29.03.2010 | Татьяна Становая

Власть и бизнес: новая модель отношений?

23 марта президент России Дмитрий Медведев на совещании в Ханты-Мансийске объявил, что российскую часть координационной структуры по созданию инновационного центра в Сколкове возглавит Виктор Вексельберг, один из крупнейших бизнесменов России, входящий по данным Forbes, в сотню самых богатых людей мира. Бизнес все чаще и все более открыто привлекается властью к поддержке своих политических значимых проектов. Только на прошедшей неделе активно обсуждалось участие Михаила Прохорова в организации летнего лагеря «Селигер», посвященного инновациям, а также возвращение Романа Абрамовича к поддержке российского футбола. События последнего времени позволяют говорить о существенной эволюции модели отношений власти и бизнеса, и нынешнее состояние выглядит весьма неустойчивым, предусматривающим переход к качественно новой модели «партнерства».

В настоящее время в России меняется система отношений власти и крупного бизнеса. С момента прихода Владимира Путина на пост президента эта система менялась несколько раз и значительно. Можно выделить несколько этапов, каждый из которых был тесно связан с определенной логикой политического процесса. До начала 2000-х в России функционировала «олигархическая модель», при которой крупный бизнес делал огромные инвестиции в политическую сферу, СМИ, партии, активно влиял на кадровую политику и принятие государственных решений. С приходом Путина эта модель вошла в противоречие с логикой зарождающегося режима, сопровождаемой обновлением элиты и приходом новых людей, не имевших на тот момент собственных активов и текущих экономических интересов. Во многом именно это обуславливало пренебрежительное отношение многих высокопоставленных чиновников к институту частной собственности: влиятельная часть «питерцев» была связана с силовыми структурами и генетически была далека от приоритетов рыночной экономики. До 2003 года имели место локальные, но резонансные дела против Бориса Березовского и Владимира Гусинского, каждый из которых по-своему оказался в состоянии острого политического конфликта лично с Владимиром Путиным. Решающим фактором тогда стало то, что крупный бизнес как таковой остался в стороне, не желая портить отношения с новой властью.

Переломным же моментом, положившим начало существующей модели отношений власти и бизнеса, стало «дело ЮКОСа». Уголовные дела и осуждение Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, обвинения в налоговых преступлениях, продажа «Юганскнефтегаза» - главного добывающего актива ЮКОСа «Роснефти» (через посредника), банкротство ЮКОСа в итоге – все это стало «революцией» в отношениях власти и бизнеса. Власть диктовала свои правила: полный отказ бизнеса от вмешательства в политику, принятие на себя обязательств по так называемой социальной ответственности (финансирование важных для власти проектов, ориентация на политические интересы власти). В 2004 году активно обсуждалась тема отказа от налоговой оптимизации. Однако на сегодня становится понято, что это было не столько самоцелью власти, сколько инструментом построения отношений с бизнесом. Взамен власть не давала никаких гарантий, кроме того, что бизнес получает шанс нормально вести свою деятельность. Гарантия собственности априори также отсутствовала. После 2003 году можно было говорить, что в России больше нет «олигархов», а есть бизнес, находящийся в весьма зависимом от власти положении и рискующий в любой момент в случае конфликта утратить активы.

Ситуация начала меняться постепенно, но главные факторы значительно усилились или появились в 2008 году.

Во-первых, это установление тандемократии. Новый президент с его новым либеральным имиджем, освобождение Светланы Бахминой, новые задачи в политической и экономической сферах, ставка на привлечение иностранных инвесторов и инноваций. В сфере государственного управления также поставлены такие задачи как снижение коррупции, снижение административного и надзорного давления на бизнес, оптимизация условий работы для частных предпринимателей и т.д. Все это невозможно делать на фоне прежней модели отношений власти и бизнеса: она так или иначе эволюционирует, власть призывает чиновников перестать «кошмарить бизнес».

Установление тандемократии как фундаментальная причина автоматически ведет к целому набору факторов, которые встраиваются в эволюцию модели отношений власти и бизнеса: это и ослабление позиций силовиков, и изменение «идеологии» (практически полностью утрачен «антиолигархический тренд»), и смягчение отношений с Западом и т.д.

Во-вторых, это кризис, заставивший правительство гораздо более трезво оценивать возможности сырьевой экономики. Стратегия «энергетической сверхдержавы» показала свою крайнюю уязвимость, финансовые резервы оказались крайне лимитированы, ставка на госинвестиции и государственные институты развития во многом не оправдалась (отсюда и пересмотр политики в отношении госкорпораций). Сейчас бизнес оказывается не просто ресурсом для власти, а партнером, пренебрежение возможностями которого определяется не политическим выбором, а необходимостью. Без привлечения бизнеса сейчас практически не может быть реализован ни один политически значимый проект для власти: Олимпиада в Сочи, Инноград в Сколково, саммит АТЭС во Владивостоке и т.д. Не говоря уже о постоянном финансировании политических организаций, обслуживающих режим, начиная с партии власти и закачивая «Нашими».

На этом фоне примечательной является фраза президента России Дмитрия Медведева, прокомментировавшего причину выбора в пользу бизнесмена как руководителя Иннограда. Он заявил, что «чиновнику это лучше не поручать» - явное свидетельство признания несостоятельности бюрократии и дееспособности на этом фоне бизнеса, что было невозможно представить в 2004-2007 гг.В-третьих, кризис способствовал выдвижению идеи модернизации страны в качестве политико-экономического приоритета власти. Однако ее реализация невозможна без партнерства с наиболее динамичными, объективно модернизаторски настроенными группами общества, среди которых присутствуют и большинство предпринимателей (исключая тех, которые «ничего не предпринимают» и могут существовать лишь в коррумпированной системе, будучи тесно связанными с чиновниками).Все это ведет к тому, что бизнес постепенно выходит из отношений «подчиненности» и зависимости, которые хотя и сохраняются, однако в значительной степени ослабевают. Коридор возможностей расширяется. Сейчас никто не говорит о проблемах налоговой оптимизации, пересмотре итогов приватизации. Крупный бизнес настолько серьезно вложился в проекты власти, что стал не только ресурсом, но и партнером, имеющим и обязанности, и права.

Назначение Виктора Вексельберга главой Иннограда в значительной степени закрепляет и подтверждает эту новую тенденцию. Становится понятно, что, например, публичная, острая и персонифицированная критика Владимира Путина в адрес конкретных бизнесменов не просто не означает для них риск уголовного преследования, но и не препятствует продвижению в политически значимых проектах. Напомним, что в конце февраля Владимир Путин на совещании в Хакасии обрушился с резкой критикой на частных инвесторов российской энергетики. Он обвинил их в неисполнении обязательств, пригрозив «в том числе» Генпрокуратурой. Персонально было указано на Михаила Прохорова, Владимира Потанина и Виктора Вексельберга. Однако тогда из трех названных бизнесменов Вексельберг был упомянут наиболее мягко, в числе владельца «КЭС-Холдинга». Напомним также, что Вексельберг сопровождал Путина во время его визита в ЮАР в 2006 году – в качестве члена Международного инвестиционного совета при президенте ЮАР, первого российского гражданина, вошедшего в состав этого органа.

Другой «системной» проблемой Вексельберга является нерешенность судьбы Ковыктинского месторождения, лицензия на разработку которой контролируется через «РУСИА-Петролеум» ТНК-BP. Вексельберг в ней как раз отвечает за газовый бизнес, то есть по сути за Ковыкту. В последнее время ситуация вокруг месторождения начала вновь оживляться: министр природных ресурсов России Юрий Трутнев недавно заявил, что вскоре может быть отозвана лицензия из-за нарушения обязательств (это происходило из-за нежелания «Газпрома» предоставить свои трубопроводные мощности, рассчитывая вынудить компанию к продаже актива – сделка была почти заключена в 2008 году, но затем сорвана). После этого вице-премьер Игорь Сечин, который, по данным СМИ, также стоит и за кампанией против частных инвесторов в электроэнергетике, отметил, что «грубой экспроприации» не будет. Как признал на прошедшей неделе уже сам Вексельберг, обсуждается вопрос о продаже Ковыкты «Роснефтегазу» (компания владеет 75% акций «Роснефти» и 10% акций «Газпрома» и сама не занимается производством) за $700-900 млн. Скорее всего, это станет временным решением проблемы: ТНК-BP избавится от проблемного актива, получив уже сейчас деньги, а государство потом решит, кому передать месторождение. «Газпром» на фоне кризиса свои инвестиционные планы тоже сократил.

Таким образом, Вексельберг – фигура, имеющая различные, противоречивые отношения с группами влияния внутри власти, и говорить о его однозначной совместимости с ключевыми игроками пока нельзя. И в этом уникальность назначения.

Среди других претендентов в СМИ фигурировали глава «Роснано» Анатолий Чубайс и Михаил Прохоров. Прохоров и так вовлечен в ряд значимых для Кремля проектов: например, он будет одним из главных организаторов летнего лагеря на Селигере, где традиционно проходят ежегодные слеты прокремлевских молодежных организаций. Сейчас Селигер будет посвящен инновациям, видимо, доминирование «Наших» там будет заметно смягчено. Кроме того, Прохоров продвигает идеи замены лампочек на светодиодные вместо энергосберегающих, а также готовится выпускать дешевый электромобиль на производственных мощностях АвтоВАЗа. Чубайс же – фигура, серьезно сблизившаяся политически с Дмитрием Медведевым и не исключено, что это могло помешать ему стать куратором Иннограда, хотя его роль там будет значительной. К тому же, «Ренова» уже активно осуществляет совместный с «Роснано» проект по производству солнечных батарей и специальных нанопокрытий.

По данным «Ведомостей» рассматривалась также кандидатура главы НЛМК Владимира Лисина. Выбор Вексельберга стал неожиданностью, говорит собеседник «Ведомостей»: в администрации президента к нему неоднозначное отношение. При выборе между Прохоровым и Вексельбергом учитывалось, что оба делают перспективные инновационные разработки, связанные с энергосбережением - любимой темой Медведева, рассказывает человек из окружения чиновника, входящего в группу Суркова: у Вексельберга - солнечные батареи, у Прохорова - светодиоды.

Сам Вексельберг в интервью «Коммерсанту» факт своего назначения объяснил вполне понятной логикой: «наша группа («Ренова») в целом является активным инвестором в высокотехнологичные проекты в России и за рубежом. Во-вторых, возможно, потому что моя работа в качестве председателя комитета по внешнеэкономическим связям РСПП во многом была направлена на цели получения доступа к передовым знаниям через альянсы с зарубежными партнерами. И, в-третьих, наверное, руководители государства убедились в том, что мы во все это верим - это главное».

Назначение Вексельберга позволяет говорить о появлении в кадровой политике России новой тенденции: если раньше решения принимались исходя во многом из принципов политической лояльности и клановой логики, то сейчас каждая кандидатура на важный пост должна быть согласована между двумя участниками тандема. А это означает, что договориться на прежних принципах сложнее, и в итоге получается, что чаще кадровые решения принимаются в пользу людей, не связанных слишком тесно ни с Путиным, ни с Медведевым (или близкими к ним группам влияния). Это также очень хорошо видно на принятии кадровых решений на региональном уровне: на смену прежним губернаторам приходят люди, не обязанные карьерой одному из дуумвиров.

Сейчас можно достаточно уверенно говорить об определенной эволюции модели отношений власти и бизнеса, сутью которой является постепенное превращение бизнеса не просто в партнера, способного выдвигать свои условия, но и в значимый фактор успешности реализации политически значимых проектов, что ведет к образованию зависимости власти от крупного частного бизнеса. При этом бизнес получает возможности для более активного продвижения своих интересов в сфере отношений с государством, в том числе по вопросам собственности, налогов, государственного регулирования экономики. Однако такое состояние сегодня не может быть устойчивым. С одной стороны, несмотря на эволюцию, модель отношений в значительной степени остается корпоративистской. С другой стороны, растущая влиятельность бизнеса и активные инвестиции могут повышать его влияние на общественные и государственные процессы, что способно привести к более существенному изменению модели. Эта тенденция может вызывать серьезные опасения со стороны части элиты, преимущественно близкой к Путину, что в итоге может стать фактором, влияющим на решение проблемы-2012. Выбор президента-2012 (который произойдет существенно раньше официальных выборов и будет сделан участниками правящей диархии) во многом будет и выбором в пользу консервативного или модернизационного вектора.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати