26.09.2016 | Ростислав Туровский

Выборы-2016: новые и старые тенденции в регионах

Федеральные и региональные выборы, состоявшиеся 18 сентября 2016 г., стали новым важным шагом в процессе укрепления сложившейся в России политической системы, хотя и обозначили определенные проблемы в ее развитии.

С одной стороны, выборы продемонстрировали прочность позиций «Единой России», получившей конституционное большинство в Госдуме и сумевшей нарастить уровень своей электоральной поддержки, несмотря на неблагоприятную социально-экономическую ситуацию. При этом, напротив, оппозиционные партии ослабли и продемонстрировали результаты, которые ставят под сомнение их дальнейшие перспективы, заставляют задуматься о пересмотре стратегии и тактики. Успех ЛДПР имел в этой связи ситуативный характер, отразив наличие запроса на оппозиционное голосование, сочетающегося с растущим разочарованием общества в партиях, стремящихся более последовательно и определенно выступать со своими альтернативными программами и инициативами (таких как КПРФ, «Справедливая Россия», «Яблоко» и ПАРНАС). В таком контексте ЛДПР, не претендуя ни на какие серьезные программы, оказалась в удобном положении «последнего убежища» для недовольных избирателей. С другой стороны, снижение явки до минимального уровня в истории всех думских выборов (ниже даже «форс-мажорных» выборов 1993 г.) свидетельствовало о том, что около половины избирателей по разным причинам оказались вне системы выборов, хотя при этом невозможно в точности утверждать, какая часть абсентеистов выразила таким способом протест против всей системы, какая – пассивное удовлетворение ситуацией, а какая – простую аполитичность.

Явка: сосуд наполовину полон или пуст?

Вопрос о явке, хотя и не влияет напрямую на непосредственный политический итог выборов в виде распределения мандатов, тем не менее, является отправной точкой для анализа электорального поведения и эволюции российской партийной системы. Если рассматривать исход выборов как совокупность более или менее успешных (либо провальных) усилий участвующих в них партий по мобилизации электората, то с этой точки зрения эффективность мобилизации была очень разной, и ни у одной из партий не может быть названа идеальной. Разумеется, на явку не могли не повлиять и проведение основной части агитационной кампании в летний период, и явный дефицит ресурсов, а следовательно, умеренная публичная активность всех игроков, не исключая ведущие парламентские партии.

Падение явки на 12,3 п.п. само по себе не может говорить о том, что партийные игроки вызвали в обществе массовый энтузиазм. Но при этом более высокий уровень мобилизационной эффективности продемонстрировали «Единая Россия» и ЛДПР, поддержка которых в абсолютных числах упала, но процент голосующих все-таки вырос. Иными словами, эти игроки в условиях заметного и далеко не нового разочарования многих избирателей в институтах парламентаризма и партийной системе сумели удержать основную часть своего электората, хотя и не обошлись без потерь.

При этом в отношении «Единой России» важно также отметить, что партия не стремилась к массовой мобилизации на всей территории страны, действуя с политико-технологической точки зрения весьма продуманно и осторожно. Технологии массовой мобилизации, напомним, достигли пика в уже далеком 2007 г., когда прирост явки четко коррелировал с приростом голосования за «Единую Россию» в условиях улучшения социального самочувствия граждан после проблемных для подавляющей части общества 1990-х гг. В 2016 г. ставка на те же методы была бы слишком опасной, повышая риски спонтанного протестного голосования в день выборов. С этой точки зрения резкое ограничение усилий по массовой мобилизации потенциально лояльного электората стало выигрышной стратегией «Единой России», позволив добиться электорального успеха. Естественно, это вызвало упреки и критику в отношении снизившихся показателей «Единой России» в абсолютных числах. В то же время партия сознательно отказалась от «накачки» явки, получив результат, который гораздо ближе к уровню надежной поддержки «Единой России» в обществе, чем это было во время кампаний 2007 и 2011 гг., и может считаться ядерным электоратом партии.

Примечательным исходом кампании стала и крайне низкая мобилизационная эффективность малых и новых партий. Лишь в отдельных и считанных регионах им удавалось добиваться локальных успехов, но в роли общенациональных партий не проявила себя ни одна из их числа. Таким образом, всегда существующий у части общества интерес к новым политическим игрокам и обновлению властной элиты не был удовлетворен новыми партиями, не предъявившими обществу ни прорывные идеи, ни интересных лидеров, либо сделавшими это карикатурно и неубедительно. Отчасти запрос удовлетворила сама «Единая Россия», проведя существенную ротацию в списке своих кандидатов и практически сформированной уже своей думской фракции. Подобная стратегия, когда сама «партия власти» инициирует внутреннее обновление и тем самым привлекает электорат к себе, не отдавая его оппонентам, ранее уже успешно использовалась во время губернаторских кампаний, когда Кремлем проводилась замена губернаторского корпуса.

В региональном разрезе высокая явка была характерна для небольшого числа регионов, которые традиционно характеризуются подобными показателями электоральной мобилизации. Только в трех республиках – Чечне, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии явка превысила 90%, почти достигнув этой планки в Дагестане и Туве. Список регионов с явкой более 80% составили почти исключительно республики. Из областей в него вошли Кемеровская и Тюменская области, которые и стали заметными исключениями среди субъектов федерации, не входящих в группу республик. Вообще же регионов с высокой явкой, которые прибегли, таким образом, к стратегии массовой мобилизации, было крайне мало – только в 12 регионах явка превысила 70%.

В целом можно отметить разные и даже противоположные сценарии электоральной мобилизации, которые проявились в регионах. Значимый рост явки произошел в трех регионах – Кемеровской и Тюменской областях и Туве (формально явка выросла в процентах в четырех регионах, в абсолютных числах – в шести). Помимо республик высокие показатели явки демонстрировали вполне типичные с этой точки зрения регионы – Ямало-Ненецкий АО с его эффективной мобилизацией в нефтегазовых городах, а также ряд консервативных регионов в Центральной России и Поволжье – Белгородская, Пензенская и Саратовская области.

Однако прежний сценарий, когда высокая явка сочеталась с высокими показателями голосования за «Единую Россию», сработал на этот раз далеко не везде. Самым ярким и, пожалуй, единственным действительно ярким примером массовой лоялистской мобилизации стала Кемеровская область, где те же закономерности отмечались на недавних губернаторских выборах. В этом уникальном регионе важнейшую роль сыграл фактор высокой личной популярности А.Тулеева, который определял ход голосования в своем регионе буквально на всех постсоветских выборах. Однако в Тюменской области массовая мобилизация не обернулась ростом голосования за «Единую Россию» и, напротив, помогла другим партиям, особенно – «Справедливой России», которая смогла за счет этого провести там своего депутата. Заметная эволюция модели голосования наметилась в Башкирии, где повышенная, как и в большинстве национальных республик, явка не сочеталась с теми результатами голосования за «Единую Россию», как прежде (напротив, выросла поддержка КПРФ и ЛДПР). Даже в республиках Северного Кавказа с самой высокой явкой (помимо Чечни) отмечались неплохие результаты голосования за оппозиционные партии, включая даже малые партии. Таким образом, высокая явка, проявившаяся в отдельных регионах, не была на выборах 2016 г. однозначно связана с голосованием за «Единую Россию». С этой точки зрения тем более становится понятным, что рост явки в условиях кампании 2016 г. не был в интересах ведущей партии, и ставка на него тоже не делалась.

