27.08.2009 | Елена Супонина

Нужна ли России иракская нефть?

Иракское министерство нефти, как и обещало, приступило ко второму этапу проведения тендеров по разработке нефтегазовых месторождений страны. Он продлится несколько месяцев, а результаты появятся в лучшем случае к концу года. На кон выставлено 10 месторождений, из них шесть разработанных и четыре неизведанных поля.

Предварительный отбор для участия в этом раунде прошли 45 иностранных компаний. Каждая из них официально заплатила иракским властям минимум 10 тысяч долларов за «билет» для участия в конкурсе. При прежнем иракском режиме эта сумма редко достигала 500 долларов, и даже если учесть, что еще часть денег уходила на взятки местным чиновникам, траты на тендер не были столь велики, как сейчас.

А сейчас еще нужно обязательно выкупить тендерную документацию, стоящую от нескольких сотен тысяч до полумиллиона долларов, и понести другие расходы. Так что иракские власти только на проведении каждого конкурсного раунда зарабатывают от полутора до двух с половиной миллиардов долларов.Тем не менее, многие компании пока считают, что эта овчинка стоит выделки. И это несмотря на то, что первый раунд в конце июня этого года разочаровал зарубежных специалистов, в том числе претендующие на добычу иракской нефти российские компании. Это, в первую очередь, «ЛУКОЙЛ», а также «Газпром», «Газпром нефть», «Роснефть» и «Татнефть».

Тогда иракцы объявили ценовые условия в последний момент, и выяснилось, что иностранный подрядчик на каждом барреле добытой нефти заработает лишь несколько долларов. Может, это окажется в итоге и неплохо, но при нынешней мировой цене около 70 долларов за баррель такое предложение кажется малопривлекательным. Багдад не идет на заключение соглашений о разделе продукции и настаивает на подписании с иностранцами сервисных контрактов по обслуживанию месторождений. Кроме того, иракцы жестко ограничивают сумму выплат, предназначенных в будущем для компенсации затрат, понесенных иностранцами при разработке нефтяного поля. Когда в июне на конкурс выставлялось крупное месторождение Румейла (это на юге страны, где при Саддаме Хусейне активно работали российские специалисты), то лимитом для компенсации затрат была сумма не более 2 долларов за добытый баррель. Зарубежные эксперты, в том числе британцы и китайцы, пытались убедить иракцев в нереальности такой цифры, считая минимально возможным потолок в 4 или 5 долларов.В результате большинство компаний, включая россиян, отказались от продолжения участия в первом раунде тендера. Только по одному из восьми выставленных проектов (речь шла о шести нефтяных и двух газовых месторождениях) – как раз по Румейле – был назван победитель. Им стал британо-китайский консорциум в составе «Бритиш петролеум» (BP) и «Китайской национальной нефтяной корпорации» (CNPC). Остальные проекты так и остались невостребованными.

Официально так и не было объявлено, на каких условиях иракцы договорились с победившим консорциумом. Есть предположения, что британцы и китайцы хотя и добились уступок, однако согласились работать по жестким правилам, лишь бы закрепиться в Ираке. Это очень богатая нефтью страна и одно из немногих мест в мире, где могут быть обнаружены еще неразведанные запасы. Иракский кусок выглядит лакомым, учитывая низкую себестоимость добычи (2-4 доллара за баррель; в России, к примеру, в десять раз больше), высокое качество нефти (она лучше российской, считающейся тяжелой и более дорогой в переработке), а также истощение углеводородных кладовых в других регионах земли.

На этот раз иностранные фирмы рассчитывают, что иракцы смягчат условия второго тендерного раунда. Уже есть сведения, что местные власти стали сговорчивее и просят меньше денег за тендерную документацию. Не исключено, что станет гибче и ценовая политика. Все-таки первый раунд показал, что зарубежные партнеры просто могут хлопнуть дверью.

Тем более, риск работы в Ираке сейчас велик. Иностранным компаниям придется действовать в правовом вакууме. Иракцы так и не смогли принять новый Закон о нефти, регулирующий работу в нефтегазовой сфере. Этому мешают споры об основных положениях документа. Дележ нефтяных богатств оказался пока неразрешимой задачей для различных иракских политических партий, религиозных и национальных групп. Мусульмане-шииты и мусульмане-сунниты, арабы и курды – у каждого свое видение и каждый претендует на определенную долю в процентах от этого пирога. Около 90% иракского бюджета формируется за счет доходов от экспорта нефти.

И, конечно же, серьезными остаются угрозы безопасности. Сегодняшние багдадские правители, воспользовавшиеся помощью американцев для свержения в 2003 году Саддама Хусейна, не так уж крепко сидят на своих креслах, но при этом тяготятся иностранной зависимостью. Иракский премьер-министр Нури аль-Малики уверяет, что американские войска уже не нужны для обеспечения стабильности и что иракцы справятся сами. Однако события последних дней заставляют усомниться в этом. С подпольщиками-радикалами не могут справиться ни американцы, ни иракские власти, ни по отдельности, ни вместе взятые.

Так, 19 августа смертники провели в Багдаде скоординированную атаку из шести взрывов в разных районах города. Больше всего погибших было в зданиях двух министерств и на парковках рядом с ними – иностранных дел и финансов. В тот день погибло более 100 человек, около 600 были ранены. Это своеобразный рекорд за текущий год. В последующие дни в Ираке тоже гремели взрывы. К примеру, 24 августа в городе Эль-Кут, что к югу от Багдада, в воздух взлетели два микроавтобуса. Погибли 20 пассажиров.

В такой ситуации далеко до реализации мечты иракских политиков по наращиванию нефтяной добычи с 2,5 миллионов баррелей в сутки до шести, а то и девяти миллионов. О том, что это вполне вероятно, автору этих строк рассказывал бывший заместитель министра нефти Ирака, ныне живущий в Лондоне нефтегазовый специалист Фадыль Чалаби. По его мнению, вопрос только в гарантиях стабильности и притоке инвестиций для разработки месторождений: «Ирак вполне может добывать около восьми миллионов баррелей нефти ежедневно. А если увеличит запасы, то сможет ежедневно производить столько же, сколько Россия или Саудовская Аравия – то есть больше 9 миллионов баррелей в день». Иракец объясняет, что запасы могут увеличиться благодаря новым разведывательным работам, так как в прошлом «разведка нефти в стране велась с большими перерывами из-за внутренних переворотов и региональных войн».

Возвращение на рынки такого сильного нефтедобытчика, даже если его экспорт и будет подлежать квотированию со стороны Организации стран-экспортеров нефти, может обрушить и так тяготеющие к падению мировые цены на нефть. (Ирак является членом ОПЕК, но в связи с военными действиями его нефтяной экспорт пока не подлежит обязательному в этой организации ограничению).

Так ли уж плоха тогда для России пробуксовка в развитии нефтегазовой промышленности Ирака? Перспективы работы российских компаний там туманны. А вот как конкурент по экспорту углеводородов Ирак опасен для России, если брать интересы не какой-то отдельной фирмы, а страны в целом. Россия уже потеряла в Ираке подписанные при Саддаме Хусейне контракты. «Цены на нефть и газ упадут, и Россия лишится доходов. Российское топливо утратит значимость как стратегически надежный источник поставок», - такой прогноз сделал в интервью автору известный саудовский нефтяник Заки Ямани еще тогда, когда война в Ираке только начиналась. Единственное, что может помешать реализации этого сценария, так это продолжающаяся нестабильность в Ираке.

Елена Супонина - заведующий международным отделом «Времени новостей», специально для «Политком.ру»

Версия для печати