14.08.2008 | Валерий Выжутович

Проникающая трансляция

Принуждение Грузии к миру в Южной Осетии доведено до логического завершения. Принципы урегулирования конфликта Россией сформулированы и согласованы с грузинской стороной: юридически оформленный отказ от применения силы, прекращение всех военных действий, обеспечение свободного доступа граждан к гуманитарной помощи, возвращение вооруженных сил Грузии в места постоянной дислокации, отход российских войск на линию, предшествовавшую началу боевых действий. Несомненно, Россия будет этого добиваться. Но для нее не менее важно и другое - убедить мир в своей правоте. Оперируя непреложными фактами, опираясь на нормы международного права, используя весь арсенал аргументов, доказать и своим западным оппонентам, и рядовым гражданам на разных континентах, что альтернативы силовому миротворчеству не было. Иными словами, России необходимо выиграть информационную войну. Уже ясно, что с завершением миротворческой операции информационный обстрел российских позиций не закончится. А начался он сразу, как только Москва применила военную силу для прекращения грузинского вторжения в непризнанную республику.

Поначалу возникло ощущение, что на информационном поле грузинская сторона ведет себя активнее. Саакашвили не скупился на интервью иностранным телеканалам, едва ли не ежечасно транслировал в эфир донесения о успехах грузинской армии, твердил о «десяти сбитых российских самолетах» и рисовал Россию страной-агрессором. Выступить с ответными заявлениями российское руководство какое-то время не имело возможности: президент и премьер находились вдали от Москвы, и первую половину пятницы в мировом телеэфире царил грузинский лидер. Дефицит официальных откликов Москвы на события в Цхинвали отчасти восполнялся комментариями российской прессы. В них, на мой взгляд, преобладали эмоции, было много страстной риторики. Случались и передержки - например, не получившие подтверждения сообщения о том, что грузинские силовики добивают раненых мирных жителей.

Недоставало, мне кажется, глубокой и точной аргументации, способной прояснить российскую позицию. Все нужные слова о том, что обстрел мирного населения есть грубейшее нарушение международного права и подпадает под действие международного суда, что усиление российского миротворческого контингента объясняется масштабами гуманитарной катастрофы и желанием предотвратить ее нарастание, что Россия направила армию в Южную Осетию, чтобы защитить своих граждан и в полном соответствии с выданным ей мандатом миротворца, что с юридической точки зрения действия России обоснованны и легитимны, - все эти слова прозвучали позже. Их произнесли Дмитрий Медведев и Владимир Путин. Скажи то же самое телекомментаторы, упреждая выступления президента и премьера, весомость этих слов была бы, понятно, иная, несравнимая с весомостью заявлений первых лиц, но грузинские СМИ по крайней мере не получили бы фору в своей трактовке событий.

Мне показалось также, что первые два дня Россия вела на информационном поле скорее оборонительные бои, нежели наступательные. Скажем, представители Генштаба сперва опровергали факт российских бомбардировок Гори и Поти. Потом признали. Но отчего же было сразу не сообщить, что в этих населенных пунктах располагались стратегически важные грузинские военные объекты? Тут, правда, надо сделать оговорку. Нельзя требовать от военных, да еще в условиях войны, полной информационной открытости. Это было бы верхом наивности. Ни в одной стране, участвующей в боевых действиях, генералы не говорят журналистам всего. Война и свобода слова - две вещи несовместные. Где война, там и военная тайна. Всюду и всегда военные, выполняя боевые задания, стремятся огородить свою территорию красными флажками. Так же как всюду и всегда журналисты стараются вырваться за флажки. Это нормально. Как нормально и то, что в поисках информации и обнародовании ее журналисты накладывают на себя некие самоограничения, следуя принципу «на навреди». Нельзя показывать нечто такое, что может вооружить одну из сторон сведениями о планах другой стороны. Нельзя давать сообщения, способные спровоцировать обострение обстановки. Нельзя сеять панику. Нельзя тиражировать слухи. В этом смысле российские репортеры (среди них есть убитые, раненые и пропавшие без вести), работая в Южной Осетии, необходимую черту не преступали.

Важным плацдармом для отражения информационных атак стал для России зал заседаний Совбеза ООН. То, с какой находчивостью, темпераментом, тонкой иронией российский постпред Виталий Чуркин сдерживал натиск своих ооновских оппонентов, войдет в историю российской дипломатии. Его ответ на слова грузинского постпреда о том, что Дмитрий Медведев отказался разговаривать с президентом Грузии, протранслировали все мировые телекомпании: «А какой же приличный человек будет с ним сейчас разговаривать?» Не менее впечатляющей для мировой телеуадитории, думаю, стала и перепалка между американским и российским постпредами. Ссылаясь на конфиденциальный разговор госсекретаря США Кондолизы Райс с российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым и предав огласке тот фрагмент беседы, в котором Лавров сказал: «Саакашвили должен уйти», - американский постпред патетически воскликнул: «Чего добивается российское правительство? Смены режима в Грузии? Это абсолютно недопустимо и уже выходит за рамки. Вы пытаетесь свергнуть демократически избранного президента, демократически избранное правительство?!» И был срезан иронической репликой своего российского коллеги: «Я обнадежен тем, что вы публично об этом говорите. Я полагаю, что эта идея вас заинтересовала и вы готовы вынести ее на суд международной общественности».

Достиг информационной цели и показанный по ТВ разговор Дмитрия Медведева с министром внутренних дел Рашидом Нургалиевым. Упреждая возможные обвинения в развертывании антигрузинской кампании, президент дал указание главе МВД не допустить ущемления прав иностранных граждан, легально находящихся на территории России. Это тоже увидел весь мир. Весь, кроме Грузии. Там российское телевещание прекращено. То же и с Интернетом. Домены в зоне «ru» заблокированы. Закрыт доступ к ресурсам, даже далеким от политики. В стране введена жесткая цензура. Никакой информации, кроме официальной, грузинская пресса не публикует. Проникновение российских телекомпаний, радиостанций, печатных изданий, интернет-ресурсов в медийное пространство Грузии названо «информационной экспансией», представляющей угрозу национальной безопасности страны. Ну что ж, если таковая угроза исходит от телерепортажей, повествующих о катастрофических разрушениях (лежащий в руинах Цхинвали грузинское телевидение не показывает), об убитых и раненых, о судьбе беженцев, лишенных крова, то информационная блокада российских СМИ удивлять не должна. И то сказать, в депортации неугодной иностранной прессы с медийной территории своего государства Саакашвили не первый и не последний. Подобный способ борьбы с зарубежной «информационной экспансией» практикуют Северная Корея, Туркмения, Иран… Даже в Китае, гораздо более открытом миру, присутствие иностранных СМИ на рынке масс-медиа чувствительно ограничено; власти страны, кроме того, внимательно следят, чтобы в сетку вещания зарубежных телекомпаний не попадали «вредные» программы. Но то Китай. А как такая практика характеризует Грузию, стремящуюся, по словам ее лидера, интегрироваться в Европу, стать частью западной цивилизации? Как обращение к советскому опыту глушения вражьих голосов согласуется с либеральным имиджем, который выстраивает себе Саакашвили?

В разгар этой войны второй информационный фронт против России создала западная пресса. «В день открытия Олимпиады, когда все надеялись на мир и спокойствие, Россия вдруг проявила себя как агрессор», - сообщал первый канал итальянского ТВ. «Россия обрушила мощь своей военной машины на Грузию», - писала лондонская «Таймс». А «Вашингтон Пост» призывала США и их союзников «объединиться и остановить Россию». Похоже, шли в ход и запрещенные приемы. Российские блоггеры, например, заподозрили агентство Рейтер в использовании постановочных кадров: в облетевших весь мир снимках из грузинского города Гори въедливый взгляд обнаружил ряд нестыковок и странных несоответствий.

Выиграть информационное противостояние России будет трудно. Трудно - еще и потому, что на Западе сложились клишированные представления о российской внешней политике вообще и о политике в отношении Грузии, в частности. Стереотипному восприятию происходящего в той же Южной Осетии или Абхазии невольно способствует и некоторая дозированность российских информсообщений о ситуации там. Для привлечения западной аудитории на свою сторону России стоит прибавить в информационной открытости, расширить объем сведений, необходимых для более полного понимания обстановки в непризнанных республиках Грузии. Чтобы дефицит информации не аукнулся дефицитом поддержки.

Версия для печати