Регионы с наиболее низкой явкой, как это обычно и бывает на российских выборах, одновременно являлись и наиболее оппозиционными регионами. Тем самым низкая явка стала в первую очередь проявлением типичной электоральной культуры столичных городов, северных, сибирских и дальневосточных территорий. При этом самой низкой явке способствовали конъюнктурные факторы, среди которых можно назвать отсутствие активной публичной кампании в регионе, необычный политический расклад (когда у власти находились представители оппозиционных партий), а также проявившееся на выборах 2016 г. отсутствие ясной стратегии поведения оппозиционного избирателя. В условиях низкого антирейтинга «Единой России» стратегия голосования «за кого угодно кроме «Единой России» уже не работала так, как это было в 2011 г., а острая конкуренция в стане оппозиции способствовала разочарованию во всех оппозиционных игроках и, следовательно, тоже работала на неявку.

Характерно, что среди регионов с самой низкой явкой оказались Москва и Санкт-Петербург (именно последний стал регионом-аутсайдером). Низкую явку продемонстрировали Иркутская область (традиционно один из самых неактивных регионов, где, кроме того, у власти находится член КПРФ) и Новосибирская область (мэр областного центра – коммунист). Очевидно, что находящиеся у власти коммунисты не располагали мобилизационными ресурсами для повышения явки, да и не стремились их использовать, поскольку могли «нечаянно» мобилизовать электорат «Единой России». Однако и в регионах с «обычным» политическим раскладом на Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке явка была привычно низкой (например, в Архангельской области, Красноярском, Хабаровском, Приморском краях и др.). Из общего ряда выбивается случай Астраханской области, неожиданно продемонстрировавшей низкую (и существенно понизившуюся) явку.

Изменение политического расклада в регионах в межвыборный период также влияло на случаи резкого снижения явки. Примером самого масштабного спада явки стала Республика Коми, где, как известно, произошла полная смена власти. Прежнее руководство республики во главе с ныне арестованным В.Гайзером научилось добиваться в регионе высоких показателей явки и голосования за «Единую Россию». Но с приходом С.Гапликова эта электоральная машина работать перестала, и голосование в регионе приобрело более естественный характер (сам С.Гапликов получил на одновременных выборах главы региона не самый высокий результат – 62,2%). Явка в Республике Коми стала столь же низкой, как и в других северных регионах, а среди партий выделилась, как и прежде, ЛДПР. Значительное снижение явки произошло в Тульской области, поскольку и там новые власти во главе с А.Дюминым (успешно прошедшим через собственные выборы с 84,2% голосов в роли кандидата-самовыдвиженца) не делали ставку на «накачку» результата. Аналогичные тенденции продемонстрировал Краснодарский край, где к заоблачным высотам власти стремились при бывшем губернаторе А.Ткачеве, тогда как при В.Кондратьеве кампании стали проходить в более спокойном режиме (и при этом процент «Единой России» даже вырос). Не делали ставки на массовую мобилизацию и допускали значительное снижение явки новые власти в таких регионах, как Тамбовская, Ярославская, Костромская области. Но и без смены губернаторов мобилизационные усилия властей некоторых регионов стали менее заметными: это продемонстрировали примеры не только Астраханской области, но и Марий Эл, Республики Алтай, регионов, где результаты голосования за «Единую Россию» при серьезном спаде явки ухудшались, а оппозиционность возрастала если не в абсолютных, то в процентных показателях.

По России в целом явка упала на 13,9 миллионов (для корректности сравнения мы сопоставляем данные без учета Крыма и Севастополя, не участвовавших в голосовании 2011 г.). Наиболее значимый вклад в снижение явки внесла Москва (спад почти на 1,8 миллионов избирателей), к которой добавились Московская область, Санкт-Петербург и Краснодарский край (почти или более 700 тыс. избирателей в каждом случае). Массовая «демобилизация» избирателей в столичных регионах стала, таким образом, одним из важных и заслуживающих внимания итогов прошедшей кампании. Столичный избиратель никогда не отличался высокой поддержкой «Единой России», но в контексте нынешней кампании не стал активно поддерживать и оппозицию. Ситуативно это обеспечило очень благоприятное для властей развитие электорального процесса в Москве и Санкт-Петербурге, где не возникло предпосылок для массовых уличных протестов, как это было в 2011 г. Однако на перспективу наличие в столицах огромного числа «неопределившихся» избирателей будет составлять проблему, поскольку их электоральное поведение, в случае прихода на выборы, не является легко предсказуемым. Кроме того, проблемой для всех партий стало снижение доли столичного электората в их поддержке, а это, в частности, привело к сокращению числа проходных мест в московских и питерских списках.

Территориальные особенности голосования: без резких сдвигов

Территориальное распределение голосования за различные партии на выборах 2016 г. в целом соответствовало особенностям выборов прошлых лет. Важным корректирующим фактором стало введение смешанной системы, а в связи с ним – формирование различных предвыборных раскладов в 225 округах. В зависимости от расклада сил в округе, силы и слабости, наличия или отсутствия кандидатов от тех или иных партий, менялся и результат голосования за партийный список, хотя и не очень радикально.

По итогам выборов, сравнивая их территориальную структуру с выборами прошлых лет с помощью корреляционного анализа, можно констатировать, что нынешняя география голосования за «Единую Россию» прослеживается с самого начала, т.е. во многом соответствует голосованию за «Единство» и ОВР в 1999 г., но, разумеется, корреляция с каждыми последующими выборами становится более высокой. География голосования за «Яблоко» вообще восходит к 1993 г., а за ЛДПР – к 1995 г. (когда партия лишилась основной массы «случайных» избирателей образца 1993 г.). Только в случае КПРФ уже нет аналогии с выборами 1990-х гг., и нынешняя территориальная структура стала складываться с появлением «Единой России», т.е. с 2003 г.

Если говорить о прошлом избирательном цикле, то наибольшие показатели региональной устойчивости демонстрирует голосование за «Единую Россию», ЛДПР, а также «Яблоко». Коэффициент корреляции в разрезе субъектов федерации для «Единой России» составил 0,89 (коэффициент Пирсона, тогда как коэффициент Спирмана – 0,75), для ЛДПР – 0,9 и 0,85 соответственно, для «Яблока» - 0,89 и 0,9 соответственно. Заметно меняться, притом в худшую сторону стало голосование за КПРФ, свидетельствуя о возросшей неустойчивости ее электората (коэффициенты на уровне 0,78 и 0,71 соответственно). Очень близкие коэффициенты корреляции наблюдаются при сравнении территориальной структуры голосования за «Единую Россию», ЛДПР и КПРФ и их кандидатов на пост президента в 2012 г. Зато наименее устойчивым оказался электорат «Справедливой России» (0,58 и 0,65 соответственно): Небольшой размер ядерного электората этой партии и прежде приводил к резким колебаниям голосования за нее в регионах, но на выборах 2016 г. это приобрело реально опасный для будущего партии характер.

«Единая Россия»: эффективность кампании и ее региональные различия

Голосование за «Единую Россию» в основном соответствовало региональным тенденциям предыдущих избирательных кампаний. Сдвиги определялись успешностью мобилизационных усилий партии и ее кандидатов – общим уровнем явки избирателей и явкой сторонников «Единой России», от чего зависел и итоговый процентный показатель.

Важно отметить, что актуальная социально-экономическая динамика в регионах не повлияла на итоги выборов, несмотря на все связанные с этим опасения одних и расчеты других. Как показывают наши расчеты, ни голосование за «Единую Россию», ни его динамика в сравнении с 2011 г. не демонстрируют значимой связи с падением реальных денежных доходов населения в регионах в текущем году, т.е. непосредственно в предвыборный период. Этот результат может, конечно, казаться непонятным для сторонников экономического детерминизма в политическом поведении, но вполне соответствует особенностям российского (да и не только российского) голосования (где, к слову, прямая связь поддержки властей и экономических тенденций прослеживалась только в середине 1990-х гг., да и то весьма слабо). В контексте кампании, впервые за долгие годы проходившей в условиях ухудшения социально-экономической ситуации, власти и «Единая Россия» смогли не допустить возникновения прямой связи между экономикой и электоральным поведением. Вместо этого на выборах «работали» сложившиеся в постсоветский период региональные электоральные культуры, наряду с конъюнктурным влиянием регионального предвыборного контекста – содержательной повестки и конкурентного поля, формировавшегося губернаторами и «Единой Россией», а с другой стороны – оппозицией.

