соответствии с нашим акционерным законодательством, в те сроки, когда это возможно, и с пониманием ответственности, которая связана с работой той или иной крупной компании». Вскоре стало известно, что оказывается замена госчиновников планируется лишь в компаниях со 100% госучастием, о чем вчера заявил помощник президента Аркадий Дворкович. Таким образом, несмотря на ожидания, корпоративные интересы групп влияния, связанных с «Газпром» и «Роснефтью» никак затронуты не будут – а ведь, это была одна из главных интриг, оцениваемая едва ли не как «медведевская революция».

Таким образом, пока на практике (да и в риторике) ожидаемый в элитах и на Западе «поворот» в сторону либерализации, не происходит. Медведев пока в полной мере вписывается в ту систему, которая была создана Путиным и он, пока, не является ее новым архитектором. Из этого пока можно констатировать, что говорить о формировании дуалистической модели преждевременно: гораздо в большей степени сохраняются характеристики моноцентризма, при котором решения по ключевым вопросам принимаются внутри одного центра, но с участием двух лидеров. При этом публично Медведев заинтересован в том, чтобы подчеркивать свою политическую и институциональную полноценность. Надо признать, что в этом заинтересован и Путин: слабый глава государства – дополнительный риск для новой модели управления страной. Поэтому Медведев всячески дает понять, что все ключевые решения он принимает сам и лично несет за них ответственность. При этом он признает, что Путин – тот, с кем можно советоваться. «Иногда мы несколько раз созваниваемся или видимся, иногда вообще не разговариваем. Слава богу, государственное устройство у нас такое и система принятия решений, что для того, чтобы решать какие-то актуальные вопросы, вовсе не обязательно постоянно созваниваться. Это зависит от текущей ситуации, очень по-разному», - заявил Медведев, добавив затем, что «при принятии решений нет инстанции, в которую ты можешь обратиться, нет человека, который мог бы принять это решение за тебя. Есть люди, с которыми можно посоветоваться, с тем же Владимиром Путиным. Он опытный человек, очень популярный политик. Но в конечном счете решение придется принимать все равно тебе. И если это будет ошибочное решение, ты будешь отвечать сам. И вот это меняет всю поляну, меняет полностью представление о том, как ты должен работать».

Таким образом, полноценной диархии в действительности пока не складывается: публично главным центром принятия решений пытается казаться Медведев, фактически – это тандем, в котором доминирующую роль продолжает играть Владимир Путин.

Версия для печати