13.04.2017 | Татьяна Становая

Если друг оказался вдруг и не друг: за что Россия невзлюбила Эммануэля Макрона

На финишной прямой президентской кампании во Франции Эммануэль Макрон остается фаворитом избирательной гонки. Для России ключевым является вопрос о его внешнеполитических позициях, остающихся одними из наиболее неопределённых среди всех претендентов на Елисейский дворец. При этом несмотря на свою изначальную конструктивность в отношении Москвы, Макрон оказался в числе самых неприемлемых для Кремля кандидатов, рациональное объяснение чему на самом деле далеко не так очевидно.

Лучший министр

Еще год назад Эммануэля Макрона назвали другом России. Будучи министром экономики Франции, он был в числе тех, кто открыто говорил о целесообразности постепенной отмены санкций в отношении России, хотя и с традиционными (скорее политкорректными) оговорками – при условии соблюдения минских договоренностей. Однако в отличие от многих европейских политиков, Макрон доказывал свой прагматизм на деле: год назад он лично приезжал договариваться о финансировании французскими банками проекта «Ямал СПГ», подвергшегося санкционным рискам.

Правда, о реальном участии французских банков в финансировании «Ямал СПГ» так ничего и не известно. Последние новости появились в октябре прошлого года, когда председатель совета директоров банка «Интеза» Антонио Фаллико в интервью «Коммерсанту» не исключил своего участия в проектном финансировании «Ямал СПГ» в качестве агента. «Мы можем оказаться агентом не только итальянской Sache, но и французской Coface», - говорил он в интервью «Коммерсанту», признавая трудности привлечения финансовых ресурсов в условиях санкций.

Сам Макрон публично придерживался позиции прагматичной, близкой к французскому бизнесу, чаще говорящего о вредности санкционной политики Запада. Макрон выступал с весьма оптимистичными заявлениями, не исключая, что санкции против России могут быть сняты уже летом 2016 года при условии выполнения минских соглашений. При этом фраза «выполнение минских соглашений» звучала как дежурная и воспринималась как выражение пожелания скорейшего разрешения украинского кризиса как препятствия для развития российско-французских бизнес связей.

Публичные высказывания Макрона были во многом следствием корпоративного интереса: в качестве министра он отвечал за оздоровление французской экономики, и при этом не нес никакой ответственности за вопросы внешней политики (и скорее всего особенно в них и не вникал). Гораздо больше его занимали вопросы европейского взаимодействия и любимая идея конвергенции экономической политики стран ЕС. Выступая за исторический проект «большой Европы», он неоднократно высказывался за единый финансово-экономический и политический проект ЕС. Россия, Сирия, Украина и прочие сложные международные вопросы оставались для Макрона большой политической периферией. «У Франции есть стремление налаживать экономические контакты с Россией вне зависимости от политической ситуации», – говорил Макрон в январе 2016 года в Москве.

Уже будучи кандидатом, внешнеполитические тезисы Макрона звучали значительно мягче, чем тезисы, исходящие из уст Алена Жюппе на праймериз правых или уже бывшего помощника Фийона по внешней политике Брюно ле Мэра, резко критиковавшего Россию за военную кампанию против Алеппо. Сам Макрон до относительно недавнего времени в своей программе уделял внешней политике очень скромное место, фокусируясь лишь на любимом проекте большой и сильной Европы, а в ряде случаев, в силу своей неопытности, совершая откровенные промахи. Во время поездки в Алжир он обрушился на колониальную политику Франции, что обидело центристских и даже часть левых избирателей, а будучи в Ливане слишком мягко, с точки зрения левых, высказывался о Башаре Асаде. Внешняя политика была, откровенно говоря, не самым сильным и не самым любимым сюжетом для Макрона.

Худший кандидат

Во многом именно благодаря своему прагматизму и умеренности в отношении России (особенно на фоне президента Франции Франса Олланда), Макрон казался относительно приемлемым для России кандидатом. И тем более интригующей кажется кампания, которая была развернута в прокремлевских СМИ в отношении этого кандидата с конца прошлого года. Считающийся пророссийским депутат-республиканец Николя Дюик (один из тех, кто ездил в Крым, а недавно и в Сирию, встретившись с Башаром Асадом) в своей скандальной статьей на сайте агентства Sputnik под весьма говорящим заголовком «Макрон может быть американским агентом, лоббирующим банковские интересы», разоблачал «двойную жизнь» кандидата (намекая на его нетрадиционную ориентацию) и говорил о его якобы проамериканской ангажированности. Вслед за этим появилось заявление Джулиана Ассанжа «Известиям» о наличии у Wikileaks компромата, доказывающего связи Макрона с Клинтон. Только за последний месяц прокремлевское агентство Sputnik критиковало Макрона за воровство речи Франсуа Олланда (унизительно сравнивая его с Меланией Трамп, скопировавшей в своей время речь Мишель Обамы), опасную позицию по Сирии, выражение интересов крупного бизнеса и сокрытие своих активов.

Образ Макрона в пророссийских СМИ, причем как франкоязычных, так и внутрироссийских, складывался зловещий: ставленник гей-лобби, агент Хиллари Клинтон, неопытный и скользкий политик без политической программы и опыта. Факт работы в банке Ротшильда преподносился как безусловное доказательство несамостоятельности и зависимости Макрона от мировых ультралиберальных элит и глобалистского интернационала. К критике кандидата от движения «В пути» подключались Алексей Пушков и Эдуард Лимонов, Дмитрий Киселев и лояльные Кремлю колумнисты, убеждающие, что именно ради него происходит расчистка политического поля и несправедливая кампания против истинного фаворита – Франсуа Фийона.

Вопрос о том, за что Россия так не полюбила Макрона – один из самых часто задаваемых. Ведь еще в декабре прошлого года он выступал с весьма конструктивных позиций, призывая к нормализации отношений с Россией. «Россия – партнер, с которым мы можем обсуждать сирийское досье», - говорил он, но подчеркивая, что этот диалог должен быть суверенным и независимым. Спустя два месяца штаб Макрона обвинил Россию в попытках оказать влияние на президентскую кампанию во Франции и организацию кибер атак на ресурсы движения «В пути».

Все за Фийона

За что же Россия, наконец, так не взлюбила Макрона? Есть три ключевых причины, по которым кандидат от движения «В пути» превратился в самого нежеланного потенциального победителя президентской гонки во Франции с точки зрения приоритетов Кремля. Причина первая – самая простая – именно Макрон оказался изначально наиболее опасным конкурентом Франса Фийона, на которого и была сделана московская ставка. Падение рейтинга Фийона стало наблюдаться с конца 2016 года, по мере раскрутки многочисленных обвинений, связанных с якобы фиктивным трудоустройством его детей и супруги, взывающем вопросы получением дорогих подарков и прочих дел. До конца же 2016 года Фийон казался практически гарантированным победителем президентских выборов, учитывая, что праймериз правых эксперты назвали неформальным первым туром президентских выборов. Макрон был единственным, кто электорально составлял серьезную конкуренцию Фийону на фоне раздробленности левых и кажущейся непробиваемости «стеклянного потолка» Марин Ле Пен.

В этом смысле кампания против Макрона изначально носила скорее чисто политтехнологический контекст и не имела выраженного содержательного наполнения: кандидат движения «В пути», не высказывающий и не придерживающийся до конца 2016 года откровенно антироссийских тезисов не пугал Москву, но воспринимался как электоральное препятствие для победы главного фаворита. Вовлечение же франкоязычных информационных ресурсов, таких как Spoutnik, позволяло таргедировать аудитории, склонные к конспирологи и не доверяющие традиционным СМИ. Причем какой-то глубоко продуманной стратегии тут у Кремля тоже наверняка не было: банально стояла задача мобилизовать ресурс на поддержку Фийона и ослабить его конкурентов.

На самом деле подчеркнуто антипутинским Макрон стал именно с начала 2017 года, когда его штаб столкнулся с критичным отношением прокремлевских СМИ и кибератаками, подозрение в организации которых пало на Москву. Это резко изменило риторику лидера движения «В пути», ставшую откровенно жесткой. Макрон в своих программных документах обвиняет Путина в опасной политике, нарушающей международные правила игры, а также крайне резко критикует политику России в Сирии и Украине.

Нетрадиционные ценности

Однако есть и содержательные причины, изначально провоцирующие неприятие Кремлем фигуры Макрона. Первая из них – особый, вызывающий противление Москвы, ценностный подход Макрона к своей как внешней, так и внутренней политике.

В отличие от консервативных элит России, Макрон - однозначный либерал с ярко выраженным правозащитным уклоном: защитник женских прав и меньшинств, всевозможных равенств, он не может не вызывать ценностное отторжение Кремля. Макрон резко осуждал преследование геев в Чечне и призывал Европу «заняться этими атаками» - тезис, вдвойне презираемый Москвой: тут и вмешательство во внутренние дела, и нравоучения, и навязывание «чуждых», как считает Кремль, демократических стандартов – все то, что против чего Путин выступал на протяжении всего срока своего правления. В своей программе лидер движения «В пути» откровенно требует вести диалог с Россией, Турцией и странами Ближнего Востока исходя из принципов защиты прав человека и фундаментальных свобод.

Макрон выступает за ценностное восстановление понятия «Запад» как единой цивилизационной общности – именно то, c чем там активно борется Москва, для которой комфортней взаимодействовать с отдельными странами, чем каким бы то ни было, тем более ценностными, альянсами. Макрон также поддерживает активную миграционную политику, солидаризируясь с так остро критикуемой политикой Ангелы Меркель в отношении мигрантов и предлагая упростить процедуру получения статуса беженца. А ведь именно мигрантов кремлевские СМИ называют едва не главной угрозой для Европы.

Противник «трампутинизма», Brexit, защитник либеральной миграционной политики и прав человека, Макрон потенциально действует в логике, которая значительно сужает потенциал для сделок с Москвой.

Евроглобалист

Во внешней политике Макрон, прежде всего, глобалист, резко критикующий все те тенденции, которые Москва встречает с большим воодушевлением – рост национал-патриотизма, появление контр-элит, противопоставление национальных суверенитетов и межгосударственных союзов (споры о роли НАТО, слабость ЕС и т.д.).

В центре внешнеполитического проекта Макрона – восстановление франко-немецкого альянса, который, в отличие от похожего проекта Фийона, предполагает частичный отказ от суверенитета в пользу наднациональных компетенций (например, создание единой валюты вместо евро, которому Макрон предрекает крах в дальнесрочной перспективе). Одновременно – значительное институциональное развитие проекта финансово-экономической интеграции стран зоны евро – ключевая тема программы Макрона, предлагающего наделить европейский парламент правом утверждать бюджет. В такой логике договариваться с отдельными странами ЕС Москве будет еще сложнее.

Вряд ли понравится Москве и предложение Макрона создать в ЕС механизм контроля над иностранными инвестициями, угрожающими стратегическим европейским отраслям. Нетрудно догадаться, что этот тезис – камень в огород России, активно проникавшей (и встречавшей сильнейшее сопротивление) в энергетический сектор стран Европы.

Весьма амбициозным является военно-оборонительный план Макрона, призывающего к выстраиванию оборонного союза Германии и Франции (через создание единого европейского оборонного фонда, откуда могут финансироваться совместные военные силы). Но самым неприятным для Кремля тут может оказаться предложение ограничить (в детально прописанных случаях) право вето постоянных членов СБ ООН, что для России будет означать риск утраты своего главного геополитического преимущества и рычага влияния на мировые дела. Хотя важно подчеркнуть, что Макрон выступает против любых внешних военных операций Франции, за исключением тех, что проводятся из оборонительных целей, и призывает к продолжению диалога Россия-НАТО.

В отношении Сирии позиция Макрона также за последние два месяца заметно сместилась в сторону от российской. Если изначально Макрон делал акцент на важности взаимодействия с Россией, то теперь фокус смещается на необходимость ухода Башара Асада, которого лидер «В пути» не против передать международному суду. Однако тут же важно отметить и другой нюанс - в отличие от большинства западных игроков, Макрон называет ошибкой требование немедленного ухода Асада, считая, что это должно стать вторичной задачей после купирования угрозы, исходящей от ИГИЛ (запрещена в России). Не отвергает он и сотрудничества с Россией по Сирии, исходя при этом исключительно из прагматичных приоритетов и требуя возвращения Франции к активной роли в международных вопросах.

Влияние на внешнеполитическую позицию Макрона оказывает и его постепенное смещение влево вслед за трансформацией его электората. Макрон становится все более выраженным социалистом, что не может не сказываться и на его риторике. Интересно, что последнее исследование IFOP об отношении французов к сирийскому конфликту показало, что наибольшее число опрошенных, высказавших опасения политикой Путина, оказалось среди избирателей Макрона – 30%, в то время как недовольных российским лидером в электоратах Бенуа Амона, Франсуа Фийона или Марин Ле Пен оказалось гораздо меньше – 24%, 22% и 23% соответственно. Трамп же вызвал опасения всего 14% потенциальных избиратели Макрона при 23% электората Амона или 16% Фийона.

Личное же отношение Макрона к Путину остается подчеркнуто негативным: «Ле Пен, Фийон, Меланшон уже выразили свое очарование Путиным. Это не мой случай», - говорил он в своем интервью RFI. Россия для Макрона – это не столько партнер, сколько вынужденный локальный союзник, одновременно требующий и принятия превентивных мер, призванных оградить от таких угроз как вмешательство на выборах, кибер-атаки, влияние на экономику через инвестиции и международные институты.

***

Макрон для России стал врагом с момента, как оказался главным соперником Фийона. Однако и Россия для Макрона демонизировалась только после того, как тот стал жертвой информационных и кибер-атак. Так получилось, что, пытаясь сыграть в пользу одного кандидата – комфортного фаворита Фийона - Москва значительно подпортила себе отношения с тем, кто его в итоге обошел и вышел в лидеры предвыборной гонки. Фактор «российской угрозы» как новый феномен европейской жизни – снова оказался актуален, препятствуя конструктивности даже тех, кто изначально высказывался за партнерство с Москвой. А история первых месяцев после избрания Дональда Трампа хорошо показала, что даже «наш» кандидат остается таковым лишь на уровне политического желаемого. Москве стоит приготовиться к относительно конфронтационной политике Европы, кто бы ни был избран президентом Франции, ведь чем активнее Москва пытается повлиять на победу «своих», тем быстрее формируется антироссийский «фронт».

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий, представитель ЦПТ во Франции

Версия для печати