Как и в случае с явкой, максимальные показатели голосования за «Единую Россию» встречаются редко и соответствуют группе регионов, всегда демонстрировавших высокую лояльность партии и руководству страны. В целом распределение голосования по регионам имеет достаточно ровный характер: в 17 регионах партия получила более 60% голосов, в 18 регионах – менее 40%, а в подавляющем большинстве – в 50 регионах – от 40 до 60% голосов. При этом Чечня оказалась единственным регионом, где «Единая Россия» набрала более 90% голосов, что было ожидаемым, учитывая и практически идентичный показатель поддержки Р.Кадырова на одновременных выборах главы республики. Высокую лояльность продемонстрировали и другие республики, которые почти исчерпывают список регионов, в которых партия получила свыше 70% голосов (к Дагестану, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Карачаево-Черкесии, Калмыкии, Татарстану, Мордовии и Туве добавляется только Кемеровская область). Новичком в этом списке стал Крым, продемонстрировавший ориентацию на «Единую Россию», при слабых позициях и практическом отсутствии собственной повестки у всех остальных партий (однако от Крыма существенно отличается Севастополь, где внутриэлитная борьба способствовала созданию конкурентного поля). Но, говоря о регионах с самой высокой лояльностью, следует отметить, что уровень конкурентности выборов в них немного вырос, о чем свидетельствовали итоги голосования в Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и Ингушетии, а также в некоторых округах Дагестана. Пожалуй, не Северный Кавказ, а такие регионы, как Татарстан и Тува отличились самым устойчиво низким уровнем конкурентности.

Повышение уровня поддержки «Единой России» на прошедших выборах оказалось наиболее характерным для Центральной России и Поволжья, а также ряда крупных городских центров (помимо двух столиц) и окружения столичных территорий. Напротив, самыми проблемными остались восточные регионы – Урал, Сибирь, Дальний Восток. В абсолютных числах поддержка партии выросла только в 15 регионах (в процентных показателях – в 19 регионах). При этом в количественном отношении самый мощный прирост дал Кузбасс (около 430 тыс. избирателей), за которым с большим отставанием следуют Татарстан (около 160 тыс.) и Самарская область (около 120 тыс.). Но в процентном отношении даже еще больший прирост (не менее 15 п.п.) продемонстрировали Ленинградская, Липецкая и Волгоградская области. Среди территорий с максимальным приростом процентов «Единой России» присутствуют: оба региона, прилегающих к столице и все больше отличающихся, таким образом, от самих столиц по типу своего голосования (Московская и Ленинградская области); целый ряд крупных регионов Поволжья – Нижегородская, Самарская и Волгоградская области; ряд регионов Центральной России (Брянская, Смоленская, Рязанская области); уже упомянутая Кемеровская область, а также Архангельская область.

На улучшение результатов «Единой России» повлияла деятельность ряда губернаторов, создавших в последние годы довольно мощные электоральные машины, о чем ранее свидетельствовали и результаты их собственных выборов. Главными примерами стали В.Шанцев (Нижегородская область), Н.Меркушкин (Самарская область) и А.Дрозденко (Ленинградская область). Значительно выросла эффективность кампаний «Единой России» при А.Богомазе в Брянской области, А.Бочарове в Волгоградской и А.Воробьеве в Московской. В случае Смоленской области на эффективность кампании повлиял не столько губернатор А.Островский, состоящий в ЛДПР, сколько выдвижение по этому региону секретаря генерального совета партии С.Неверова.

Как уже отмечалось, главные трудности «Единой России» связаны, во-первых, с Москвой и Санкт-Петербургом и, во-вторых, с восточными регионами страны. При этом относительная оппозиционность двух столиц подверглась дальнейшей «геттоизации», поскольку они отличаются даже от прилегающих регионов, а также от менее крупных городов-миллионников. Но важно также отметить, что ни в одном регионе у «Единой России» не было откровенно провальных результатов: минимальный из них – в Алтайском крае – составил 35,2%, и ниже планки в 35% нигде результат не опускался (только на одновременных выборах в законодательное собрание того же Алтайского края он составил 34,1%). Такой уровень свидетельствовал об отсутствии в стране каких-либо откровенно оппозиционных «островов» и повсеместном наличии у «Единой России» существенного ядерного электората. Это, кстати, способствовало и крупному успеху партии в одномандатных округах.

Тем временем среди восточных регионов страны следует обратить особое внимание на Западную Сибирь. Здесь к Новосибирской и Омской областям, которые с нулевых годов не «баловали» партию власти, присоединился Алтайский край, оппозиционность которого «зашкаливала» в 1990-х гг. И именно этот регион стал самым неблагоприятным для «Единой России» на прошлых выборах. Аналогично на Урале бросается в глаза случай Челябинской области, оппозиционность которой, как казалось, была в свое время успешно подавлена, но вновь дала о себе знать в 2016 г. (при, напротив, положительном тренде в Свердловской области). Остались среди самых проблемных для «Единой России» регионов Иркутская и Амурская области, Забайкальский и Хабаровский края. При этом заметным стал новый оппозиционный тренд в Хакасии. К числу наименее удачных для партии относятся по-прежнему и многие регионы Северо-Запада и Севера европейской части России – Карелия, Вологодская, Ярославская, Костромская, Кировская области, к которым опять примкнула Республика Коми. Однако ни на Севере, ни на Востоке нет какого-либо слитного оппозиционного «пояса», где поддержка «Единой России» была бы повсеместно низкой. Налицо серьезное изменение ситуации в лучшую для партии сторону в Ленинградской, Архангельской и др. областях. Это значит, что от организации эффективной кампании непосредственно на территории результат «Единой России» зависит в очень высокой степени.

Говоря о снижении поддержки «Единой России» в регионах (без учета Крыма и Севастополя составившем в сравнении с выборами 2011 г. 4,5 миллионов чел.), следует обратить внимание, во-первых, на ситуацию в республиках, которые перестали быть зоной абсолютной и «забетонированной» поддержки партии. Наиболее заметное ухудшение результата произошло в Башкирии, которая к тому же стала вторым (после Москвы) регионом страны по числу «потерянных» партией власти голосов в сравнении с прошлыми выборами (почти 500 тыс.). Значительный спад характеризовал Ингушетию, Карачаево-Черкесию, Мордовию, что свидетельствовало о росте политической конкуренции и в этих республиках. Во-вторых, снижением числа сторонников «Единой России» отличилась Москва, существенно превзошедшая в этой негативной динамике Санкт-Петербург (где процентный показатель «Единой России», в отличие от Москвы, вырос). В-третьих, на итогах голосования отразилась смена губернаторов, в результате которой некоторые «новички» не пытались быстро и жестко поставить электоральный процесс под полный контроль. Это обернулось снижением результатов «Единой России» в Республике Коми (наиболее резкий спад по стране), а также в Тульской области. Во многих регионах, которые остались для партии проблемными, тем временем, напротив, все-таки отмечался рост показателей (например, в Карелии, Костромской, Вологодской, Иркутской областях и др.).

