22.06.2009 | Татьяна Становая

Россия развивает восточный вектор

Прошедшая неделя ознаменовалась сразу несколькими значимыми международными событиями: в Екатеринбурге прошли два саммита – ШОС и впервые БРИК, а в Москве сразу после этого государственные переговоры между Россией и Китаем. Россия развивает многовекторность своей политики, пытаясь самоутвердиться как сильная региональная держава. Однако также как и западный, восточный вектор внешней политики имеет множество ограничителей, что и доказывают последние события.

Россия на протяжении многих лет активно выступала против однополюсного мирового устройства, что всегда воспринималось как антиамериканская линия. Собственного внятного содержания и наполнения эта линия (без соотнесения с США) практически не имела: Россия хотя и позиционировала себя как глобальная держава, один из полюсов, тем не менее, не занималась вплотную развитием инфраструктуры и площадок, позволяющих выступать как один из полюсов влияния. Региональные организации, которые Владимир Путин инициировал (или реанимировал) - ШОС, ОДКБ, ЕврАзЭС – сегодня фактически получают второе дыхание. Через них Россия теперь пытается выстроить инфраструктуру расширения и диверсификации своего влияния.

Неким поворотным моментом можно назвать июнь-июль 2008 года, когда после смены президента России произошла коррекция внешнеполитической линии России. Сначала состоялось выступление Дмитрия Медведева на Питерском экономическом форуме, когда Россия объявила о намерении стать одним из центров формирования новой архитектуры мирового порядка. Затем в июле была обнародована новая концепция внешней политики России. Особенностью нового подхода была не просто фиксация недовольства России существующим миропорядком и доминированием США, но и ее стремление взять на себя новую роль – одного из центров влияния на формирование новой архитектуры мирового порядка. Россия стремилась презентовать себя как равносильный субъект мировой политики, полноценную демократию, которая на равных со странами G7 способна влиять на глобальную политику и принятие мировых решений.

С июля прошлого года произошли существенные объективные изменения. Реализацию этой концепции затруднили мировой финансовый кризис и война в Грузии. Продвижение инициатив России на западных площадках стало проблемным, и Москве зачастую приходилось поддерживать европейские, китайские или американские идеи, оставляя собственные уникальные предложения за рамками предметного обсуждения. При этом конкуренция с Китаем за выдвижение глобальных идей по реформированию мировой финансовой архитектуры только выросла: страны Запада проявили явный интерес к возможностям и оценкам китайского руководства, в то время как российские предложения оказались на периферии обсуждения. На этом фоне для России роль региональных инструментов и альтернативных западным площадок существенно выросла.

Сегодня можно выделить три основных составляющих внешней политики России, через которые она пытается добиться утверждения своего статуса как одного из полюсов и регионального, и глобального влияния.

Во-первых, это ставка России на сближение с Китаем. Помимо сотрудничества в энергетике (объем сделок оценивается в беспрецедентную сумму в $100 млрд), это военное партнерство (на июль запланированы совместные учения «Мирная миссия-2009») и геополитическое взаимодействие (сближение позиций по борьбе с мировым экономическим кризисом, в ряде случаев консенсусное голосование в СБ ООН). Пока Россия в наибольшей степени продвигается в области энергетики, что понятно: Китай как быстро развивающая экономика нуждается в удовлетворении растущих потребностей в энергоресурсах. Россия пытается сделать партнерство с Китаем большим, чем просто отношения поставщика и потребителя, для России – Китай – это партнер в преодолении однополярности существующего миропорядка. Китай, оставаясь при этом одновременно и конкурентом, оказывается и главным региональным партнером по развитию организаций на евроазиатском континенте. Во-вторых, Россия усиливает свое внимание к региональным организациям и созданию новых внешнеполитических площадок без участия Запада. Ставка делается на координацию действий между региональными державами в рамках ШОС (с Китаем, прежде всего) и БРИК.

