25.02.2010 | Николай Пахомов

Традиции не помогают

У нынешних трудностей Барака Обамы множество причин. Большинство из них имеют отношение либо к действительно тяжёлому кризису, в котором оказались США, либо к каким-либо субъективным аспектам деятельности нынешней администрации. Но в ситуации кризиса проявились и более глубокие проблемы, связанные с самим устройством американской государственной машины.

Недавно я сопровождал делегацию мэров небольших российских городов и других представителей российских органов местного самоуправления по городам и весям штата Нью-Йорк. Градоначальники встречались со своими коллегами, обсуждали общие проблемы и изучали, как местные власти взаимодействуют с властями штата. И при этом всё время удивлялись тому, насколько же сложна и запутана иерархия и территориальная компетенция властей.

Их американские коллеги и эксперты вздыхали и соглашались: да уж, такой системы как у нас не пожелаем никому. Выходило, что американцы несколько даже завидуют России: у них вся эта путаница сложилась за несколько веков и теперь охраняется демократической традицией, в России же где система местного самоуправления делается практически «с нуля», можно всё тщательно спланировать и сделать просто и эффективно.

Все штаты разные, везде своё устройство. Но трудности нью-йоркского местного самоуправления я вспоминаю, наблюдая за тем, как высокопоставленные сотрудники Белого Дома не без некоторой поддержки самого президента прощупывают почву общественного мнения, рассуждая о том, что не плохо бы реформировать Сенат, не менее освящённый демократической традицией орган.Американскую конституцию обычно помимо прочего хвалят за неизменность, но известно также, что стала она результатом компромисса, отвечавшего уникальным историческим условиям более чем двухсотлетней давности. Тринадцать колоний, отстоявшие свою независимость от Британии, единой страной становились с большим трудом. Маленькие штаты очень боялись быть поглощены большими – не успев насладиться избавлением от британской деспотии, воля их жителей могла оказаться подчинённой воли больших соседей.

В этой ситуации популярной стала идея двухпалатного парламента, где верхняя палата представляла бы штаты. Как и многие американские институты, Сенат стал обрастать своими ритуалами и традициями, среди которых не последнее место имеет так называемое «правило флибустьера», когда несогласные с каким-либо законом сенаторы, зная, что большинство его всё равно поддержит, могут затягивать дебаты по законопроекту своими выступлениями до бесконечности.

Это правило находится в рамках той же демократической традиции – чтобы большинство не притесняло меньшинство, у меньшинства должно быть хотя бы право высказаться. Если большинство насчитывает 60 из нынешних 100 сенаторов, то неконструктивных «флибустьеров», мешающих Сенату работать, они могут остановить. Недавно у демократов это большинство было. Теперь, после победы, на досрочных выборах в штате Массачусетс республиканца Скотта Брауна, его нет.

Симпатизирующие демократам эксперты обсуждают, насколько правило «флибустьера» устарело, и как бы его поскорее отменить. Однако дело в том, что, уж если озадачиться задачей повышения эффективности американской политической системы, то отменой одного этого правила ограничиться не получится. Представим, что у демократов бы сохранялось большинство в шестьдесят голосов. Тогда прохождение каждого решения требовало бы единого голосования всей демократической фракции в Сенате. При таком развитии событий любой и каждый сенатор, зная насколько важно его голосование, мог бы называть Белому дому свои условия за «правильное» голосование. Именно так всё и было, когда при шестидесяти демократических сенаторах у Обамы была надежда провести через Сенат реформу системы здравоохранения и другие необходимые реформы. Торговались законодатели, выхолащивая суть реформы, либо просто требуя для своего штата льгот.

Главный интерес любого избранного политика состоит в переизбрании, поэтому и думают сенаторы в первую очередь не об интересах страны, а о том, чем задобрить своих избирателей. Один из основоположников консервативной политической идеологии Эдмунд Бёрк в восемнадцатом веке мог ответить вначале избравшим его, а потом недовольным тем, что он забыл об их нуждах, бристольцам: «после выборов я не ваш представитель, а член органа, пишущего законы для всей страны».

В веке двадцать первым любое голосование и заявление народного избранника становится почти мгновенно достоянием общественности благодаря Интернету. Даже Обама не может не учитывать этого. А некоторые американские эксперты начинают уже вслух сомневаться, что стремительное развитие информационных технологий позволит осуществить хоть одну значительную реформу – такая реформа всегда риск, ни один избранный политик не решится взять на себя ответственность за такой риск, когда его действия в подробностях разбираются в прямом эфире 24 часа в сутки.

Не всё в безуспешных попытках реформ президента Обамы можно списать на не приспособленную к политическим реалиям двадцать первого века систему. В конце концов, и большинство в Сенате демократы не потеряли, и может Обама прибегнуть к практике президентских указов, да и правило «флибустьеров» можно довести до абсурда, заставив республиканцев сутками высказываться с высокой трибуны. Но факт состоит в том, что даже в США при всей развитости демократических институтов идеальными их признать нельзя. В ситуации кризиса это заметнее всего.

Николай Пахомов - эксперт Института демократии и сотрудничества (Нью-Йорк)

Версия для печати