В целом фактор новых губернаторов оказал большое конъюнктурное влияние на уровень и динамику голосования за «Единую Россию». Новички обычно следовали установкам на проведение конкурентных кампаний и не осуществляли (либо не могли осуществить, если даже и хотели) жесткого контроля над выборами в интересах партии власти. Это повлияло на сравнительно невысокие результаты партии в Ярославской, Кировской, Тульской областях, Республике Коми и Забайкалье, но очевидно, что Кремль не будет ставить их в «вину» губернаторам (тем более что в Кировской и Ярославской областях процентные показатели выросли в сравнении с 2011 г.). Больше вопросов по поводу публичной эффективности региональной власти может вызывать относительный неуспех «Единой России» в регионах, где губернаторы работают относительно давно, и в большинстве своем успели сами пройти через выборы, провести выборы законодательных органов власти. С этой точки зрения можно говорить о явно неблагоприятной ситуации в Башкирии, Хакасии, Алтайском крае, Астраханской, Челябинской областях и др. Из регионов, где прямые выборы глав еще не прошли, вызывает вопросы положение в Бурятии. Напротив, в Москве и Санкт-Петербурге, учитывая специфику столичного электората, по всей видимости, были получены лучшие результаты из всех возможных, и о неэффективной работе говорить не следует.

Другим важным конъюнктурным фактором стал отказ «Единой России» от выдвижения кандидатов в некоторых округах. Он явно повлиял на ухудшившиеся результаты в Амурской области и Якутии, где округ совпадал с целым субъектом, а также в Забайкальском и Хабаровском краях, где другим партиям были «отданы» половинки субъектов. Аналогичные решения сказались и на кампании в Омской области, состоящей из трех округов: выдвижение кандидата КПРФ в отсутствие кандидата «Единой России» в одном из них сочеталось с активными кампаниями коммунистов в двух других округах и острой конкуренцией на выборах в региональное законодательное собрание.

В целом результат «Единой России» может быть назван реалистичным и обоснованным. С одной стороны, он воспроизводит все особенности голосования регионов за все время существования партии, а с другой стороны, демонстрирует зависимость от наиболее важных конъюнктурных факторов – смены губернаторов, расклада сил в одномандатных округах, электоральных стратегий региональной власти. Одним из заметных результатов кампании стало повышение конкурентности во многих республиках, а также в регионах с новыми губернаторами, что, в свою очередь, способствовало снижению показателей «Единой России» в соответствующих регионах. Хронической проблемой для партии остались многие крупные регионы Урала, Сибири и Дальнего Востока. В то же время рост поддержки властей стал наиболее заметным в традиционной русской провинции в европейской части страны, где предвыборные месседжи партии получили наилучший отклик.

Оппозиционная мозаика

В отличие от «Единой России», региональная поддержка оппозиционных партий приобрела более фрагментированный, очаговый характер. Пожалуй, единственным крупным исключением стала повышенная поддержка ЛДПР на основной части Дальнего Востока, что соответствует итогам выборов всех прошлых годов.

В наиболее сложном положении по итогам выборов оказалась «Справедливая Россия», так и не сумевшая сформировать ядерный электорат в общенациональном масштабе. Об этом ясно свидетельствует критическая зависимость результатов голосования от активности и популярности ее региональных лидеров и кандидатов. Буквально все хорошие результаты партии были прямо связаны с интересами и усилиями наиболее успешных кандидатов на местах. Так, более 15% партия набрала в Астраханской, Челябинской областях и Якутии, что прямо соответствует эффективной работе опытнейших «бойцов» - О.Шеина, В.Гартунга и Ф.Тумусова соответственно. То же можно сказать про результаты от 10 до 15%: сюда попадают Свердловская область (А.Бурков), Новгородская и Вологодская области (А.Чепа, плюс почти 10% в Тверской области – третьем регионе в его территориальной группе), Алтайский край (А.Терентьев), Курганская и Тюменская области (примкнувший к партии А.Ремезков), Ярославская область (А.Грешневиков), Чувашия (А.Аксаков). Только в Карелии у партии не было столь же масштабной фигуры, но сказалось общее влияние «Справедливой России», наряду с активностью региональной организации.

Но регионов, где показатели партии выросли, крайне мало – восемь в абсолютных числах и 11 в процентных показателях. Главным и самым важным случаем прироста оказалась Тюменская область (более 40 тыс. дополнительных голосов), что и помогло избраться бывшему вице-губернатору Краснодарского края А.Ремезкову, являвшемуся в прошлом созыве депутатом от «Единой России». Кроме того, вновь проявил себя эффективным электоральным менеджером О.Шеин, обеспечивший прирост процентного показателя в Астраханской области и вновь добившийся того, что именно этот регион занял первое место по стране при голосовании за эсеров.

Однако в большинстве регионов результаты «Справедливой России» трудно назвать иначе как плачевными. В 36 субъектах федерации партия не набрала 5%, в т.ч. в девяти регионах получила менее 3% голосов. Крупной проблемой стала потеря влияния на Северо-Западе страны – главной электоральной базе, где был шанс сформировать ядерный электорат партии, лояльный В.Путину, но не желающий голосовать за «Единую Россию». Снижению общенационального результата способствовала слабая мобилизация избирателей во всех столичных регионах: по Санкт-Петербургу, Москве и Московской области партия потеряла по совокупности почти 1,1 миллионов избирателей. Всего же партия снизила свой результат на 5,4 миллионов человек.

Главное и самое болезненное свое поражение «Справедливая Россия» потерпела в Санкт-Петербурге, где произошел самый большой спад поддержки в процентных показателях. Это – явное следствие ухода О.Дмитриевой и ее сторонников в «Партию Роста», которая выступила в Санкт-Петербурге в роли и нового игрока, и спойлера эсеров. Большие потери заметны в соседних Ленинградской, Новгородской и Вологодской областях. При этом даже некоторые заметные партийные лидеры, такие как А.Бурков в Свердловской области и А.Чепа в своей территориальной группе (Тверская, Новгородская, Вологодская области) сработали только на удержание электората, и то лишь частичное, и никак не на его рост. Снижение влияния на электорат еще ряда лидеров и вовсе способствовало подрыву позиций партии. Здесь особенно нагляден пример Волгоградской области и О.Михеева, а также Владимирской области и А.Белякова.

Таким образом, «Справедливая Россия» преодолела заградительный барьер в условиях ухода части лидеров в другие партии, а также снижения эффективности своей работы. Это способствовало дальнейшей фрагментации голосования за эту партию в регионах, высветив очень небольшое число успешных фигур, но не создав существенный электорат в масштабах всей страны. Негативные тенденции подчеркнули и итоги выборов в региональные законодательные собрания: партия прошла в региональные парламенты везде, кроме Мордовии, но во многих регионах буквально на грани, получив лишь 5-6% голосов в семи субъектах федерации. И ни в одном регионе «Справедливая Россия» не стала значимым конкурентом «Единой России».

Схожие, но все-таки более слабые негативные тенденции стали отличать и КПРФ. Наличие ядерного электората позволяло ей иметь гарантированный минимум голосов, но вот действительно хорошие результаты стали целиком зависеть от работы партии и лидеров на местах. Иными словами, как и в случае «Справедливой России», главной ценностью и ресурсом КПРФ на выборах стало не центральное руководство, а активисты и лидеры, работающие на территории.

«Обычные» результаты голосования за КПРФ в регионах укладывались в привычные еще с 2007 и 2011 гг. рамки. В 41 регионе партия набрала «стандартные» 10-15%. Хорошими можно считать итоги выборов в 24 регионах (от 15 до 20%), а очень хорошими – только в шести регионах, где была преодолена давно уже непростая для коммунистов планка в 20%.

При этом все высокие результаты КПРФ прямо связаны с региональным политическим раскладом. Наилучшие показатели (более 25%) достигнуты в Марий Эл и Омской области, где КПРФ представляли сильные кандидаты в округах. В Марий Эл кандидат КПРФ одержал победу в округе, в Омской области выиграл выборы в одном округе из трех и едва не выиграл во втором. Кроме того, в Омской области КПРФ показала самый близкий к «Единой России» результат на выборах в законодательное собрание (29,5% против 36,3%). Очень достойно выступили кандидаты КПРФ в округах Костромской области и Хакасии. В Иркутской области партии способствовала поддержка губернатора С.Левченко, а также победа кандидата КПРФ в одном из одномандатных округов. Только в Бурятии из этой группы регионов нельзя назвать ту же причину относительного успеха, но там, как и в соседней Иркутской области, коммунисты имеют сильные электоральные позиции и организацию на протяжении уже многих лет. Кстати, схожие причины действовали и в регионах, почти преодолевших 20-процентный барьер: «свой» мэр А.Локоть в Новосибирской области и победа А.Куринного на выборах в одномандатном округе в Ульяновской области. Но при этом уровень поддержки КПРФ в Новосибирской области стал заметно падать.

Однако улучшение результатов голосования за КПРФ в сравнении с прошлыми выборами остается делом редким. В абсолютных числах поддержка выросла только в шести регионах, в процентах – в 11. На численность электората КПРФ в хорошем смысле повлияли разве что два региона – Башкирия, где управляемость голосования явно снизилась, и Тюменская область с ее выросшей явкой, которая пошла на пользу разным партиям. Рост процентных показателей был характерен главным образом для республик (с максимумом в Марий Эл, что стало прямым следствием сдвига в пользу КПРФ за счет выдвижения активных кандидатов, сначала на выборах главы республики, а теперь в одномандатном округе). Возможно, коммунисты смогли частично восстановить былую поддержку национальных окраин, столь характерную для них в 1990-х гг. (об этом свидетельствует голосование не только Башкирии, но и Кабардино-Балкарии, той же Марий Эл).

В то же время многие республики по-прежнему остаются «недоступными» для КПРФ, и самым крупным таким примером является Татарстан, где нет ничего похожего на сдвиги, происходящие в соседней Башкирии. Коммунистам не удается эффективно работать в Санкт-Петербурге и Ленинградской области, где их, в отличие от Москвы, и не воспринимают в качестве серьезной оппозиции. Провальными стали результаты в ряде регионов, которые когда-то были в числе самых «красных», но где коренным образом в сравнении с 1990-ми гг. изменилась общественно-политическая ситуация, - в Кемеровской, Саратовской, Тамбовской областях.

Наиболее заметным трендом остается постепенное размывание былого «красного пояса» в европейской части России, где, напротив, укрепляется «Единая Россия». Особенно заметно ослабла поддержка КПРФ в сравнении с прошлой кампанией в Брянской, Смоленской, Тверской, Орловской, Курской, Липецкой и Рязанской областях. Крупной неудачей стала кампания в Нижегородской области, которая ранее подавала надежды как один из потенциально опорных для КПРФ, притом весьма крупных регионов: здесь случился самый большой спад (более 15 п.п.). Другой заметной неудачей оказались выборы в Московской области, тоже претендовавшей на статус опорного региона. В итоге в абсолютных числах Московская, Нижегородская области, а также Москва внесли самый большой вклад в уменьшение электората КПРФ в масштабах страны (общий отток по стране составил 5,6 миллионов чел., оказавшись больше, чем у «Справедливой России» и «Единой России»). Однако в восточных регионах страны тоже не все благополучно для КПРФ: электоральные позиции партии ухудшились в двух очень важных регионах – Новосибирской области и Красноярском крае. Проблема явно состоит не только в «Коммунистах России» (получивших по стране 1,2 миллионов голосов), но и в ситуации в самой КПРФ.

Весьма спорным с точки зрения электоральной пользы для КПРФ остается вопрос о приходе партии к власти на региональном и местном уровне. Это дает партии новые ресурсы, но одновременно может сделать ее жертвой общественного недовольства. В Иркутской области крупных изменений в ту или другую сторону не произошло, но и С.Левченко лишь недавно стал там губернатором (однако небольшой тренд в пользу «Единой России» и не в пользу КПРФ уже проявляется). Однако в Новосибирской области результаты КПРФ после победы на выборах мэра очень серьезно падают. Наконец, просто вопиющим примером стала Орловская область, второй регион по величине потерь партии в процентных показателях. С одной стороны, губернатор В.Потомский, состоящий в КПРФ, но назначенный Кремлем, фактически дистанцировался от партии. С другой стороны, впервые перестал работать фактор «малой родины» Г.Зюганова, что явно свидетельствует о снижении личной популярности лидера КПРФ.

ЛДПР, напротив, может считаться одной из самых успешных партий прошедшей кампании. Как раз в ее случае ядерный электорат, созданный из центра, усилиями В.Жириновского, сработал, обеспечив хороший, хотя и все равно третий результат. О голосовании и успешной мобилизации ядерного электората ЛДПР ясно свидетельствует ее традиционный «восточный уклон». Самые хорошие результаты были получены в Амурской области, Забайкальском и Хабаровском краях (более 25%). Еще в 11 регионах партия набрала от 20 до 25% голосов, и в этой группе тоже преобладают восточные и северные территории. Добавим, что в 30 субъектах федерации ЛДПР получила весьма приличный результат от 15 до 20%. Важно отметить, что в регионах при голосовании по спискам ЛДПР проявила себя даже лучше КПРФ - в том смысле, что у партии В.Жириновского количественно больше регионов с высоким уровнем поддержки (вниз тянет ряд крупных регионов с низкими показателями, из-за которых ЛДПР и не сумела обойти КПРФ).

У ЛДПР гораздо больше примеров позитивной динамики в сравнении с выборами 2011 г. В абсолютных числах результат вырос в 27 регионах, а в процентах – в 68 субъектах федерации. В количественном отношении партии больше всех прибавила Башкирия (более 100 тыс. дополнительных голосов). В процентном отношении самый заметный разворот в пользу ЛДПР случился в Республике Коми, которая, по сути, вернулась к прежней модели «северного» голосования. На результаты партии и их улучшение влияло и выдвижение кандидатов в одномандатных округах, уступленных «Единой Россией». В результате именно Амурская область стала самым благоприятным для ЛДПР регионом страны. В Хабаровском крае и Забайкалье партии были отданы округа, составляющие половину территории субъекта. Но и без этого, за счет работы на территории и наличия активных местных лидеров, партия существенно улучшила свои показатели в Кировской, Вологодской, Оренбургской областях.

Потерь же у ЛДПР было не так много (при умеренном общем оттоке электората на уровне 850 тыс. чел.). Из потенциально благоприятных для нее регионов, пожалуй, стоит отметить провал в Удмуртии. В количественном отношении, помимо столичных регионов, где низкая явка подпортила общероссийский результат буквально всем партиям, ЛДПР потеряла много голосов в Пермском крае и Свердловской области. Тем самым Урал нельзя назвать надежным для партии В.Жириновского регионом (и он во многом «виноват» в ее третьем месте), но Север, Сибирь и Дальний Восток по-прежнему оказали ему значительную поддержку, которую местами даже удалось нарастить.

Позитивные тенденции для региональных организаций ЛДПР подтвердили тем временем выборы в региональные законодательные собрания. ЛДПР потерпела неудачу только в Дагестане, а также не была представлена в Чечне. В то же время в ряде регионов именно она стала главным конкурентом «Единой России», что прежде случалось очень редко. Очень небольшим оказался разрыв между двумя партиями в Амурской области (35,9% за «Единую Россию» против 30,7% за ЛДПР), примерами регионов, где ЛДПР заняла уверенное второе место, ненамного отстав от партии власти, стали также Кировская, Вологодская и Мурманская области.

Непарламентские партии вне общественного запроса

Помимо парламентских партий наибольший интерес с точки зрения электоральной географии представляет голосование за либеральные партии – «Яблоко» и ПАРНАС, которое, как и следовало ожидать, имело ярко выраженный столичный характер. В случае «Яблока» дополнительным фактором стала роль активных региональных лидеров. Поэтому, при лидерстве Москвы и Санкт-Петербурга (но все-таки на уровне чуть ниже 10%), третьим и четвертым регионами для «Яблока» оказались Карелия и Псковская области. В Карелии свою роль сыграли, разумеется, привлечение Э.Слабуновой на позицию общенационального партийного лидера, а также активность бывшего мэра Петрозаводска Г.Ширшиной. Не случайно именно в Карелии процент голосующих за «Яблоко» вырос больше, чем во всех других регионах. Хороший результат в Псковской области получен благодаря Л.Шлосбергу, также ставшего в партии и либеральной оппозиции в целом фигурой федерального уровня.

Однако территориальная геттоизация либерального голосования обернулась тем, что лишь в восьми регионах «Яблоко» получило больше искомых 3%, и только в трех – свыше 5%. Партия воспроизвела самый типичный список городов с повышенной поддержкой либеральных идей, таких как Томск, Ярославль, Пермь и Екатеринбург. Но даже в столичных регионах тенденции голосования за «Яблоко» имеют разнонаправленный характер. В этот раз для партии относительно успешной оказалась Москва, где процентный показатель вырос. Напротив, в Санкт-Петербурге (а также в Московской области) произошел заметный спад. В целом же сокращение числа избирателей «Яблока» в Москве, Московской области и Санкт-Петербурге (в совокупности более чем на 340 тыс. из более чем миллиона голосов, потерянных по стране в целом) не позволило партии реализовать цели своей кампании.

Тем временем голосование за ПАРНАС повторило, с точки зрения своей географии, голосование за «Яблоко», но с большим отставанием. Партия нигде не получила и 3%, но в Москве и Санкт-Петербурге все-таки привлекла более 2% избирателей. Возможно, в северной столице ПАРНАС фактически сыграл роль спойлера «Яблока», отобрав у него голоса, но в Москве все-таки «Яблоко» не понесло потери, которые можно было бы расценивать как прямой переток голосов к ПАРНАСу. Таким образом, либеральная оппозиция осталась значимым игроком в обеих столицах, но этими двумя регионами ее влияние, по сути, и ограничилось.

В отношении остальных партий совершенно очевидно можно говорить о полном или почти полном отсутствии у них «идейного» ядерного электората. Небольшие всплески локальной поддержки были обусловлены выдвижением отдельных сильных кандидатов в округах, которые тянули за собой список. Пожалуй, только в двух случаях можно увидеть слабый намек на наличие у партий именно «идейного» электората, поддержавшего программу, а не персоналии, - у «Партии Роста» и «Родины» в Москве.

«Партия Роста» выступила лучше всего там, где у нее были наиболее сильные одномандатники. Единственный реальный успех достигнут в Санкт-Петербурге (8,5%), благодаря О.Дмитриевой, но фактически это был и удар по электорату «Справедливой России», из которой она ушла. Трехпроцентная планка преодолена за счет сильных кандидатов-бизнесменов в Бурятии (М.Слипенчук), Севастополе (О.Николаев) и Удмуртии (А.Чулкин), а также в Москве.

«Фактор личности» помогал и партийному списку «Родины», где выделилась Тамбовская область с 7,2% (результат альянса теперь уже бывшего депутата Госдумы от ЛДПР Р.Худякова и бывшего мэра Тамбова М.Косенкова), за которой последовала Республика Алтай (5,7% за счет активности кандидата в округе и тоже известного местного политика М.Деминой). Трехпроцентная планка поддалась «Родине» в Москве, Ингушетии и Новосибирской области.

Те же самые тенденции отличали голосование за «Патриотов России», набравших 5,1% в Красноярском крае (за счет А.Быкова и его команды), более 3% в Северной Осетии (влияние А.Фадзаева, не сумевшего, впрочем, дойти до финишной прямой в одномандатном округе) и Калининградской области (усилиями известного местного политика М.Чесалина). Немного не дотянули «Патриоты» до 3% в Курской области, где их представлял А.Руцкой.

Местные лидеры, помимо партийного бренда, влияли и на поддержку «Коммунистов России». Их лучший результат – 6,6% был получен в Карачаево-Черкесии, где партию представлял в округе Э.Маршанкулов, уверенно занявший второе место. Нигде больше партия не преодолела пятипроцентный барьер, но важно отметить, что она – единственная из непарламентских партий, сумевшая набрать более 3% в заметном числе регионов (таковых 27).

Наконец, присутствие какой-никакой региональной поддержки можно констатировать у Российской партии пенсионеров за справедливость, где наличие работы с электоратом помогло получить результаты на уровне около 4% в Вологодской области и Приморском крае. Но в целом ни лидеры, ни бренд в данном случае не сработали, и партия добилась поддержки более 3% избирателей лишь в шести субъектах федерации.

Таким образом, из малых партий можно говорить о ярко выраженных локальных успехах лишь в нескольких случаях – «Яблока», «Партии Роста», «Родины» и «Патриотов России». В отношении еще ряда партий, наоборот, можно смело сделать вывод о полном отсутствии у них электоральной поддержки. В эту группу попали «Гражданская платформа» (наилучший результат – 1,1% в Мурманской области в связи с наличием местного лидера, участвовавшего ранее в губернаторской кампании) и «Зеленые» (главное достижение - 1,8% в Москве, связанное с работой О.Митволя). Что касается «Гражданской силы», то эта партия напоминает что-то вроде статистической погрешности, а ее лучший результат – это всего лишь 0,5% в Ингушетии.

Наконец, выборы не способствовали и появлению в стране новых партий, входящих в парламентскую квоту. Напротив, несмотря на проведение сразу 39 кампаний по выборам в региональные законодательные собрания, даже непарламентские партии, имеющие квоту, не смогли подтвердить свои позиции значимых игроков на региональном уровне. Лучше других выступило «Яблоко», список которого преодолел заградительный барьер в Санкт-Петербурге, Карелии и Псковской области. Но надо заметить, что партии повезло, и в этот раз выборы проходили в самых благоприятных для нее субъектах. «Патриоты России» тоже ожидаемо выиграли в лучших своих регионах – Красноярском крае и Калининградской области. Как и следовало ожидать, «фактор Дмитриевой» помог «Партии Роста» в Санкт-Петербурге. Из менее ожидаемых случаев, ставших итогом активной кампании, отметим прохождение «Родины» в Тамбовской области и «пенсионеров» в Приморском крае. Однако на этом список успехов непарламентских партий заканчивается, тогда как их перспективы в роли действительно сильных партий, имеющих широкое представительство в субъектах федерации, лучше никак не стали.

Выборы в округах: преимущество «Единой России» успешно реализовано

Голосование в одномандатных округах тем временем во многом повторило голосование по партийным спискам, и возникла естественная ситуация, когда обе кампании влияли одна на другую. Успех «Единой России», выигравшей в 203 округах и проигравшей только три округа, был обусловлен в первую очередь наличием устойчивого ядерного электората, создававшего преимущество над оппонентами. В подавляющем большинстве округов одна только партийная принадлежность позволяла кандидату «Единой России» претендовать минимум на 30% голосов, и лишь в самых проблемных случаях эти кандидаты получали меньше. Это, в свою очередь, требовало от оппозиции либо полной консолидации, либо выдвижения очень сильного соперника. Только при таком раскладе оппозиционеру удавалось опередить единоросса. При общем росте конкуренции на выборах в округах, в сравнении с губернаторскими выборами последних лет (благодаря более широкому и менее сложному партийному участию, а также в связи с переходом раскола элит в электоральное поле), преимущество «Единой России» было подтверждено, хотя сам перевес ее кандидата мог быть очень разным.

В целом же голосование за кандидатов в округах хорошо коррелирует с голосованием за соответствующие партийные списки. Разница в том, что для малых партий, а также «Справедливой России» можно с уверенностью утверждать, что именно их наиболее сильные кандидаты вытягивали голосование за список на своих территориях, а в остальных случаях это голосование проваливалось. Напротив, у ЛДПР кандидаты «тянулись» за списком, поскольку именно поддержка партии позволяла им получать хорошие показатели (причем впервые кандидаты ЛДПР стали добиваться действительно серьезных результатов в большом числе округов). Для «Единой России» и КПРФ, как партий, имеющих и ядерный электорат, и ярких лидеров на местах, нельзя сделать однозначный вывод о том, кандидаты ли вытягивали список, или список вытягивал кандидатов. В целом наличие ядерного электората обеспечивало гарантированный уровень поддержки почти всем кандидатам этих партий, но и, соответственно, приводило к лидерству кандидатов «Единой России». В то же время налицо множество случаев заметного превышения кандидатами уровня партийной поддержки, что свидетельствует уже о силе самих кандидатов.

Одновременное проведение «списочных» и «окружных» выборов оказалось и непростым вызовом для партий, которые не всегда смогли рационально распределить свои ресурсы. В частности, заметной тенденцией еще в начале кампании стала активность многих партийных лидеров в округах, при слабом внимании к кампании в поддержку списка. Эта тенденция объяснялась влиянием личных интересов, когда высокие риски потери депутатских мандатов заставляли многих известных политиков бросать все силы на победу в округе, причем, в большинстве случаев, это оказалось напрасным. Пожалуй, отвлечение известных партийных лидеров и электоральных менеджеров на собственные округа было одной из стратегических ошибок парламентской оппозиции. В КПРФ главными такими примерами стали В.Рашкин (который проиграл в московском округе, но прошел по списку) и С.Обухов (баллотировавшийся в Краснодаре и лишившийся депутатского мандата). «Справедливая Россия» направила своего наиболее успешного электорального менеджера А.Буркова баллотироваться в Свердловской области, где он проиграл в округе (но прошел по списку).

Кроме того, парламентская оппозиция не смогла реализовать «хитроумные» комбинации, когда победа ее кандидата в округе позволила бы провести в Госдуму по списку стоящего следом депутата или спонсора. Для этого у нее тоже не хватило ресурсов, да и Кремль, судя по всему, без симпатии относился к подобным сценариям. К такой практике чаще всех прибегала «Справедливая Россия», но ее даже самые сильные кандидаты не сумели добиться победы в соответствующих округах.

Три поражения кандидатов «Единой России» имели тем временем вполне понятные основания. В Иркутском округе победа М.Щапова над О.Каньковым очевидным образом связана с нестандартным политическим раскладом в регионе – поддержкой кандидата КПРФ со стороны губернатора-коммуниста. Поэтому в случае Иркутской области не менее важен тот факт, что в остальных трех округах все-таки выиграла «Единая Россия». Более интересными выглядят случаи Марий Эл и Ульяновского округа. В Марий Эл уже не первый год отмечается разбалансировка политической ситуации по мере снижения популярности главы региона Л.Маркелова (когда-то, кстати, состоявшего в ЛДПР и пришедшего к власти в роли оппозиционера). Об исчерпании политического ресурса Л.Маркелова уже свидетельствовали выборы главы республики, где очень активно проявила себя КПРФ, и выборы едва не перешли во второй тур. В этой логике выборы в одномандатном округе просто стали развитием уже наметившегося тренда, когда кандидат «Единой России» Л.Яковлева не смогла опередить местного коммуниста С.Казанкова. Ульяновская область, как и Марий Эл – это регион, где коммунисты имели очень сильные позиции, затем стали их утрачивать, но в связи с ослаблением позиций губернатора получили шанс их восстановить. Это и привело к победе активного оппозиционера А.Куринного над вполне сильным представителем «Единой России» И.Тихоновым. Примечательно, что именно ульяновский губернатор С.Морозов получил на прошедших одновременно губернаторских выборах самый низкий результат (54,3%, чуть хуже Н.Ждановой в Забайкалье), а А.Куринный одновременно был его основным соперником в этой кампании.

Выборы в округах в целом продемонстрировали, что при всех проблемах с поддержкой гражданами партийного списка и лидера партии, КПРФ остается единственной партией, местные активисты которой готовы и способны «дать бой» партии власти. Примечательно, что только коммунисты добивались победы над единороссами при прямом столкновении в округах. Помимо трех случаев победы над единороссами, еще в ряде округов кандидаты КПРФ совсем немного уступили. Яркими примерами таких конкурентных округов стали Хакасский, Омский и Тольяттинский. Кроме того, именно КПРФ воспользовалась ситуацией в Медведковском округе в Москве, где выбыл кандидат «Единой России». В совершенно новой для властей, избирателей и даже для самого себя ситуации коммунист Д.Парфенов оказался ситуативно самым сильным кандидатом, тогда как, например, О.Митволь, теоретически способный претендовать на поддержку электората «Единой России», добиться успеха не сумел. Поэтому при всех проблемах КПРФ эффективность работы ее актива на местах остается гораздо выше, чем у ЛДПР и «Справедливой России».

Напротив, остальные партии добивались успеха только в «свободных» округах, которые им фактически уступила «Единая Россия». При этом, несмотря на конкуренцию с другими партиями, все эти кандидаты выиграли выборы. Разумеется, им в этом помогло голосование сторонников «Единой России», привлеченных более активной и не слишком идеологически окрашенной кампанией кандидатов, выдвинутых другими партиями. Примечательно, что в «свободных» округах не возникло единого конкурентного сценария, и расклад сил формировался спонтанным образом, что было на руку фаворитам. Например, кандидаты ЛДПР в этих округах чаще вступали в борьбу с КПРФ, но вот у кандидатов «Справедливой России» в разных округах главными соперниками оказывались не только коммунисты, но и представители «Родины», «Партии Роста», «Яблока» и пр. Коммунисты в таких округах чаще соперничали с представителями других партий парламентской оппозиции.

При этом одной из неудач «Справедливой России» стало отсутствие даже единичных побед над «Единой Россией», хотя сильные кандидаты у нее были. Но принадлежность к слабой партии, не обладающей ядерным электоратом, не позволила им преодолеть отставание от лидеров из «Единой России». В этой ситуации оказались все три кандидата «Справедливой России», реально претендовавших на победу, - А.Чепа, А.Бурков и В.Гартунг, а также О.Шеин. Кандидаты ЛДПР на победу над «Единой Россией» и вовсе почти нигде не претендовали, кроме Златоустовского округа в Челябинской области, где С.Вайнштейн тоже потерпел поражение. Аналогичным образом не хватило ресурса общественной поддержки всем сильным кандидатам от непарламентских партий, когда они конкурировали с единороссами. Проиграла выборы даже О.Дмитриева в Санкт-Петербурге; ограничилась хорошим результатом, но не победой кампания других ключевых кандидатов «Партии Роста» - М.Слипенчука и М.Резника, а также Д.Гудкова от «Яблока» и др.

Новая думская конфигурация: кого представляют партии?

Очевидным итогом кампании 2016 г. стало усиление позиций «Единой России» в парламенте. С точки зрения регионов важно то, что партия обеспечивает весьма широкое региональное представительство. Этому способствовали как победы ее кандидатов в одномандатных округах, так и достаточно аккуратное распределение проходных мест между регионами в списках партии, объединявших различные субъекты федерации. В итоге единственным регионом, который не представлен в Госдуме «Единой Россией», стала Амурская область (выборы там в результате уступки выиграл кандидат ЛДПР, а по списку «Единой России» не прошел никто). Кроме того, хорошие результаты партии в регионах и грамотное составление списка способствовали тому, что практически никто из сильных фигур не остался за «бортом» парламента. Пожалуй, единственным проблемным с этой точки зрения регионом стал Санкт-Петербург, где число заинтересованных представителей элиты явно превзошло возможности голосования. В итоге не попадает в парламент известный представитель питерской элиты В.Шестаков, не говоря уже о В.Плигине, место которого изначально считалось непроходным. Процедура праймериз способствовала тому, что многие действующие депутаты, утратившие по тем или иным причинам политическую перспективу, отсеялись еще до выборов, уступив дорогу другим игрокам и уже не вмешиваясь в ход кампании.

Если говорить о социально-политическом представительстве, то фракция «Единой России» обновилась в большей степени, чем у других парламентских партий, и в ней представлены многие депутаты из региональных и муниципальных собраний, общественники из ОНФ и других организаций, бывшие руководители муниципалитетов и чиновники из региональной исполнительной власти. В целом, таким образом, умело выстроенная кампания позволила «Единой России» реализовать функцию представительства разнообразных региональных и общественных интересов. С другой стороны, конечно, это требует очень тонкой работы по организации внутренней работы фракции.

Напротив, выборы изрядно «потрепали» остальные думские фракции, где действующие депутаты с разной степенью успешности боролись за переизбрание, а обновление было слабым. Большие и весьма болезненные потери влиятельных депутатов понесли КПРФ и «Справедливая Россия». КПРФ воспроизведет в новом думском созыве основу своей прежней фракции, но очень неполную. Формируя список, руководство партии «застраховало» первую десятку, но очень многим депутатам пришлось бороться за успех в территориальных группах и округах. В результате, например, не прошли в Госдуму такие известные фигуры из центрального руководства, как В.Соловьев и С.Обухов, некогда активный на федеральном уровне П.Романов, глава думского комитета по обороне В.Комоедов, бывший кандидат в губернаторы Омской области О.Денисенко, целый ряд активных регионалов – В.Иконников, О.Алимова, С.Мамаев и др. Среди выходцев из бизнеса, поддерживающих партию, попали в парламент В.Агаев (за счет нахождения в первой десятке) и А.Некрасов, в то время как завершилась неудачей кампания для В.Кумина, А.Бифова, А.Русских, а также перешедшего из «Единой России» Р.Курбанова. Обновление думской фракции КПРФ вообще остается пока за гранью самой смелой фантазии. Его единственным значимым примером стал приход известного в патриотических кругах писателя С.Шаргунова.

В схожем положении, но в еще более узком составе оказалась «Справедливая Россия». От нее в парламент тоже прошла часть партийного руководства (включая глав думских комитетов прошлого созыва, самых успешных регионалов) и связанного с партией бизнеса, и тоже с большими, даже в случае эсеров – огромными потерями. Среди неудач партии был уже отмеченный выше провал связок «кандидат в округе – кандидат по списку, представляющий ФПГ» (без побед в округах А.Чепы и В.Гартунга не прошли в депутаты Т.Каноков и И.Самиев). Не рассчитав возможные потери электората, партия самонадеянно поделила на две группы Московскую область и на три – Москву. В итоге от этих территориальных групп не прошел вообще никто, что усугубляет и без того шаткие позиции «Справедливой России» в столичных регионах. Среди неудачников кампании оказались такие заметные фигуры, как О.Михеев, отец и сын Брячаки, А.Беляков, А.Четвериков, М.Сердюк, О.Пахолков, А.Тарнавский, А.Музыкаев. Все это серьезно ослабляет ресурс партии.

Некоторое обновление фракции «Справедливой России» произошло, но связано в первую очередь с внутриэлитными отношениями, а не каким-либо значимым региональным или общественным представительством. Так, бизнес-группа Каноковых добилась хотя бы того, что депутатом стал связанный с ней С.Крючек (но вот еще один крупный бизнесмен - А.Арсамаков по списку не прошел). Также эсеры приняли в ряды своей фракции группу политических перебежчиков – И.Ананских (из ЛДПР), А.Ремезкова (из «Единой России»), Г.Омарова (бывшего депутатом в созыве 1999-2003 гг. и сменившего множество партий). Опять же это подчеркивает слабость партии и ее роль «убежища» для тех представителей элиты, кто не смог попасть в «Единую Россию».

Наконец, говоря о фракции ЛДПР, отметим, что она выглядит довольно сбалансированной с точки зрения регионального представительства. Задача сохранить партийную верхушку была легко решена за счет заведомого выделения достаточного числа проходных мест в первой десятке и ряде укрупненных территориальных групп. При этом хорошие результаты в регионах позволили включить во фракцию немалое число активных региональных лидеров, как из депутатов прошлого созыва, так и новых. Интересен и тот факт, что ЛДПР оказалась единственной партией, помимо «Единой России», во фракции которой представлен Крым. Тем самым ЛДПР может использовать прошедшие выборы для закрепления своих позиций в регионах, если сумеет грамотно распорядиться приобретенным ресурсом.

Итоги и перспективы

Прошедшие выборы интересны в первую очередь тем, что они, вполне отражая сложившийся в обществе и партийной системе статус-кво, не дают оснований расслабляться никому из игроков, включая тех, кто может быть вполне удовлетворен результатом. Успех «Единой России» был сопряжен с ростом качества ее поддержки, ограничением искусственных мобилизационных технологий, но естественным следствием этого процесса стало количественное уменьшение электората. При этом «Справедливая Россия», воспринимавшаяся на этапе своего создания в роли «страховочной сетки» для «Единой России», и вовсе перестала выполнять эту функцию, быстро утрачивая электорат и превращаясь в коалицию небольшого числа успешных электоральных менеджеров в отдельных регионах. Перспективы этой партии, как парламентской становятся все более туманными.

Признаки кризиса усиливаются в КПРФ, ставшей лидером по числу потерянных голосов, оказавшейся слишком чувствительной к региональной политической ситуации и, напротив, не располагающей надежным и удовлетворительным с точки зрения конечного результата объемом ядерного электората. Хотя при этом коммунисты все равно сохраняют наиболее широкий и качественный состав местных активистов, но на них ложится и основная нагрузка в «спасении» результатов партии.

Для ЛДПР выборы, напротив, расширили коридор возможностей, и ресурсы партии на региональном уровне существенно выросли. Речь в данном случае не столько о поддержке избирателей, сколько о появлении получивших хороший опыт кандидатов, расширении числа региональных электоральных менеджеров и депутатов. Иными словами, у партии возникает шанс выйти из образа сугубо «вождистской» и восполнить традиционные пробелы на местах, но это требует хорошо продуманной и взвешенной политической работы в регионах. В противном случае этот ресурс будет быстро растрачен, и партия останется в полной зависимости от своего лидера и его поддержки.

Выборы в одномандатных округах тем временем стали не только крупнейшим успехом «Единой России», но и большим вызовом для партии. Победители окружных кампаний начинают теперь зависеть от того, что и как они будут делать на территории, чем оправдают доверие избирателей. Если они свернут работу, откажутся от местной повестки, то это ударит и по позициям партии в целом. На выборах 2016 г. победы в округах во многом были обусловлены поддержкой кандидатов со стороны президентской партии, но логика поддержки к следующим выборам неизбежно будет меняться, и одной ссылки на авторитеты окажется недостаточно для повторного успеха нынешних победителей.

Таким образом, дальнейшие успехи и неудачи всех парламентских партий стали еще больше зависеть от их работы на территории и внимания к региональной повестке. Все партии остро нуждаются в разработке стратегий участия в региональных и муниципальных кампаниях (не говоря уже про президентские выборы), а также персональных стратегий активности думских депутатов на перспективу до следующей думской кампании. Разница, пожалуй, в том, что для более успешных партий – «Единой России» и ЛДПР – это необходимо для закрепления позиций, тогда как для КПРФ и «Справедливой России» - для их спасения. Еще более сложным стал и вопрос об избирателях, отказавшихся от участия в выборах: в зависимости от того, когда и с какими политическими взглядами они «вернутся», может существенно измениться электоральный расклад. Поэтому понимание нужд «пассивного», «потерянного» и в чем-то «несистемного» избирателя и влияние на него в своих интересах становится еще одной важнейшей задачей политических партий.

Ростислав Туровский – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати