21.03.2011 | Ростислав Туровский

Выборы 13 марта и призрак многопартийности

Региональные и муниципальные выборы 13 марта 2011 года стали резонансным событием, определив новейшие тенденции в изменениях избирательских предпочтений и сформировав перспективы предстоящих думских выборов в декабре. Уже многое было сказано экспертами по поводу наиболее интересных особенностей этих выборов, к которым относится, прежде всего, продолжающееся снижение электоральных рейтингов «Единой России». Эта тенденция впервые, пожалуй, стала вызывать самые серьезные вопросы о том, является ли эта тенденция необратимой, до какого нижнего порогового показателя «партия власти» может опуститься на думских выборах и в среднесрочной перспективе. В то же время происходящие изменения, несомненно, нуждаются в глубоком анализе.

Снижение показателей «Единой России» вряд ли является большой новостью, связанной именно с выборами 13 марта. Этот процесс отмечался еще в 2008 году, хотя тогда речь шла лишь о части регионов, а теперь негативная динамика голосования за «партию власти» стала общераспространенной. Иными словами, выборы 13 марта наглядно показали, что пик популярности «партии власти» пройден, что отмечался он в декабре 2007 г., а в дальнейшем «Единая Россия» не сумела закрепить свои позиции в общественном мнении, и допустила их размывание.

Если говорить о конкретных результатах голосования на выборах региональных законодательных собраний в 12 субъектах федерации за «Единую Россию», то допустимыми являются два варианта сравнения динамики – с думскими выборами 2007 г. в тех же регионах или с предыдущими выборами региональных законодательных собраний, состоявшимися в 2006 г. Первый вариант по понятным причинам получил популярность в среде оппозиции, тогда как вторым охотнее пользуется сама «Единая Россия». Но в обоих случаях речь зачастую идет о пропагандистских трактовках результата, который требует более тщательного анализа.

Итак, если сравнивать с думскими выборами 2007 г., то «Единая Россия» ухудшила свои результаты почти во всех регионах, за единственным исключением Тамбовской области. Самым распространенным и, несомненно, очень негативным для «Единой России» вариантом стало снижение результатов на 18-20 п.п., вплоть до почти 22 п.п. в Ханты-Мансийском АО (подобными примерами также стали Кировская, Тверская, Нижегородская, Оренбургская и Курская области, т.е. в общей сложности резкое снижение отмечало в половине регионов из исследуемой выборки). Еще большим снижение было в особом случае Дагестана. В Калининградской области, Адыгее ухудшение результата «партии власти» составило очень серьезные 13-16 п.п. Отрицательная динамика характеризовала также Республику Коми (более 10 п.п.) и Чукотский АО (7 п.п.). В целом, как уже сказано, новостью данных выборов стало не ухудшение этого результата, а повсеместность процесса. На этом фоне Тамбовская область выглядит слишком уж отклоняющимся случаем, настоящей «белой вороной».

Что касается сравнений с предыдущими выборами региональных законодательных собраний, то здесь тенденции выглядят не столь негативными. Часть регионов показала снижение результата (Ханты-Мансийский АО, в небольшой степени – Нижегородская область), в других отмечалась стагнация (Оренбургская область), в третьих, в явном большинстве – улучшение. Причем интересно, что в некоторых регионах резкое ухудшение результата в сравнении с думскими выборами сочеталось с хорошо выраженной позитивной динамикой, если сравнение проводить с выборами региональными, как, например, в Тверской и Кировской областях. Такое отличие на самом деле еще раз напоминает о том, что результаты «Единой России» достигли максимума к 2007 г., а выборы региональных законодательных собраний проходили до этого.

Объяснение этих результатов и кажущихся парадоксов лучше всего начать со сравнения корректности двух вариантов измерения динамики. Оба варианта имеют свои плюсы и минусы. Федеральные выборы проходили в условиях значительно большей явки. Причем мобилизация электората в поддержку «Единой России» на думских выборах была наибольшей, в результате чего отмечалось широко распространенное резкое улучшение результатов голосования за эту партию и в сравнении с предшествующими думскими выборами 2003 г., и с выборами в регионах. На региональных выборах электорат существенно меньше количественно, и его партийная структура не может не отличаться. В этой связи можно вспомнить, что во многих субъектах федерации на выборах в региональные законодательные собрания в 2004-05 гг. отмечались итоги голосования за «Единую Россию», которые были хуже, чем на думских выборах 2003 г. Уже тогда говорилось о том, что на региональных выборах «партия власти» испытывает провалы. Эти результаты стали «выправляться» в 2006-07 гг., ближе к следующим думским выборам, которые сами по себе завершились, как теперь уже можно сказать, с фантастическими для «Единой России» процентными показателями.

Таким образом, есть явная и отнюдь не новая проблема: организация кампании «Единой России» на региональном уровне, как правило, оказывается менее эффективной, чем организация общероссийской думской кампании. Связано это прежде всего с тем, что региональные и местные власти не обладают достаточной популярностью, а иной раз и просто непопулярны. Их попытки организовать «нужный» результат отличаются или низкой эффективностью, или откровенной топорностью, которая вызывает обвинения в фальсификациях. Разумеется, федеральные власти всегда стремились вмешаться в ход событий на региональных выборах, но далеко не всегда им удавалось это сделать. Интересно, например, что даже при одновременном проведении федеральных и региональных выборов в декабре 2007 г. голосование за «Единую Россию» в одних и тех же регионах в случае выборов в региональное законодательное собрание было чуть хуже. В отрыве же от федеральных выборов возможными становились и ярко выраженные неудачи. Эти обстоятельства и стали причиной для предстоящего в декабре 2011 г. массового совмещения федеральных и региональных выборов. Центр не рискует и не может полагаться на отдельно взятые усилия региональных властей и попытается провести масштабную и организационно единую избирательную кампанию «партии власти».

Исходя из этого, целесообразно особое внимание уделять тем регионам, где снижение результата «Единой России» произошло по всем статьям, т.е. в сравнении и с думскими, и с региональными выборами. Но такой ярко выраженный пример только один, это Ханты-Мансийский АО. Таким образом, совсем уж «хоронить» партию по итогам выборов 13 марта рано. Но отметить причины наметившихся негативных тенденций необходимо.

Часто говорят о том, что на отношение к «Единой России» со стороны избирателей повлиял финансово-экономический кризис, обернувшийся снижением уровня жизни и нарастанием социальных проблем. Отрицать влияние этого фактора невозможно, но и сводить все к нему было бы неправильным. Нужно сделать уточнение. Ведь итоги думских выборов 2007 г. четко показали, что «партия власти» опирается на более бедные территории, в частности на аграрные периферии и, наоборот, ее позиции неуверенные в более благополучных центрах. В этом коренное отличие ее поддержки от той поддержки, которую власти получали в регионах в 1990-е гг. Более точным будет сказать о том, что растущая неустойчивость электората «партии власти» - это результат негативной социально-экономической динамики, вызвавшей массовое разочарование избирателей.

Потребность в еще одном уточнении вызвана тем, что эта тенденция четко обозначилась не во время кризиса, а после него, когда жизнь вроде бы стала налаживаться. Это подводит нас к более фундаментальному объяснению наблюдаемых тенденций. Бедным и политически менее продвинутым населением управлять проще, эта особенность 2000-х гг. сама по себе не изменилась. Кризисные условия в краткосрочной перспективе влекут за собой усиление протестной активности, но она имеет скорее локализованный характер, не превращается в мощный общероссийский процесс и не влечет за собой столь же быстрого и резкого снижения результатов «Единой России». В инерционном российском политическом сознании уже много раз не без успеха разыгрывали тему «коней на переправе не меняют», и массовый избиратель верил подобной пропаганде.

Нынешняя проблема в том, что руководство страны и прежде всего – его более консервативная часть, представленная во главе «партии власти», слишком уж явно сделало ставку на удержание, сохранение или возвращение статус-кво без каких-либо системных изменений. Условия тандемократии провести системные изменения также не позволяли. В итоге, пережив кризис и так или иначе выйдя из него, избиратель чаще стал задумываться о будущем, о перспективах и перестал их видеть. Стратегии, основанные на экстраполяции позитивных социально-экономических тенденций начала 2000-х гг., утратили смысл во всех отношениях, включая пропагандистское «умиротворение» избирателя. Модернизационная же риторика Д.Медведева, очевидно, не связана прямо с электоральным влиянием «Единой России», которая все-таки ассоциируется с В.Путиным, и сама по себе для массового, а не продвинутого избирателя остается непонятной. Избиратель нуждается в новых надеждах, может быть – в новых иллюзиях, а не в повторении пройденного, не в откровенной ставке на консерватизм обывателя и его полуграмотный политический конформизм. Этого «Единая Россия» в основе своей пока не поняла, и перестроиться, стать более гибкой и адаптивной не сумела. Ставка же на старые избирательные технологии, основанные на различных проявлениях административного ресурса, начинает себя исчерпывать, и надолго ее не хватит. Таким образом, негативное влияние на результаты «Единой России» оказал не столько сам кризис, сколько неясные перспективы развития страны после кризиса. Одного послекризисного восстановления прежнего уровня жизни для избирателей недостаточно. Избиратель ждет качественно новых позитивных изменений, которые с «Единой Россией» у него сейчас не ассоциируются.

Фактор тандемократии тоже оказал сложное и преимущественно негативное воздействие на популярность «Единой России». Еще раз заметим, что признаки снижения электорального рейтинга «партии власти» стали проявляться практически с началом президентского срока Д.Медведева. Новый глава государства не ассоциировался с «Единой Россией» так, как В.Путин, и при этом он стал завоевывать собственные позиции в массовом сознании, уровень одобрения его политики соразмерен аналогичной поддержке В.Путина. Подобное раздвоение политических симпатий, когда можно поддерживать верховную власть (в лице Д.Медведева в данном случае), но при этом совсем не обязательно поддерживать «Единую Россию», не могло не повредить последней. Использование «Единой Россией» на выборах изображений Д.Медведева, конечно, частично компенсирует данную проблему, до не до конца. Учитывая также идеологические особенности меняющейся ситуации, когда новый президент ассоциировался с новыми надеждами на развитие страны, на ее модернизацию, в то время как лидер «Единой России» В.Путин продолжал делать ставку на массовый конформизм и свою личную популярность, не предлагая программы действий, отличной от президентской и связанной именно с «Единой Россией». Фактически идеология президента и идеология «Единой России» в массовом сознании стали расходиться, и ставка последней на консерватизм (или того хуже – неуклюжая консервативная трактовка модернизации) в ситуации, когда после кризиса избиратели ждали новых прорывов, ждали образ будущего, «партии власти» не могла не повредить.

В политико-технологическом плане приход к власти Д.Медведева стал сдерживающим фактором для использования административного ресурса и прежде всего для откровенных фальсификаций. Поворотным пунктом оказались октябрьские выборы 2009 г., в особенности – в Москве. Скандальные нарушения, получившие широкую огласку, привели к тому, что Кремль, а вместе с ним и Центризбирком стали настаивать на «очищении» выборов, на снижении уровня фальсификаций. Конечно, не все восприняли эту установку серьезно, и сами «единороссы» во многих регионах продолжали проводить выборы по отработанным схемам (в частности на самых успешных, а потому в новых условиях - «необычных» и «странных» выборах 13 марта, например, в Саратове на выборах в городское собрание, или той же Тамбовской области, в Дагестане и др.).