Прошедший в Екатеринбурге саммит ШОС показал, что Россия пытается расширить повестку дня этой организации, сделать ее более универсальной, выходящей за рамки ее регионального статуса. Вопрос о перспективах ШОС тесно связан с самим характером этой организации, одна из основных задач которой, как представляется, состоит в создании и поддержании системы отношений, снимающей или минимизирующей возможную геополитическую конкуренцию в Центральной Азии. Россия через ШОС ищет инструменты и площадки согласования интересов (раздела сфер влияния) с Китаем и для этого есть некие основания: речь идет о поддержке существующих светских режимов, недопущении сепаратистских движений и религиозного экстремизма, подрывающих политическую стабильность. Консенсусным является и неприятие активных действий США и Запада в целом на территории региона. Наконец, существует единство и в вопросе необходимости расширения экономического сотрудничества в регионе.

По итогам саммита была принята декларация, в которой говорится об объединении усилий в борьбе с мировым финансовым кризисом, недопустимости распространения ядерного оружия, борьбе с международным терроризмом. При этом именно на саммите ШОС как на альтернативной площадке Россия сумела зафиксировать свою позицию по вопросам, которые вызывают разногласия с Западом или с США в частности. Так, в итоговой декларации саммита ШОС говорится, что «поддержание международного мира возможно только в условиях равной безопасности для всех без исключения государств. Безопасность одних не должна обеспечиваться в ущерб безопасности других», - явный намек на проблему ПРО и расширение НАТО. В декларации также прямо осуждаются попытки «добиться односторонних преимуществ в оборонной сфере, подорвать стратегический баланс и стабильность в мире». И хотя напрямую проблемы, волнующие Москву, не названы, подобное провести год назад не удавалось (тогда вообще саммит ШОС был более чем проблемным из-за разногласий на фоне войны в Грузии). Это можно назвать ограниченным успехом, так как дает возможность усилить позицию России в диалоге с США (это особенно важно в преддверии российско-американского саммита в Москве).

Кроме того, в декларации говорится, что страны ШОС выступают за возобновление переговоров по денуклеаризации Корейского полуострова, призывают проявить сдержанность и продолжить поиск взаимоприемлемых развязок. В декларации нет ни слова о санкциях, хотя и Россия, и Китай поддержали их во время принятия соответствующего решения СБ ООН. Таким образом, страны ШОС подчеркивают, что в корейском вопросе для них приоритетным является диалог. Россия тем самым получает возможность подчеркнуть обособленность своей позиции от позиции Запада.

Наконец, ШОС развивается и как альтернативная площадка для обсуждения афганской проблемы. В мае прошла конференция ШОС по Афганистану, где удалось собрать весьма представительный состав участников. В этот же день, когда проходила конференция, президент США Барак Обама выступил с новой концепцией политики на афганском направлении. Одним из предложений было создать под эгидой ООН контактную группу по Афганистану, в которую наряду со странами НАТО вошли бы Россия, Китай и Иран. Это означает, что конкуренция между державами на афганском направлении только усиливается: США стремятся втянуть Россию и Китай в свой формат обсуждения, в то время как Москва делает ставку на альтернативную площадку. На этот раз в Екатеринбурге прошли трехсторонние переговоры России, Афганистана и Пакистана. Россия пытается закрепить этот новый трехсторонний формат в рамках ШОС на постоянной основе. Москва пытается быть не только партнером США по афганской проблеме, но и одним из участников ее решения, доминантным игроком в регионе, через которого должны выстраиваться отношения с союзниками. С одной стороны, Россия расширяет возможности для транзита через свою территорию, но с другой стремится усилить свою роль, свою безальтернативность (отсюда и закрытие базы «Манас»).

ШОС, которая изначально создавалась как организация в сфере безопасности, сейчас расширяет свои приоритеты за счет проектов в сфере экономики и инвестиций. Выделенные Китаем $10 млрд планируется использовать не только на борьбу с финансовым кризисом, но и инвестирование в технико-экономические проекты.

