17.05.2016 | Александр Гущин

Беларусь: дрейф к Западу или новое качество многовекторной политики?

В последние годы, особенно в контексте украинского кризиса и обострения отношений между Россией и Западом, эксперты обращают внимание на линию поведения Беларуси. Эта страна остается наиболее близким партнером для России. Однако особенности белорусской внешней политики в последние годы стали настолько очевидными, что вопросы о новом качестве российско-белорусских отношений возникают все чаще.

Сегодня Минск оказался в довольно затруднительном экономическом положении, что признают и официальные лица страны. Президент Беларуси отмечает, что 2016 год будет самым сложным за всю постсоветскую историю страны. Экономическое положение действительно довольно трудное. По самым радужным оценкам белорусских властей они рассчитывают на прирост ВВП в этом году в 0,3%, в то время как эксперты ЕАБР прогнозируют падение на 0,5-1,5%. В свою очередь в 2015 году ВВП снизился на 3,9%.

Можно много говорить о ценности белорусской экономической модели, в рамках которой 70% ВВП обеспечивается госсектором, решая многие социальные проблемы. Но если ранее этот показатель доходил до 76 млрд. долларов в год, то за прошлый год он упал примерно до 51 млрд., а удельный вес валового внешнего долга к ВВП превысил 70%. При этом главной отличительной особенностью экономики Беларуси остается даже не только и не столько высокая роль государственного сектора, а уязвимость белорусской экономики из-за ее традиционной зависимости от финансовой поддержки России. Почти половина белорусского экспорта приходится на Россию, несмотря на то, что за I квартал 2016 года товарооборот стран вырос на 2,6%, по словам министра иностранных дел Беларуси Макея, в прошлом году падение составило 30%.

Несмотря на кажущиеся, на первый взгляд, позитивный момент от снятия таможенных барьеров в ЕАЭС, сегодня тревог стало заметно больше. В первую очередь они связаны с падением взаимной торговли в рамках ЕАЭС, которая отмечается уже не первый год. Если в начальный период создания Таможенного союза сам факт снятия таможенных барьеров дал довольно серьезный позитивный эффект, то сегодня наблюдается снижение внутренней торговли в ЕАЭС, а торговля в рамках союза для Беларуси – это почти то же самое, что торговля с Россией – почти 98 % всего объема. Проблема диверсификации рынков сбыта, затоваренности остро стоит сегодня в Беларуси. На фоне экономических трудностей с Россией белорусский лидер пытается подстраховать свою экономику, расширяя ее внешние связи. Именно этому посвящен утвержденный в конце апреля 2016 года план мероприятий по реализации президентской (Беларуси) Директивы №3 «О приоритетных направлениях укрепления экономической безопасности государства» на 2016-2020 гг. Наряду с расширением товаропроводящей сети в России для наращивания доли рынка в сегментах с максимальной эффективностью продаж план предусматривает меры по расширению экспорта и на рынок ЕС, а также по активизации контактов в странах «дальней дуги», а также по расширению применения схем международного лизинга в ОАО «Промагролизинг» и его дочерних структурах и т.д. Создание условий для выпуска инновационной продукции с использованием технологий 5-го и 6-го укладов, прописанное в плане, также с большой долей вероятности предусматривает расширение сотрудничества с высокотехнологичными странами.

Также важный фактор – это проблема отсутствия необходимого климата для развития бизнеса, недостаточная эффективность управленческой модели, высокая степень вмешательства государства во все сферы экономической и социальной жизни. Эти проблемы пока не решены. Можно согласиться с белорусскими экспертами – сторонниками развития евразийской интеграции, который часто отмечают важность и приоритетность для Минска этого процесса – действительно декларируемая многовекторная политика сама по себе предполагает интеграционное взаимодействие на восточном направлении, но проблема заключается в том, что внутреннее реформирование экономической модели на каком-то этапе разития интеграции становится важнейшим элементом сближения. Сегодня эффект от простого совмещения экономик уже ограничен и чтобы изменить положение к росту нужно не просто улучшение внешней конъюнктуры, а меры по созданию оптимальной среды для инвестиций и бизнеса. Безусловно, выработка совместной промышленной политики в рамках ЕАЭС очень важна, но такая политика может быть осуществлена только при системной попытке изменения управленческих моделей. Простыми запретами вроде стремления предотвратить провоз коммерческого под видом личного, роста налогов итд. вряд ли могут системно изменить положение.

Кроме того, сохранение зависимости от России само по себе не является гарантией от возникновения новых экономических проблем с Россией. Долг ряда белорусских потребителей газа перед «Газпром трансгаз Беларусь» превышает 125 млн.долл, Минск при этом хочет платить по цене, которую рассчитывает как стоимость газа на рынке Германии за вычетом цены транспортировки по польскому и белорусскому участкам газопровода Ямал--Европа, а также экспортной пошлины. Тогда стоимость газа для страны должна составлять 73 долл. за тысячу кубометров, а эта цена в принципе практически равна ценам внутреннего рынка. Сам вопрос опять становится важным элементом политического обсуждения между Москвой и Минском. Последний, по сути, продолжает политику, направленную на получение как можно больших скидок и преференций от России.