Но, что еще важно, Кремль косвенным путем дал понять губернаторам, что не намерен их наказывать за «плохие» результаты голосования за «партию власти». В частности, это показала недавняя ситуация в Свердловской области, где, несмотря на очень слабые результаты голосования за «Единую Россию», А.Мишарин спокойно продолжил свое правление. Д.Медведев, назначив уже несколько десятков региональных руководителей, ни с какой точки зрения не заинтересован в их смещении за провалы «Единой России». Наоборот, эти провалы можно ведь подавать и как развитие многопартийности, делая на местах хорошую мину при плохой игре. Это, кстати, отличает нынешнюю ситуацию от той, которая отмечалась в 2007 г., когда неудачный результат голосования за «Единую Россию» на думских выборах привел к фактическому увольнению ярославского и смоленского губернаторов А.Лисицына и В.Маслова. При Д.Медведеве важно, чтобы выборы проходили при терпимом количестве скандалов, а не для достижения победы «Единой России» любой ценой. Кстати, отстраненный в прошлом году Ю.Лужков как раз и был одним из авторов скандального выступления «Единой России» на выборах в городскую думу, когда вскрылись и получили широкую огласку масштабные нарушения и откровенная приписка голосов.

Таким образом, сейчас губернаторы, особенно – новые, «медведевские» назначенцы могут не так сильно переживать по поводу результатов «Единой России». Это, конечно, не освобождает их от ответственности за результат. Все-таки они несут за него ответственность и перед В.Путиным, который, кто знает, может и вернется на пост президента, и перед партией, членами которой они являются, которая называли их своими кандидатами в главы региона, и списки которой зачастую сами на выборах и возглавляют. Тем не менее, губернаторская потребность угодить всем вышестоящим начальникам в нынешней конъюнктуре делает результаты голосования за «Единую Россию» немного более реалистичными, а значит, увы для партии, более слабыми.

При этом налицо и другая проблема – популярность и эффективность новых губернаторов. Все-таки их партийная политика в основе своей не изменилась, поскольку к поддержке других партий и стимулированию партийной конкуренции они не перешли. В глазах избирателей практически каждый глава региона четко ассоциируется с «Единой Россией», и его собственные позиции мощно влияют на поддержку партии, особенно на региональных выборах. Если такой ассоциации нет, то «Единой России» становится особенно плохо, о чем свидетельствовали итоги выборов в Кировской области.

Итоги выборов 13 марта показали, что новые назначенцы, как правило, слабо влияют на избирателей и, обычно, делают это хуже, чем предшественники. Ярчайший пример – сравнение ситуации в Ханты-Мансийском АО при Н.Комаровой и А.Филипенко. В этом же ряду ситуация в Оренбургской области после прихода Ю.Берга. С оговорками можно привести пример Калининградской области при Н.Цуканове, но там поддержка «партии власти» рухнула еще при Г.Боосе (который, впрочем, относится к числу назначенцев-«варягов», просто более раннего, путинского периода). Несколько лучше из «новичков» сработал В.Гайзер в Республике Коми, который, впрочем, происходит из местной элиты, в отличие от Н.Комаровой, и санкционировал проведение кампании «партии власти» любыми средствами (о чем свидетельствовал скандальный пересмотр итогов выборов мэра Воркуты в пользу действующего главы). Новым губернаторам явно не хватает управленческого опыта и личной популярности, харизмы. Немало нареканий вызывает эффективность их работы, о чем свидетельствуют в частности результаты оценки эффективности деятельности региональной исполнительной власти, которая проводится российским правительством. Эти результаты среди прочего показывают, что одобрение деятельности региональной власти гражданами снижается год от года.

Сама отмена губернаторских выборов тоже стала негативным образом сказываться на позициях «Единой России». В прежних условиях влиятельные, а местами и подлинно популярные главы сформировали электорат «Единой России» за счет личного рейтинга. Сменившие их назначенцы, тем более – «варяги» этот электорат теперь стали разбазаривать, поскольку они сами не имеют личного опыта участия в конкурентных выборах. В этом ряду и пример Нижегородской области при В.Шанцеве, электоральная машина которого дала новый сбой (причем симптомы были и раньше, в частности на прошлогодних выборах мэра Дзержинска, второго по величине города области).

Понятно, что в этих условиях руководство «Единой России» уже опасается опоры только на губернаторский ресурс. Проблема в том, что заменить его пока нечем. Партии реально требуются публичные, активные лидеры в регионах. Эту потребность отражает в самые последние годы политика отказа от совмещения постов секретаря политсовета «Единой России» и должности главы региона. Пытается «Единая Россия» и проводить эксперименты, не привлекая губернаторов в роли «паровозов». Обычно эти решения обоснованы их низкой популярностью, как это было на последних выборах в Курской области. Но сами по себе публичные лидеры от этого не появляются, а выращивать их – дело долгое, требующее не одной избирательной кампании и минимизации партийных интриг, приводящих к постоянной и порой необъективной кадровой чехарде. Отсюда и рецидивы старых практик, как, например, наделение С.Собянина в Москве полномочиями регионального лидера «Единой России». В связи с последними выборами интересен тамбовский эксперимент, где результат оказался очень удачным, а глава региона список не возглавлял. Однако, тамбовские выборы вызывают слишком много сомнений с точки зрения чистоты их результата. И ясно, что не лидеры партийного списка в Тамбовской области, сами по себе не пользующиеся особой известностью среди избирателей, обеспечили этот результат.

Итак, нынешняя ситуация с губернаторами вполне очевидна, и для «Единой России» она означает нарастание уже далеко не новых проблем, поскольку опираться целиком и полностью на региональных глав становится рискованным, а другие варианты носят характер экспериментов, где-то успешных, а где-то и наоборот. В этих условиях «спасать» партию опять и как всегда должен был бы федеральный центр в лице В.Путина. Все-таки резкий всплеск голосования за «партию власти» на федеральных выборах был обусловлен среди прочего и тем, что он возглавил список. Но вот здесь возникает действительно новый вопрос: способен ли В.Путин сейчас вытянуть партию, или его влияние на избирателя стало необратимо снижаться. Похоже, что вторая, негативная для «Единой России» тенденция проявляться начала. Сказались и нынешнее «раздвоение» российской верховной власти, и дефицит содержательности в выступлениях премьера, когда от него ждут не культурно-массовых мероприятий, не рискованных словесных оборотов, не пропагандистской терапии и даже не повышения социальных выплат, а чего-то гораздо большего. До выборов В.Путин посещал целый ряд регионов, и на результатах, похоже, это никак не сказалось: премьер не показал себя эффективным партийным агитатором. Особенно бросается в глаза случай Кировской области, где премьер проводил свои мероприятия незадолго перед выборами, и на партийном рейтинге это практически не сказалось. Таким образом, эффективность В.Путина, как публичного лидера партии, постепенно стала понижаться, и это для «Единой России», пожалуй, самый опасный симптом.

Выборы 13 марта одновременно стали довольно успешными для остальных парламентских партий. Пока рано говорить о том, что эти партии стали существенно сильнее и популярнее. Скорее, «Единая Россия» оставила им большее электоральное пространство, не будучи по разным отмеченным выше причинам в состоянии захватить его целиком. Хотя переход к смешанной системе тоже начинает влиять на развитие многопартийности. Создав по итогам прошлых выборов пусть небольшие, но фракции, закрепившись на новых политических плацдармах, партии стали более организованными, им и их депутатам проще стало работать с избирателями.

При этом ясно выраженного вектора, какая из парламентских партий имеет наилучшую перспективу в этих условиях, все-таки нет. КПРФ добилась очень хороших результатов и осталась на устойчивой второй позиции. В то же время «Справедливая Россия» и ЛДПР закрепились в системе парламентских партий и имеют свои возможности для электоральной экспансии, чувствуя себя теперь значительно увереннее.

