10.02.2017 | Михаил Нейжмаков

Первые ласточки перезагрузки: контуры региональной политики Кремля

Если смена главы Адыгеи была встречена федеральными СМИ почти равнодушно, то отставки глав Пермского края и Бурятии обсуждались куда активнее. В целом, многие ожидали именно таких решений Центра. И все же, стоит задуматься – какие федеральные тенденции отразили эти перестановки?

Искусство войны с губернатором

Есть важная общая черта у предысторий отставок Виктора Басаргина и Вячеслава Наговицына. Прогнозы о скорой смене глав Прикамья и Бурятии стали уже привычными в публикациях об этих регионах. Уход с должности Наговицына начали предрекать еще в 2015 году – после того, как этот губернатор, в отличие от многих коллег, не вышел на досрочные выборы. Басаргина же упоминали в сочетании со словом «отставка» едва ли не большую часть его губернаторского срока. И все же, оба региональных лидера явно надеялись, что еще могут получить от Центра добро на переизбрание. Где же они ошиблись в расчетах? Можно предположить одну из причин – подобно генералам из высказывания Уинстона Черчилля, эти губернаторы готовились к «прошлой войне».

Накануне прошлых президентских выборов главным фактором неустойчивости губернаторов был низкий результат «Единой России» на думских выборах 2011 г. в соответствующих регионах (особенно, если это сочеталось с уличными акциями протеста, солидаризировавшимися с Болотной). Наглядным пример - ситуация в том же Пермском крае накануне отставки предыдущего губернатора Олега Чиркунова в 2012 году. Поэтому и в сентябре 2016 года пресса пыталась спрогнозировать политическое будущее региональных руководителей в зависимости от результатов выборов на их территории.

Как известно, по Пермскому краю результат «ЕР» оказался ниже общероссийского (42,7% против 54,2% голосов), но все-таки выше, чем в 2011 году (36,3%). Причем, заметно выше, чем пять лет назад, оказался результат партии в краевом центре. Влияние оппонентов губернатора в новом составе заксобрания, по имеющимся оценкам, также заметно сократилось.

В Бурятии результат «Единой России» (43,34%) оказался ниже, чем в 2011 году (49%). В то же время, важным экзаменом для руководства республики многие считали кампанию в Бурятском одномандатном округе №9. Действующий депутат Госдумы Михаил Слепенчук, баллотировавшийся от «Партии Роста», считался сложным соперником для поддерживаемого командой Наговицына кандидата от «Единой России» Алдара Дамдинова. В оппозиционных СМИ региона кампанию по округу считали первым раундом битвы против главы республики, введя лозунг: «Дамдинов в 2016 году - это Наговицын в 2017-ом». В итоге, кандидат-«единоросс» одержал победу с результатом 37,52% голосов.

После выборов по Пермскому краю многие стали говорить о дополнительных шансах на переизбрание Виктора Басаргина. Отсюда – выступления на проходившем 20 декабря 2016 года Совете муниципальных районов и городских округов края (например, глав Пермского и Уинского районов), которые были восприняты как призыв к выдвижению Виктора Федоровича на новый срок и ответное заявление губернатора: «Я готов выдвигаться на выборы, если будет принято соответствующее решение со стороны президента».

Шаги властей Бурятии в конце прошлого года также воспринимались многими, как подготовка команды Наговицына к выборам главы республики. Например – состоявшаяся в декабре 2016 года покупка правительством региона половины телеканала АТВ. Примечательно, что почти одновременно со сделкой директор другого известного в республике канала «АРИГ УС» Татьяна Мантатова была делегирована от республики в Совет Федерации вместо покинувшего верхнюю палату Арнольда Тулохонова. Создавалось впечатление, что команда главы наращивает «информационные мускулы», готовясь к выборам. Шансом для Наговицына считалась короткая «скамейка запасных» у федерального центра. Стоит вспомнить, например, что в утвержденном в 2015 году списке президентского управленческого резерва не было ни одного человека из Бурятии.

Считалось, что не лучшим для команды Басаргина оказался фон уже после сентябрьских выборов. В частности, победа на прошедших 4 декабря 2016 года довыборах депутата краевого заксобрания по округу № 2 (включает Дзержинский и Кировский районы Перми) самовыдвиженца Егора Заворохина, а не поддержанного краевыми властями кандидата от «Единой России» Владимира Данилина. А также прошедшие в тот же день выборы в Совет депутатов Гайнского сельского поселения, в результате которых мандаты получили пять кандидатов-самовыдвиженцев, три активиста и только один кандидат от «Единой России».

Однако на завершение губернаторской карьеры и Басаргина, и Наговицына могли оказать влияние и новые федеральные тенденции. Например, не исключено, что фатальным для уходящей администрации в Прикамье оказалась еще ситуация накануне думских выборов. Многие ожидали, что противники губернатора (связываемые с командой Дмитрия Скриванова, избранного в Госдуму) могут сорвать выборы в заксобрание по целому ряду округов, где могли отказаться от участия в борьбе оппозиционные кандидаты. В итоге такой сценарий реализовался лишь в одном округе. Однако спасение ситуации связывают именно с федеральным вмешательством, а не с усилиями губернаторской команды.

Центр сейчас часто направляет на руководящие посты в регионах «варягов», что можно рассматривать как показатель уверенности федеральных властей. В нынешних условиях им, как правило, не нужно опасаться жесткой конкурентной борьбы на выборах. Но у этой тенденции есть и обратная сторона – губернатор может быть более уязвим, чем раньше. Организация массовых акций протеста или кампания против местной «Единой России» требовали значительных вложений. Но теперь оппонентам губернатора может быть достаточно показать, что глава региона не способен справиться с внутриэлитными конфликтами самостоятельно, даже если они не успели выплеснуться в публичную плоскость.

Закрепляется и новый формат публичных кампаний против губернаторов. Вместо крупных уличных протестных акций на местах делается большая ставка на информационные кампании и привлечение внимания прессы к отдельным протестным точкам. В случае с Бурятией отметим внимание СМИ к январским пикетам у здания правительства республики в Улан-Удэ с требованием к Наговицыну «убираться из Бурятии».

Понятно, что для губернаторов, имеющих хорошую федеральную поддержку и прочные позиции в регионе, такие атаки не стали бы фатальными. Но уязвимость глав, позиции которых уже ослаблены, в новых условиях возрастает.

Между «чужими» и «местными»

Три и.о. глав регионов, назначенных с начала 2017 года, иллюстрируют три разных подхода Москвы к кадровой политике на местах. Центр не стал нарушать преемственность власти в Адыгее, где врио главы региона стал председатель Госсовета Хасэ Мурат Кумпилов, племянник ушедшего в отставку Аслана Тхакушинова. В Пермском крае был применен более распространенный подход – регион возглавил человек, начинавший карьеру в регионе, но продолживший ее на федеральном уровне (Максим Решетников). Наконец, в Бурятию был направлен «варяг» Алексей Цыденов, уроженец Забайкальского края.

Назначение Максима Решетникова многие определяют как сохранение некоторой преемственности в руководстве края. Тут надо, впрочем, оговориться - это преемственность по отношению к команде Собянина, с которой связывают и Басаргина, и Решетникова. Но она вовсе не означает, что в руководстве региона не будет серьезного кадрового обновления. Показательно и ожидаемо, что среди первых кадровых решений Решетникова – отставка с поста вице-премьера регионального правительства ближайшей соратницы бывшего главы Елены Абузяровой. Интересно, что среди первых отставников оказался и. о. министра финансов края Антон Бахлыков, начинавший карьеру в ХМАО.

Назначение в регион Максима Решетникова поддержал самый известный оппонент прежнего губернатора Дмитрий Скриванов, отметивший, что «хорошо знает и уважает» нового главу края. Не будем забывать, что Максим Геннадьевич работал в органах власти края при губернаторе Олеге Чиркунове и сегодня у выходцев из команды последнего появились основания на сотрудничество с новым главой региона и даже приход в администрацию края некоторых знаковых фигур «добасаргинской» эпохи. В этом случае смена губернатора может стать знаком компромисса с региональными элитами, оппонировавшими Басаргину.

В Бурятии назначение «варяга» было обусловлено кадровой ситуацией в регионе. Как было сказано выше, в 2015 году в президентский кадровый резерв не был включен ни один представитель этого региона. Зато в это время уже звучала фамилия Цыденова, как возможного будущего главы республики, как раз включенного в данный список, пусть и не связанного с регионов ранее. Собственно, версии о преемнике Наговицына, чаще, предполагали появление в республике «варяга». Исключением является член Совета Федерации Александр Варфоломеев, как раз тесно связанный с местными элитами – еще в советское время был избран членом бюро Мухоршибирского райкома КПСС, далее тесно работал с первым президентом республики Леонидом Потаповым. Однако назначение главой региона выходца из медиасферы (Варфоломеев, журналист по первому образованию, еще в 90-е возглавил ГТРК «Бурятия») до сих пор не было характерно для кадровой политики Центра.

Наконец, есть самое популярное объяснение нынешних перестановок – Центр укрепляет тылы перед президентскими выборами. Наносит превентивный удар, не давая «антигубернаторским настроениям перейти в антифедеральные». Эта тема достойна отдельного обсуждения, ибо и здесь все не так просто. С одной стороны, в ходе президентской кампании федеральная повестка перебивает региональную куда больше, чем во время парламентской гонки. С другой – как показывает опыт, отставка губернатора может лишь остановить эрозию доверия к власти в регионе. Но, чтобы сбить протестные настроения и не дать им отразиться на будущих выборах, требуются серьезные усилия новых губернаторов. Впрочем, у чиновников, возглавивших проблемные регионы в этом году, время для этого еще есть.

Михаил Нейжмаков – ведущий аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций

Версия для печати