12.01.2010

Никита Масленников: «2010 год – это водораздел, который определит судьбу экономики России на ближайшие 7-10 лет»

Конец 2009 и начало 2010 года поставили ряд ключевых вопросов в развитии российской экономики. Насколько были эффективны анткризисные усилия руководства России? Какие тенденции на данном этапе доминируют в экономике? И какие риски готовит нам 2010 год? Свои мнением на этот счет поделился Никита Масленников советник Института современного развития.

- Каковы итоги 2009 года?

- 2009 год завершился выходом российской экономики из рецессии. «Дно» кризиса было нащупано, видимо, в конце второго квартала. С середины лета ВВР, объемы производства в промышленности и сельском хозяйстве, экспорт начали подрастать месяц к месяцу. Но в связи с тем, что в 2008 году мы упали гораздо круче, чем БРИК и большинство стран «двадцатки», восстановительный рост, который сейчас начался, во многом основан на «эффекте базы». Инвестиции за год прибавили меньше процента. Ниже первого квартала годовые показатели розничного товарооборота и объема платных услуг населению. Я бы, поэтому, не обманывался. На докризисные показатели ВВП, промышленности, розничной торговли, инвестиций, строительства мы выйдем, дай Бог, в четвертом квартале 2012 года или в первом квартале 2013 года.

2009 год, на мой взгляд, стал переломным с точки зрения того, что продемонстрировал выработанность ресурса докризисных механизмов экономики. Один из главных итогов 2009 – это полная исчерпанность модели форсированного, но несбалансированного типа экономического роста, в рамках которого мы развивались с 2005 по 2008 гг. С этим связан и такой примечательный факт: не все средства антикризисной программы, заверстанные на прошлый год, были потрачены. На 150 млрд. рублей меньше израсходовано из средств Резервного фонда, назначенных на антикризисные цели. Примерно на 400 с лишним миллиардов рублей не довыполнена программа антикризисных мер, принятая правительством. На конец года не до конца был исполнен ряд статей бюджетных расходов. Как ни парадоксально, я бы эту «экономию на кризисе» поставил в заслугу российской власти. Во-первых, средства еще как пригодятся в текущем 2010-ом году. А, во-вторых, это показывает серьезную озабоченность эффективностью принятых и принимаемых решений. Как в плане их содержания, так и с точки зрения технологии их выработки. В результате то самое «ручное управление», к которому многие, в том числе и я, относятся скептически, так как оно ведет к нарушению конкурентной среды, с финансовой точки зрения оказалось реализовано не полностью. Видимо, в конце концов, и перед правительством встал вопрос – надо ли управлять руками тем, что должно координироваться рынком? Не лучше ли столкнуть этот ряд системообразующих предприятий с жесткой реальностью мировой конкуренции и посмотреть, что из этого получится?

Кстати на 2010 год поставлена задача свертывать присутствие государства в экономике. Полномочия правительства при приватизации исчерпываются 18 млрд. рублей, но примерно от 70 до 100 млрд. рублей – это решения, которые касаются приватизации стратегических системообразующих предприятий, они находятся в компетенции президента. Это тоже резерв антикризисного регулирования в 2010 году.

- А можно ли говорить, что, несмотря на этот вал критики, российское руководство в период кризиса реализовывало адекватную политику, а не скатилось до максимального использования властных возможностей?