На прошедшей неделе фактически произошло оформление и новой площадки: впервые прошел саммит БРИК, который вызвал в мировых СМИ даже больший резонанс, чем саммит ШОС. По словам Дмитрия Медведева, лидеры БРИК «договорились о тесном и регулярном сотрудничестве по линии ведомств». «Главным координатором работы по линии БРИК выступят министерства иностранных дел, - сообщил он. - Будут, естественно, принимать участие в этой работе и другие заинтересованные государственные структуры. Это могут быть и министерства сельского хозяйства, министерства, которые отвечают за развитие торгово-экономических отношений».

БРИК воспринимается на Западе как организация, созданная развивающимися рынками для противостояния мировому влиянию США. И главная роль тут отводится союзу России и Китая. «Страны БРИК стремятся к новому миропорядку», - пишет немецкая газета Die Welt. Как отмечают корреспонденты, главные действующие лица стран БРИК выглядели на саммите так, будто в Екатеринбурге имела место, по меньшей мере, пресс-конференция эмиссионного банка США или саммит G8. «Теперь мимо БРИК никто не сможет пройти», - пишет немецкое издание. Испанская El País также указывает, что «Россия намерена возглавить борьбу с экономическим господством США. Во вторник Россия предприняла очередные шаги для выработки альтернатив господству США и американской валюты в мире». Фактически саммит БРИК был воспринят как альтернативная площадка, созданная развивающимися странами против площадки развитых стран G8, где у России периферийная роль.

У России достаточно много амбиций относительно продвижения на площадке БРИК различных инициатив. В преддверии саммита помощник президента Аркадий Дворкович говорил, что будет вырабатываться консолидированная позиция по переводу валютных резервов из облигаций США в финансовые инструменты стран — членов БРИК. Однако по итогам саммита ни о какой консолидированной позиции речи пока не идет. Возможность своп-соглашений и резервной валюты пока только обсуждается. Призыв России к странам БРИК инвестировать в ее облигации не был услышан, отмечает Le Monde. Страны БРИК выступили за «ускорение Дохийского раунда переговоров в рамках ВТО по радикальному снижению многомиллиардных субсидий в сельскохозяйственном секторе, которые искажают условия торговли и препятствуют становлению сельскохозяйственного производства в развивающихся странах».

В-третьих, несмотря на кризис, важнейшим элементом самопродвижения как одного из полюсов Россия оставляет собственные инициативы по борьбе с мировым финансовым кризисом. Однако как раз здесь Россия встречает и наибольшие трудности. Это, прежде всего, борьба с господством доллара США. На ближайшей встрече страны БРИК намерены обсудить функционирование СДР (специальные права заимствования), своего рода резервной валюты МВФ. Россия настаивает на том, чтобы в будущем брались в расчет рубль, юань, канадский и австралийский доллары и золото. На саммите ШОС был поставлен вопрос о создании некой наднациональной валюты по примеру экю, о развитии резервных региональных валют, которыми могли бы выступить российский рубль и китайский юань. Хотя, например, китайский лидер Ху Цзиньтао в своей речи тему реформирования мировой финансовой архитектуры полностью проигнорировал, не сказав ни слова и о новых резервных валютах. Китай, очевидно, ведет очень осторожную политику, не давая Москве возможности спекулировать на китайской позиции.

Всем этим трем направлениям Россия пытается уделять максимум внимания, однако все это сталкивается с множеством трудностей. Так, Россия, делая ставку на сближение с Китаем, во многом вынуждена с этой страной конкурировать. Китай, обладая несопоставимыми финансовыми резервами, уже сегодня кажется более привлекательным партнером для стран постсоветского пространства. Китай ищет альтернативные пути получения энергетики, кредитует страны СНГ. Казахстан получит около $10 млрд, а китайская CNPC приобрела 50%-ную долю в «Мангистаумунайгазе» (Россия безуспешно боролась за покупку доли в компании), Туркмения – $3 млрд на разработку газового месторождения, Таджикистан также ждет кредит, в том числе для постройки электростанции. На средства КНР построен нефтепровод из Центрального Казахстана в Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР, идет строительство газопровода из Туркмении через Узбекистан.

Россию также не может не волновать и тот факт, что Китай определенно берет лидерство в ШОС, выделяя $10 млрд. Москва, пытаясь представить это успехом ШОС, показателем ее состоятельности, в действительности, находится в некоторой растерянности из-за щедрости Китая (Минфин России, например, планирует сам вести переговоры с МВФ о получение кредита до $10 млрд в 2010 году). Россия крупные кредиты странам Центральной Азии может предоставить не раньше осени — причем не напрямую, а через создаваемый сейчас антикризисный фонд «ЕврАзЭС» - именно туда рекомендовано обращаться Белоруссии и Украине. Его ресурсы составят $10 млрд, $7,5 из которых российские. Пока же кредиты рассчитаны на поддержку Таджикистана и Киргизии.

При этом Китай, как уже говорилось выше, не готов поддержать Россию в борьбе против доллара США, а также в ряде других важных для Москвы тем (например, по грузинской проблеме).

Проблематично развиваются отношения России с другими партнерами по ШОС, прежде всего, с Узбекистаном. Ранее Ташкент приостановил свое членство в ЕврАзЭС, а на недавнем саммите ОДКБ отказался подписывать соглашение о создании коллективных сил оперативного реагирования. На саммите ШОС Узбекистан отказался одновременно с ШОС возглавить и ее межбанковское объединение.Россия также пока не в состоянии определиться в отношении баланса приоритетов между западным и восточным векторами, что хорошо видно по решению Москвы выйти из переговоров по ВТО и начать новые переговоры в рамках Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. Оформив это решение на саммите ОДКБ, Москва, тем временем, начала «молочную войну» с Белоруссией, на повестке дня – «газовая проблема», которая пока до конца также не урегулирована. Получается, что с одной стороны, есть идеологический выбор в пользу ВТО. Однако с другой стороны, произошло сложение трех факторов: безнадежность переговоров, прагматизация позиции России, наконец, последствия кризиса – бизнес, который на протяжении долгих лет лоббировал интеграцию в ВТО, оказался на грани выживания. Сегодня приоритет вступления в ВТО значительно «просел». Однако «разворот» в сторону региональных интеграционных проектов при этом происходит с многочисленными сбоями.

Наконец, проблемой для России остается Иран, который претендует на полноправное членство в ШОС, но находится в конфронтации с Западом. Президент Ирана прибыл в Екатеринбург на день позднее – из-за выборов и конфликтной обстановки, сложившейся в стране после них. Планировалось, что на саммите он выступит с речью о конце эры империй. Однако ему был оказан весьма ограниченный прием. Выступление не состоялось, а встреча с российским президентом прошла в «минималистском» формате. Сначала источник в штабе ШОС заявил, что встречи не будет вообще. Однако затем стало известно, что она все-таки прошла «на полях саммита». Это тот минимум, который Москва могла обеспечить президенту Ирана в условиях осуждения выборов в этой стране мировым сообществом. Однако и такой минимум был крайне негативно встречен мировым сообществом, которое жестко осудило и выборы, и поствыборную силовую линию властей против оппозиции (только за прошедшие выходные в Тегеране были расстреляны по неофициальным данным 19 сторонников оппозиции).

Развитие отношений с Китаем, ШОС и БРИК становится приоритетом российской внешней политики, который сбалансирован с прозападным вектором, нацеленным на оптимизацию отношений и с США, и с ЕС. Однако также можно констатировать, что так же как на западном направлении Россия вынуждена испытывать большие трудности с США, на Востоке Москва сталкивается с растущей конкуренцией с Китаем, что осложняется и мировым финансовым кризисом, повышающем привлекательность Китая и при этом ограничивающем возможности России. При этом значительным сдерживающим фактором является и проблематичность утверждения Россией регионального лидерства на постсоветском пространстве, что усугубляется новыми фактами экономических «войн» даже с Белоруссией, традиционно считающейся ее ближайшим союзником.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати