14.11.2016 | Борис Макаренко

Неожиданная Америка, или чего ожидать от Трампа?

Победа Дональда Трампа оказалась шоком почти для всех – для кого-то приятным, для кого-то наоборот. Бывает в демократиях, что подвижка в настроениях всего на несколько процентных пунктов вызывает резкие повороты в политике. Подвижка в голосах – в сравнении и с прошлыми выборами, и с предвыборными замерами и прогнозами оказалась, на самом деле, умеренной, каким окажется сдвиг в политике – покажет будущее. Он наверняка будет значительным, но, возможно, не столь тектоническим, как это представлялось в день после выборов.

Почему не угадали победителя?

Ответ на вопрос о причинах такой неожиданности уместно разделить на две части. Более легкий вопрос: почему так ошиблись опросы и аналитики? И здесь ответа два. Первый – почему результаты опросов разошлись с реальностью? Дело не только в изменившемся общественном запросе (об этом – ниже) – его специалисты видели, они просто ошиблись в оценке масштаба этого явления. А ошиблись потому, что в протесте против истеблишмента часть респондентов «стеснялась» признаться в своем электоральном решении, которое мейнстрим маркировал как нерациональное или неприличное. Так было с опросами перед «Брекзитом» (агрегатор опросов The Financial Times давал средний отрыв в пользу противников Брекзита на 2 пункта), так произошло сегодня в Америке (расхождение с последними опросами – 3-4 пункта). Схожие феномены отмечались у французских избирателей Компартии в 70-е годы, или Жириновского – в 90-е годы прошлого века. Таких избирателей немного – несколько процентов, но в ситуации, близкой к «фифти-фифти», именно они и оказываются решающими.

Второй фактор: прогнозы американские аналитики умеют строить очень профессионально, при этом они всегда хвастались, что строят их не только на данных опросов. То, что им всегда помогало, сейчас оказалось ловушкой: «электоральная история» проблемных территорий оказалась не в ладах с сегодняшним раскладом сил. Опять-таки, и в территориальном смысле, и в доле избирателей подвижки не очень велики, но их оказалось достаточно, чтобы нанести поражение демократам в штатах колеблющихся, но все же скорее «синих», чем «красных». Упреки европейских социологов, что американские поллстеры большинство опросов проводят по телефону, последними отвергаются: уровень телефонизации в Америке уже более 30 лет считается достаточно высоким, чтобы обеспечивать точность опросов, к тому же строят выборку американские фирмы особенно тщательно, так что даже опрос в 800-1000 респондентов считается достаточно репрезентативным (во всяком случае, так опросы проводятся уже несколько десятилетий, и до сегодняшнего дня столь явных искажений не наблюдалось).

Америка явила себя глубоко расколотой, но эта расколотость давно очевидна, и его глубина – если судить по социально-демографической структуре электоратов двух кандидатов могла бы быть и глубже.

Почему победил Трамп?

Второй вопрос – почему американское общество поверило Дональду Трампу? Да, приходится признать, что поверило: за него проголосовала половина Америки. Сторонники Клинтон будут акцентировать ее победу по абсолютному числу избирателей, но она, безусловно, проиграла – не только по правилам американских выборов (а в любой игре правила – это главное). Поражение Клинтон в том, что она рассматривалась как фаворит, все время лидировала, обладала преимуществом практически во всех ресурсах – известности, политическом весе, деньгах, партийной машине, симпатиях истеблишмента. Не помогло.

Нарисуем портрет избирателя Трампа. В общих чертах – это белый, мужской, небогатый (но и не бедный), не очень образованный, консервативный, религиозный христианин. Его главная эмоция – сильное недовольство властью. Это классическая ситуация «относительной обездоленности»: против истеблишмента взбунтовались не самые «низы», а массовые категории, недовольные той или иной стороной своей жизни и видящие причину этих зол – во власти. Если и есть что-то необычное в их электоральном поведении – это явный перевес эмоциональной мотивации над рациональным, что американскому избирателю менее свойственно, чем, к примеру, российскому и даже европейскому. Вот доказательства:

- среди тех избирателей, которые сделали свой выбор на активной фазе кампании (сентябрь-ноябрь) Трамп опережает Клинтон на 12 пунктов (кстати, среди тех, кто сделал это «в последние дни» - лишь на 2 пункта, так что дело не только в последнем скандале с ФБР);

- среди тех, для кого главным мотивом выбора было состояние экономики, Клинтон победила с отрывом в 10 пунктов (хотя, казалось бы, для неудовлетворенных своим материальным положением должно быть наоборот), а вот среди тех, кто таким мотивом назвал иммиграционную политику перевес в 32 пункта – на стороне Трампа.

- мотив «выбора меньшего из зол», т.е. мотивации не «за своего», а «против чужого кандидата» оказался более важным для избирателей Трампа (51%) против 39% среди сторонников Клинтон.

- в электорате победителя 15% он не нравится, а 21% не считают его честным и заслуживающим доверия – но все равно предпочитают его ставленнице «вашингтонского обкома». А из тех 10% американцев, которые голосовали, хотя и считали, что оба главных кандидата не годятся в президенты, почти 70% отдали свои симпатии Трампу.

Если коротко, объяснение результата выборов в том, что у Трампа «сработали» все стороны его имиджа, а у Клинтон – негативные стороны превзошли позитив:

- Трамп - человек не из власти, никак не причастный к ее прошлым деяниям; более того, утверждениям бизнесмена, подтекст которых – «бизнесмен всё сделает лучше, чем чиновник», поверит большая часть американцев, прежде всего – консервативных убеждений, особенно если к властям и истеблишменту много претензий. Не случайно для 83% избирателей Трампа главным мотивом его поддержки стала вера в то, что он «может принести перемены». То же самое с модной у консервативного американца темой изоляционизма: и отгородиться стеной от Мексики, и уменьшить участие в НАТО – все это «ложилось на душу» таким избирателям.

- радикальные заявления Трампа приводили в ужас мейнстрим, но привлекали электорат. Интересное объяснение предложила Салена Зито из журнала The Atlantic: «пресса воспринимает его буквально, но не всерьез, а сторонники – всерьез, но не буквально». Иначе говоря, Трамп похож на Жириновского: его стороннику важно поймать созвучную своим настроениям эмоцию, не задумываясь о том, будет ли Трамп на самом деле делать то, что говорит. Поэтому даже в тех аудиториях, которые слышали от Трампа недопустимые (казалось бы!) оскорбления в свой адрес, он выступил по крайней мере не хуже, чем его предшественник Митт Ромни четыре года назад. Так, за него проголосовало 42% женщин (за Ромни – 44%, разница незначительна), 29% латиноамериканцев (за Ромни – 27% , при этом Клинтон набрала в этой аудитории на 6 пунктов меньше, чем Обама в 2012г.), 8% афроамериканцев (за Ромни – 6%). Зато на таком радикализме он привлек множество новых сторонников.

- «Сработала» - вопреки предсказаниям – ставка Трампа на «ржавый пояс»: промышленные штаты – Пенсильвания, Висконсин, Мичиган давали Клинтон не решающее, но достаточно стабильное преимущество. Проиграв в двух из них праймериз Сандерсу, Клинтон в Висконсин ни разу за кампанию не заехала, и в целом – демократы проиграли именно эту аудиторию и именно в этих штатах. Напомним, Клинтон все же опередила пусть и всего на три десятых процентных пункта Трампа по общему числу голосов в общенациональном масштабе (хотя опросы давали ей куда более весомое преимущество). Роковым для нее стало поражение именно в этих штатах: победа во Флориде всегда была под вопросом, а вот «ржавый пояс» демократы считали почти своим.

- Еще одно наблюдение: самый большой (впрочем, всего в 4 пункта) разрыв в пользу Трампа – среди тех, кто имеет доход от 50 до 100 тыс. долларов в год – это почти треть всего электората, «низший средний класс», причем опустившийся или «застрявший» в этой когорте. У таких избирателей сильнее всего не абсолютное обнищание (те, кто беднее – голосовали скорее за Клинтон), а относительное – разрыв между запросами и возможностями. Такой гражданин – по классической теории – более всего готов к «цивилизованному бунту», т.е. голосованию против власти.

А что удалось Клинтон? Не так мало, если вспомнить о ее победе по общему числу избирателей. Впервые за многие годы за кандидата демократов проголосовало большинство американцев с дипломом колледжа – отрыв на 4 пункта (в 2012 г. было точно наоборот в пользу республиканца), у нее большинство среди граждан моложе 45 лет (52%), голосующих в первый раз (56%), получивших гражданство не по рождению (64%). Но это не могло компенсировать ни слабое выступление в латиноамериканском электорате, ни, что важнее всего – уверенной победы в электорате женском. Среди женщин белой расы она вообще проиграла 10 пунктов (а замужних белых – вообще 28 пунктов); ее перевес выражается уверенными цифрами лишь среди женщин с высшим образованием и незамужних (в последнем случае – разрыв с Трампом – 29 пунктов, 62% на 33%). Иначе говоря, только «прогрессистская» американка оказалась воодушевленной возможностью избрать первую женщину-президента; парадоксальным образом из женщин, зарегистрированных как сторонницы Республиканской партий, за Клинтон проголосовало лишь 8% - столько же, сколько зарегистрированных демократок – за Трампа. «Женская карта» на этих выборах практически не сработала.

Президент Трамп

Оглушительной победа Трампа кажется только на фоне несбывшихся прогнозов. На самом деле, она предвещает новому президенту – и всей Республиканской партии – немало проблем. Напомним, из семи последних президентских выборов кандидаты от демократов получали большинство голосов на шести (исключение – 2004 г., переизбрание Буша-младшего). Выиграв выборы, сохранив большинство в обеих палатах Конгресса, своих губернаторов более чем в 30 штатах, в ключевых общенациональных голосованиях Республиканцы оказываются партией меньшинства. Не будет забывать об этом, описывая проблемы новоизбранного президента.

Не пытаясь дать точного прогноза состава администрации Трампа и ее повестки дня, обозначим главные проблемы, с которыми он столкнется уже в ближайшие месяцы.

Сшиваем раны?

В своей «речи победителя» Трамп объявил, что «пришло время зашивать раны, нанесенные расколами». Более чем уместное публичное начало президентства, учитывая и глубину раскола, и остроту, с которой его ощущают как сторонники, так и противники победителя выборов. Однако сделать это – и одновременно удовлетворить запрос своих избирателей – задача нерешаемая.

Наблюдатели обратили внимание, что сразу после победы Трамп повел себя гораздо более «центристски» и респектабельно – и по отношению к своей сопернице и уходящему президенту, и в контактах с главами зарубежных государств (не исключая и Мексики). Шаг вполне ожидаемый: как сказал персонаж известного сериала на политическую тему, «Выборы – это поэзия, управление государством – проза». Естественно, в «прозе» новый президент и его команда будут куда более реалистичными. Однако даже если Трамп поведет себя как управленец-прагматик и воздержится от экстравагантных слов, он должен будет символически продемонстрировать - в первые 100 дней, как принято в американской политике – реальные дела и реальные перемены.

Самый яркий пример – отмена «Обамакер» - программы медицинского страхования, консенсусная тема для всех республиканцев. Однако это лишит медицинской страховки миллионы людей, многие из которых не смогут найти ей адекватную замену. Значит, «рана раскола» только заболит острее. Тем более, что, скорее всего, одним только медицинским страхованием дело не ограничится, а речь пойдет о реализации т.н. «дорожной карты» Пола Райана (республиканского спикера Палаты представителей) по демонтажу принятых за восемь лет Обамы мер по социальному обеспечению – пример дают аналогичные программы, реализованные в последние годы в штатах, в которых Республиканская партия обладает всей полнотой власти (Северная Каролина, Канзас, Луизиана). Все это приведет к росту социальной напряженности и дальнейшему обострению политического и идеологического противостояния в американском обществе.

Большинство наблюдателей сходятся в том, что не будет ни «великой стены» на границе с Мексикой, ни тотальной высылки нелегальных мигрантов – ни для того, ни для другого нет ни сил, ни средств. Но символически устроить показательный «отлов» и высылку, построить несколько километров стены из колючей проволоки – вполне можно, и этого хватит, чтобы вызвать гневную реакцию не только адресных аудиторий, но и всего либерального мейнстрима, молодой и образованной Америки, которая голосовала за Клинтон.

Ряд подобных примеров можно продолжить, зато очень непросто найти «за Трампа» ходы, которые действительно бы «зашивали раны».

Держим обещания?

По подсчетам американских аналитиков, все современные президенты выполняли – с теми или иными оговорками – примерно 70% своих предвыборных обещаний. Трудно сказать, сможет ли на этот стандарт выйти Трамп, и, что не менее важно, ждут ли на самом деле этого избиратели? К приведенным выше примерам того, что почти наверняка не будет сделано, можно добавить и отмену соглашения с Ираном, и вообще многое из изоляционистских внешнеполитических обещаний – этого не позволит сделать профессиональное сообщество и бюрократия, которая понимает необходимость преемственности курса в области обороны, безопасности и внешней политики.

Не вдаваясь в подробности, остановимся на главном: суть запроса к Трампу – «изменить Вашингтон» и дать людям перспективу улучшения жизни (и для многих его избирателей – первая из задач – ключ к решению второй). Первое в полной мере не удавалось никому, но точечные меры возможны (в качестве примера называют отмену бессрочных контрактов на гражданской службе – удар по бюрократии, что удавалось сделать на уровне штатов). Но даже если и получится создать впечатление, что «Вашингтон меняется», то вот со второй - проблема: многие из конкретных обещаний Трампа (в частности, по отмене соглашений о свободной торговле, повышении учетной ставки Федеральной резервной системы и т.п.) скорее ввергнут экономику страны в рецессию и приведут к потере рабочих мест. Америку ждет непростое четырехлетие, и что Трамп и его администрация смогут предъявить стране к следующим выборам – большой вопрос.

Еще больше неопределенностей – с внешней политикой президента Трампа. В кампании он на самом деле говорил об этом относительно немного, понимая, что Клинтон в этих вопросах гораздо более опытна и авторитетна. Поэтому упреки в адрес Обамы о якобы недостаточной жесткости в отношениях с Россией, Китаем и т.д. – это не столько будущая внешнеполитическая позиция, сколько борцовский прием – обвинить Обаму (и имплицитно – Клинтон) в том, что они – слабые лидеры и неудачливые дипломаты.

Декларативные подходы Трампа к внешней политике - это действительно жесткость, изоляционизм (стена с Мексикой, выход из торговых соглашений, стремление сократить военное участие США на других континентах). Его идущие от опыта в бизнесе представления о том, что «все обсуждаемо», и что партнеров можно заставить платить за предоставляемые американцами гарантии безопасности также «напрямую» не работают: в бизнесе можно прервать переговоры с одним партнером и поискать другой бизнес-проект, в политике «цена выхода» неизмеримо выше. Вот «цена» американских услуг – это действительно переговорная позиция, и попытка принудить партнеров США в Европе и на востоке Азии к повышению своих расходов на оборону, скорее всего, будет предпринята. Равно как можно ожидать и «новой жесткости» в отношениях с Россией, Китаем, попытки переосмыслить американскую политику на Ближнем Востоке.

Однако в целом внешняя политика президента Трампа хуже поддается прогнозированию. Дело в том, что по внутриполитическим вопросам позиции Трампа (не без существенных нюансов) коррелируют с позициями республиканского партийного истеблишмента, поэтому там можно ожидать относительно слаженного курса. Во внешней политике и в Республиканской партии, и в вашингтонском истеблишменте существуют принципиально разные подходы (и такая картина наблюдается по крайней мере с рейгановских времен). Эти различия не сводимы к понятиям «изоляционизм - интервенционизм», но несомненно, данная ось является главной. У Трампа в риторике преобладает первое, но во внешнеполитической команде бывшего республиканского президента (без рекрутирования части которой Трампу не обойтись) преобладали неоконсерваторы-интервенционисты. Соответственно, нужно особенно внимательно следить за формированием новой команды.

С кем правим?

Уже почти полтора столетия в Белый дом не въезжал человек, не имевший опыта работы в политике, точнее – во власти, федеральной или на уровне штата, исполнительной или законодательной. Исключение, подтверждающее правило - Д.Эйзенхауэр, но в его случае не было сомнений в способности этого человека быть верховным главнокомандующим, шире – в лидерских качествах, да и авторитет он имел колоссальный.

Своей команды, пригодной занять все посты (а президент заполняет около 4 000 вакансий в Вашингтоне), у Трампа нет, а многие из тех, кто работал в его предвыборном штабе по меньшей мере столкнутся с трудностями, если их утверждение потребует согласия Конгресса (например, генерал М.Флинн, если Трамп предложит его на пост главы Пентагона). С другой стороны, проблему формирования команды нельзя и преувеличивать. Республиканцы «изголодались» по постам в исполнительной власти (такое происходит всегда, если партия находится в оппозиции к президенту на протяжении восьми лет), и желающих послужить новому президенту найдется немало – из разных поколений и когорт республиканской партийной элиты. Согласно первым слухам, среди членов его «исполнительной команды» будет немало «тяжеловесов» прошлых лет и действующих конгрессменов и губернаторов. Среди первых – экс-спикер Палаты представителей Н.Гингрич (прошедший с Трампом кампанию) и экс-мэр Нью-Йорка Р.Джулиани, среди вторых - сенаторы Джефф Сешнс, Боб Коркер, губернатор Крис Кристи. Вполне реальна кандидатура бывшего соперника Трампа на праймериз – чернокожего хирурга Бена Карсона. Менее вероятной представляется кандидатура на пост госсекретаря Джона Болтона – неоконсерватора и интервенциониста (именно он считается главным мотором вторжения в Ирак): для изоляциониста Трампа такой ход был бы нелогичен.

Такой подход к подбору естественен: Трамп будет стремиться компенсировать упрек в собственной неопытности в политике привлечением фигур с весом и репутацией, однако смогут ли они – как по своим политическим взглядам, так и по личностному бекграунду - составить единую команду, насколько легко они найдут общий язык с республиканскими кокусами на Капитолийском холме, в какой степени будут следовать указаниям президента, насколько – аккумулировать мнение профессионального сообщества и предлагать президенту альтернативы – покажет только будущее. Однако «чужаку в политике» и «чужаку в Вашингтоне» будет труднее выстроить команду и добиться слаженной работы со всеми когортами «вашингтонского обкома».

***

Подводя итог, можно сказать, что администрация Трампа столкнется со многими вызовами. В конечном итоге все зависит от того, удастся ли его команде – по крайней мере к концу четырехлетнего срока – продемонстрировать эффективность в росте благосостояния американцев. Если да, то и идеологическое противостояние, и острая критика оппонентов будут «переварены» обществом – как это было на первом сроке администрации Рейгана, приход которого также был крайне негативно воспринят либеральной Америкой и расколол страну. Если нет – все «проблемы» имиджа Трампа повернутся против него.

Борис Макаренко – председатель правления Центра политических технологий

Версия для печати