Второй важный трек отношений – политический. Надо отметить, что политика балансирования для Беларуси не нова, достаточно вспомнить непризнание Абхазии и Южной Осетии. В 2014-2016 гг. Минск, действительно, не только не был вовлечен в крупнейший с распада СССР международный конфликт, разворачивающийся непосредственно вокруг постсоветского пространства, но даже сумел использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу. С одной стороны, Беларусь стала членом нового Евразийского экономического Союза, с другой, не отказалась от своего участия в программе Восточного Партнерства Евросоюза. Беларусь приняла на себя миссию посредника в переговорном процессе по урегулированию конфликта на Юго-Востоке Украины, процессе не завершенном, но позволившем заключить Минские соглашения, дающие робкую надежду на установление мира на Донбассе.

Позиции Минска как посредника серьезно укрепила имиджевые позиции страны на международной арене. Минский процесс стал своеобразной визитной карточкой Беларуси и содействовал приостановке осенью 2015 года, а в феврале 2016 года снятию санкций ЕС. Тем не менее, сегодня все чаще можно услышать вопрос – а что дальше? Понятно, что минский процесс, особенно в политической части, идет очень медленно, инерция от первоначального успеха постепенно тоже сказывается.

Это вовсе не означает, что багаж от Минского процесса перестает иметь значение, определенные позиции Беларусью закреплены, но этот процесс все же ситуативный. Например, инициатива президента Казахстана о налаживании и модерировании Казахстаном диалога ЕС-ЕАЭС носит стратегически гораздо более долгосрочный характер, даже, несмотря на то, что эта интеграция интеграций обсуждается пока только в основном на уровне идеи. Санкционная же война между США и ЕС, с одной стороны, и Россией, с другой, принесла Минску дополнительные возможности поставок на российский рынок различных групп продовольственных товаров, путь для которых из стран Евросоюза закрыт. Отказавшись поддержать Москву в противостоянии с Западом, Лукашенко в очередной раз избрал путь лавирования и многовекторности во внешней политике.

Тем не менее, Минск не ставит, в отличие от Киева, Кишинева или Тбилиси (другие участники программы Восточного Партнерства) задачи вступления в Евросоюз. Подобной постановки вопроса избегают и на Западе, понимая, что Беларусь - ближайший партнер России, экономически к последней привязанный чрезвычайно сильно, и военно-политический союзник (в том числе, член ОДКБ). Однако в западном дискурсе, в том числе и американском сегодня очень часто можно услышать тезис о том, что белорусский президент должен стать новым Тито, а Беларусь нейтральной страной. Пока о реализации этого сценария говорить рано, особенно учитывая тесную интеграцию России Беларуси в оборонной сфере, однако такие тезисы очень симптоматичны.

Есть ли риск втягивания Беларуси в проблемы между Россией и Западом на недружественной Москве стороне? Такие опасения периодически появляются у экспертов, в частности, в связи с недавним визитом Лукашенко в Турцию. Некоторые западные аналитики, напрямую связанные с выработкой и проведением внешнеполитического курса ЕС на постсоветском пространстве, к примеру, Андреас Умланд, не исключают вовлечения Беларуси в антироссийские геополитические проекты, такие как «Междуморье» (проект международной антироссийской коалиции в Восточной и Южной Европе). Однако тот же Умланд прямо оговаривается, что для этого необходима смена внутриполитической конфигурации в стране. Опасения в том, что усиление влияния Запада на внутреннюю жизнь в Беларуси приведет к попытке подобной смены «внутриполитической конфигурации», очевидно, будут являться одним из наиболее весомых ограничений на западном направлении политики Минска. Другой, не менее важный фактор - Москва, которая, учитывая рост конкуренции вокруг Беларуси, вынуждена будет реагировать на это, исходя из собственных ресурсов и интересов, и предлагая новые взаимовыгодные форматы углубления сотрудничества.

Россия прекрасно понимает, что Лукашенко сегодня может проводить свою политику в определенном коридоре возможностей и периодически может тестировать Кремль на степень ширины этого коридора, однако регулирование этой ширины зависит сегодня при всей важности политики Минска в первую очередь по-прежнему от Москвы. Россия же пока, несмотря на все жесты, подобные недавней встрече президента Беларсуи с президентом Турции Эрдоганом, которая при всей важности ее экономической подоплеки все же очень характерна, пока предпочитает слишком активно не реагировать, полагая, что узость маневра у Минска невелика.

Александр Гущин – доцент РГГУ

Версия для печати