Определенное ослабление «Единой России» влечет за собой ренессанс наиболее опытных и «привычных» партий, как будто все возвращается на круги своя. Как КПРФ, так и ЛДПР подтверждают эту тенденцию. Коммунистам стало гораздо проще преодолевать «магический» 20-процентный барьер, с которым до самого последнего времени справиться почти нигде не удавалось. Теперь же более 20% голосов удалось получить в шести регионах из 12, вплоть до 28,8% в Нижегородской области, где наилучшей оказалась и динамика (значительный прирост в сравнении с думскими выборами продемонстрировали также Кировская, Тверская и Курская области). Тут уж пора в отдельных субъектах ставить задачи по получению более чем 30% голосов, что уже не кажется нереальным. Впечатляет и позитивная динамика в сравнении с думскими выборами: только в Дагестане и Тамбовской области результат оказался хуже, притом ненамного. Лишь в Тамбовской области процентный показатель понизился в сравнении с предыдущими региональными выборами.

Напротив, явно слабые результаты КПРФ были получены только в специфических регионах, таких как Дагестан и Чукотка (напомним, что на Чукотке КПРФ даже не участвовала в предыдущих выборах в связи с фактическим отсутствием организации). Отставание Ханты-Мансийского АО тоже неудивительно, там, как и во многих северных регионах, партийная организация традиционно слаба. В другом северном регионе – Республике Коми результат тоже явно не удался по причинам организационного характера, хотя мог бы быть посильнее. Выбились из общего ряда Адыгея и Тамбовская область, некогда яркие представители «красного пояса». Но это – явное свидетельство «управляемого» голосования. В тех же регионах, где организации КПРФ более или менее дееспособны, а выборы проходят без откровенных и повсеместных нарушений, получать 20% голосов и более становится для коммунистов нормой.

Таким образом, коммунисты были и остаются лидерами социального протеста, и лишить их этого статуса не может сейчас ни одна партия. Показательно и улучшение результатов ЛДПР, которую некоторое время назад пытались списать со счетов. Как и в прежние времена, партия В.Жириновского стала привлекать многих недовольных избирателей, и привлекательность ее лидера остается ощутимой. Довольно часто за ЛДПР оппозиционно настроенные граждане идут там, где слаба КПРФ, например, на северах. Это показал пример Ханты-Мансийского АО, где ЛДПР смогла получить свыше 20% голосов и прибавила в сравнении с думскими выборами более 10 п.п. Регион, заметим, далеко не бедный, но социальных и управленческих проблем там более чем достаточно. Впрочем, в Кировской и Оренбургской областях, где позиции КПРФ достаточно сильны, ЛДПР тоже досталось «место под солнцем» (более 15% голосов). Как и в случае с КПРФ, только «особенные» регионы – Дагестан и Тамбовская область отдали за ЛДПР чуть меньший процент голосов, чем на выборах депутатов Госдумы.

В целом ЛДПР достаточно комфортно чувствует себя в диапазоне между 10 и 15% голосов, а это значит, что будущее партии выглядит вполне радужным. Уже нет оснований для рассуждений о ее выбывании из числа парламентских партий. На региональном уровне, формируя свои фракции, партия закрепляется, усиливается организационно. Создание более надежной и работоспособной региональной сети для ЛДПР это вообще большой прорыв, поскольку в 1990-е гг. партия держалась только на В.Жириновском.

Ренессанс КПРФ и ЛДПР, впрочем, не означает отсутствия запроса на относительно новые партии. Такой запрос есть, и он проявляется в голосовании за «Справедливую Россию». Как и в случае с ЛДПР, выборы 13 марта прибавили «эсерам» уверенности в будущем своей партии. Негативная динамика в сравнении с думскими выборами отмечалась только в Тамбовской области, и то незначительная. Прирост более чем на 10 п.п. произошел в Кировской и Тверской областях (где набрано свыше 20% голосов), а также в Дагестане (где сработала поддержка части элит). Отличным для «эсеров» следует признать и результат в Оренбургской области – свыше 15%.

Как и у ЛДПР, у «Справедливой России» голосование на уровне более 10% голосов становится нормой. Пожалуй, впервые можно говорить о том, что у этой партии стал появляться устойчивый электорат. Ранее голосование за «эсеров» было слишком хаотичным, чересчур зависимым от местной расстановки сил, что могло приводить к отличным результатам и полным провалам. Теперь это голосование явно выравнивается и становится достаточным для преодоления заградительного барьера. Регионы, где результат оказывается хорошим, весьма разнообразны. Причем успех приносит именно активная и самостоятельная кампания, а не попытки служить второй колонной «партии власти» и договариваться с губернаторами по поводу голосов. Это тоже важный показатель «взросления» данной партии.

Подведем итоги. Политический результат выборов для «Единой России» в региональном контексте в целом неплох. Партия сохранила или даже усилила контроль над депутатским корпусом, обеспечила себе доминирование еще на один избирательный цикл, т.е. на пять лет. Но важнейшее значение для «Единой России» приобретает теперь голосование по мажоритарной системе, которой пока гарантирует ей практически полный успех. Голосование по спискам в условиях колебания электорального рейтинга вокруг 40-50% становится ненадежным, а символический 50-процентный барьер может со временем стать непреодолимым. Вопрос о будущем пропорциональной системы стал одновременно и вопросом о будущем российской многопартийности. Понятно, что только целенаправленная и жесткая позиция Кремля, может быть - лично Д.Медведева будет способствовать ее сохранению на федеральном уровне, а также распространению в регионах и муниципальных образованиях, где властным элитам, конечно, удобнее система смешанная (если уж не удается отменить голосование по спискам). Тем не менее, можно ожидать новых, уже более откровенных попыток восстановить «старую добрую» смешанную систему и на федеральных выборах, в чем, кстати, заинтересованы региональные элиты, уставшие от засылки к ним «варягов» для прохождения по спискам в их региональной части. Возникает ведь диссонанс, когда именно Госдума выбирается самым неудобным для «партии власти» способом, а на местах «единороссы» продолжают компенсировать снижение рейтингов выборами в мажоритарных округах.

Несомненно, вырастет интерес партий к муниципальным выборам, где недавно удалось запустить пусть и половинчатую реформу с переводом значительной части выборов на обязательную смешанную систему. Местные элиты не будут, конечно, рисковать с внедрением чисто пропорциональной системы (примечательно, что и по смешанной системе, пока она не стала обязательной, выборы прошли 13 марта только в четырех региональных столицах). Но главный смысл в том, что все парламентские партии получат гигантские потенциальные возможности для формирования организованной и реально действующей сети местных организаций. Возможности «Единой России», конечно, больше, но у прочих партий рейтинги в целом от такой реформы будут продолжать расти по мере вовлечения в их деятельность местного актива практически по всей стране. Возрастет число муниципальных образований, где случится то, что немыслимо пока на региональном уровне, а именно – победа какой-либо другой партии. Такие победы назревают и в довольно больших городах, где рейтинг «Единой России» наименее устойчив (о чем свидетельствует голосование по спискам во Владимире и Ставрополе, причем последний, где пропорциональная система применялась и раньше, показал резко негативную динамику).

Для «Единой России» данные выборы должны стать стимулом к изменениям на персональном и программном уровнях, если, конечно, партия окажется в состоянии извлечь уроки, а не будет почивать на лаврах после обеспечения большинства во всех вновь избранных легислатурах. Партии явно не хватает публичности и публичных лидеров на региональном уровне в ситуации, когда многие губернаторы играть эту роль не умеют. Вообще у «Единой России» возникает шанс стать «нормальной» партией в том смысле, что она способна контролировать очень большой электорат (на уровне 30-50%), но отнюдь не абсолютное большинство россиян, что местами она будет терпеть поражения, что будет расти значение для партии ее актива и депутатского корпуса всех уровней в ущерб значению немногочисленных отдельно взятых политиков - В.Путина и нескольких десятков губернаторов.

При этом привлекательность других партий для элиты растет и будет продолжать расти, если опять же не будет принято жесткого решения о создании фактически однопартийного режима в связи с предстоящим федеральным избирательным циклом и после него на перспективу. Сейчас элиты увидели электоральные ограничения «Единой России» и убедились, что партия не в состоянии обеспечить всем заинтересованным лицам радужные карьерные перспективы. Отсюда приток элиты, прежде всего – регионального бизнеса в другие партии, включая КПРФ. Причем нынешние условия ограниченной многопартийности, сложившейся при Д.Медведеве, дают бизнес-элитам больше гарантий относительной безопасности, что приход в «другую» партию не приведет к разгрому бизнеса и т.п.

Четырехпартийная структура сложилась довольно устойчивая, и вряд ли ее что-то может поколебать. Нынешние парламентские партии укрепились. Остальные три партии продолжают выглядеть очень слабо, прохождение «Патриотов России» в Дагестане и Калининградской области объясняется только местной спецификой. Призраки новых партий время от времени возникают в столичных коридорах власти или различных группах несистемного характера. Но пока для них нет достаточного ресурса, в т.ч. электорального. Кстати, тот факт, что явка на региональных выборах оказалась очень неплохой, доказывает в какой-то степени, что в России не так уж много избирателей, которые не ходят на выборы, находясь в ожидании каких-то новых партий. А те же националистические настроения, о росте которых много говорят, могут быть в существенной степени аккумулированы ЛДПР, как это бывало и раньше.

Зато внутри этой четырехпартийной структуры стали возможными более существенные изменения. Причем они особенно вероятны там, где выборы проходят только по спискам. Для регионального уровня власти перемены в умонастроениях избирателей в условиях смешанной системы и роста электорального рейтинга «Единой России» в сравнении с предыдущими региональными выборами пока мало что означают. Проблема сейчас возникает у «Единой России» в связи с выборами федеральными, неудачный исход которых способен далее оказать воздействие и на уровень субъектов федерации. Теперь центру и лично В.Путину нужно будет приложить максимум усилий, чтобы не уронить результат до крайне неудобного и не перспективного уровня, который продемонстрировали выборы в регионах. И все равно возникает проблема утраты «Единой России» конституционного большинства, что заставит партию искать пути к сотрудничеству с другими партиями, обращаться к диалоговой политике и тем самым повышать фактический статус своих партнеров в элите и в глазах избирателей. Причем, учитывая, что все прочие партии чем дальше, тем жестче выступают против «Единой России», расшатывая ее власть, торг обещает быть весьма сложным. В региональных законодательных собраниях пока ситуация спокойнее, но и там «Единая Россия» не сможет отказаться от распределения руководящих постов между партиями, а к следующим выборам может и сдать свои позиции в отдельных субъектах федерации.

Таким образом, выборы 13 марта стали не шагом, конечно, но шажком в сторону российской многопартийности. Не исключены, однако, два шага назад в случае возвращения смешанной системы на думских выборах. Перемены назревают прежде всего в умах избирателей, и не в пользу «партии власти». «Единая Россия» пока обладает достаточными возможностями, чтобы смикшировать их через очередные законодательные новации и продлить свое правление. Возможно, Россию ждет прохождение очередной точки бифуркации – де-факто однопартийный режим «Единой России» во главе с В.Путиным или же усиление партийной конкуренции, оборотной стороной которой, увы, может остаться в таком случае слабое влияние всех партий в политической системе, поскольку для элит партии продолжают оставаться инструментом при решении собственных задач.

Ростислав Туровский - генеральный директор Агентства региональных исследований

Версия для печати