- Что бы ни говорили, но в период кризиса так называемые властные возможности довольно ограничены. Российское руководство в данном случае мало чем отличается от властей стран «двадцатки» и БРИК, потому что действия у всех сходны – прежде всего, спасение банковского сектора за счет заливания ликвидностью. Здесь власти сработали вовремя и четко. Кстати, к концу 2009 года ситуация выглядела вполне стабильной. Банки вернули ЦБ РФ почти 2 трлн. рублей, сократив, например, объем взятых у регулятора беззалоговых кредитов вдесятеро. Запоздали в другом. Прежде всего, по программам стимулирования внутреннего спроса, например, программы cash for clunkers (деньги за драндулеты) уже реализованы во многих странах, а у нас это все начнется в 2010 году. В результате, самая большая проблема 2010 года - это сжимающийся потребительский и идущий за ним инвестиционный спрос. Впрочем, это для очень многих стран общее свойство нынешнего глобального кризиса. В целом власти демонстрировали адекватную реакцию, правда, в ряде случаев замедленную. До третьего квартала медлительность была понятна: универсальные меры (типа снижения налогов) могли дать, напротив, проциклический эффект. Такое вопреки мифам общественного сознания случается и, увы, нередко. Но затем промедление стало перерастать в запаздывание. Наиболее ярко это видно в бесконечном откладывании на потом решения вопроса с «плохими долгами». При корректном счете в банковской системе к концу 2009 года их уже было 10-12% от кредитного портфеля с тенденцией к росту. В 2010 году – решение откладывать нельзя (равно и производное от него – по докапитализации банков). По опыту многих стран, 15% «плохих долгов» - это даже не зона риска, а первая фаза системного банковского кризиса.

Особенность российского антикризисного пакета – выраженная социальная направленность. Решения по пенсионной системе и по социальному обеспечению заметно отличаются от практики других стран. Не уверен, что это все было сделано с необходимыми расчетами и выверено, как говорится, до последнего рубля. Ситуация, складывающаяся вокруг дефицита Пенсионного фонда и реформы Единого социального налога (ЕСН), требует существенной коррекции в 2010 году, иначе, мы можем получить более длительный период стагнации и существенно повысить экономические и социальные риски. Безусловно, я не призываю сейчас снизить пенсии, это действительно выстраданное решение, которое в российских условиях и справедливо, и необходимо. Вопрос состоит в устойчивости финансирования возникших социальных обязательств государства! На мой взгляд, есть альтернативные варианты повышению ЕСН.

- Например?

- Например, развертывание программ приватизации госсобственности. Сегодня российская экономика государственная по формальным признакам, потому что до 60%, а может даже больше, ВВП создается в государственном секторе. Вот вам, пожалуйста, есть возможность провести конверсию средств от продажи государственной собственности в пенсионную систему. Это, конечно, дело не одного дня, но, по крайней мере, это несколько другая перспектива - с бизнеса снимается существенная нагрузка, и он получает исторический шанс стать движущей силой новой модели экономического роста, которая сложится на выходе из кризиса.

- Исходя из тех тенденций, негативных и позитивных сторон, которые вы описали, можно ли сказать, какие перспективы нас ожидают в 2010 году? И может быть, вы могли бы дать какие-то рекомендации российскому руководству.

В борьбе с кризисом были и общие моменты, схожие с другими странами, были и национальные особенности, например, «ручное управление». Но, здесь я повторюсь, «ощупывание» экономики «руками» должно привести к более глубокому пониманию, как ее структурных ограничений, так и путей их преодоления.

Прежде всего, это означает всесторонний учет рисков 2010 года. Первый из них – это продолжающие сжиматься потребительский и инвестиционный спрос. Конечно, сразу решить эту проблему не удастся, к ней надо подходить с разных сторон. Но, именно она является одним из главных приоритетов антикризисной политики, а точнее, политики стимулирующей восстановительный рост. Любое решение в области государственного регулирования экономики должно приниматься в системе координат роста спроса. Второй очень существенный риск – это неопределенность перспектив глобальных товарных и финансовых рынков. Здесь нужно отслеживать все тщательнейшим образом, потому что очень высока степень российской интеграции в глобальную экономику. Допустим, как только начнется выход из антикризисных программ в странах «двадцатки», это сразу развернет потоки капитала с рынков развивающихся стран в развитые. Для нас это даст перемену знака в текущих эффектах и по курсу рубля, и по сальдо текущих операций, и по притоку-оттоку капитала. Все это надо внимательно учитывать и гибко подстраивать к меняющейся ситуации внутринациональную денежно-кредитную и курсовую политику. Следить надо внимательно, когда Федеральная резервная система вознамерится повышать базовую ставку в силу того, что в США начнется улучшение на рынке труда. Не менее важно отслеживать ситуацию c «пузырями», которые надуваются в экономике Китая. Это тоже очень существенный фактор! Третий риск – это цена на нефть. Сегодня справедливый диапазон, когда потребители нефти не считают, что экспортеры получают чрезмерную ренту, оценивается от 70 до 90 долларов за баррель. Для нашего бюджета 70 долларов это критический порог, после которого начинаются дополнительные доходы. Для российской нефтяной отрасли 90 долларов это также знаковый рубеж, за ним начинается рентабельность новых проектов с учетом климатических, геологических, географических и т.п. условий в России. Кроме того, надо помнить, что стоимость нефти напрямую отражается на курсе рубля – при 90 долларов за баррель доллар стоит 24 рубля, при 85 долларов за баррель – 26 рублей. Уровень нефтяной цены означает, какую политику валютную надо выбрать, что влияет на регулирование денежного предложения и так далее. Нефтяной риск сразу развертывается в целую систему субрисков в бюджетной сфере, в денежно-кредитной и валютной политике.

- А что можно сказать насчет инфляции?

- Я думаю, она остается одним из главных вызовов 2010 года. По критериям, принятым в мире уверенность в международной конкурентоспособности экономики начинается, когда инфляция по году выходит на уровень 5 процентов. Нам до этого еще нужно доработаться. Это будет непросто, когда растут социальные и почти не снижаются другие расходы государства. Ориентир на 2010 год – в 5-7,5% роста цен, но денежным властям придется очень сильно потрудиться, чтобы не допустить чрезмерного разгона инфляции во второй половине года. Снижение ставки рефинансирования до 8,75% - это в общем уже выход в зону серьезного монетарного риска. Такая ситуация означает, что надо продолжать политику таргетирования инфляции и параллельно с этим допускать более гибкий курс рубля, страхуя его волатильность, увы, пока еще неизбежными интервенциями. Замечу, кстати, что чистого плавания и чистого таргетирования сегодня в мире не существует – все страны, проводящие эту политику, отклоняются от идеала, описанного в учебниках и рекомендациях международных финансовых организаций. Нам придется найти здесь свой собственный механизм реализации модифицированной политики инфляционного таргетирования с отпуском рубля в свободное плавание. Банк России с помощью Минфина начали движение по этому пути достаточно успешно в 2009 году, но его надо продолжать в еще более непростой ситуации в денежной сфере в 2010-ом.

- Какие еще риски, на Ваш взгляд, необходимо учесть в антикризисных действиях?

Я бы выделил еще одну группу рисков, связанную с ситуацией на рынке труда. Это обусловлено тем, что на сегодняшний день «кредитное сжатие», как своего рода оценка банков и промышленности, ведет к воспроизводству двух стагнаций в этих секторах. В итоге на выходе имеем снижающийся инвестиционный и потребительский спрос. В этих условиях, когда нужно повышать собственную конкурентоспособность предприятиям, по сути, не остается другого ресурса кроме новых волн сокращения персонала. Данная тенденция начала проявляться уже в декабре 2009-го. Волна сокращений вновь набирает силу. По прогнозам на 2010 год, безработица может достигнуть 9, а то и 10 % экономически активного населения. Казалось бы, все завершилось в 2009 году, но пик безработицы был перенесен с 2009 на 2010 год, который будет связан уже не с собственно кризисом, а с необходимыми модернизационными усилиями в промышленности в процессе приспособления ее к новым реалиям конкуренции и вписывания в новую модель экономического роста. У нас достаточное количество избыточных рабочих мест, от которых надо постепенно избавляться. В этой связи перезагрузка, политики на рынке труда - это одна из актуальных задач 2010 года.

Ну и, наконец, едва ли не главный риск – не прозевать время, отпущенное в 2010 году на перезагрузку регулятивной среды, проведение структурных реформ, консолидации банковской системы и запуска модернизационных процессов в промышленности. Выходя из рецессии, мы подошли к развилке – мы должны будем выбрать путь развития. 2010 год – это водораздел, когда надо принимать решения, которые определят судьбу экономики России на ближайшие 7-10 лет. Поэтому расслабляться рано, все самое сложное – еще впереди.

Беседовала Ольга Мефодьева

Версия для печати